Шева : Как способ существования белковых тел

После полутарелки манной или рисовой каши и чашки кефира, что ему давали на завтрак, он обычно взбирался на высокий алюминиевый барный стульчик, стоявший в углу лоджии, устраивался там поудобнее, опираясь спиной на стену, или, наоборот, локтями на широкий подоконник, и приступал к процессу ежеутреннего осмотра своих владений.
Условных, конечно.
Перво-наперво - очередь на маршрутку, конечная остановка которой была возле их многоэтажки и отлично просматривалась из окна.
Было два крайних варианта.
Первый - жёлтая маршрутка только что отъехала, и на остановке никого не было, либо торчали лишь две-три фигуры. Это был неинтересный, скучный вариант.
Второй вариант - когда, наоборот, маршрутки долго не было, и на остановке образовывалась приличная, длинная очередь, иногда - аж до табачного киоска.
Интересно было смотреть на людишек, нетерпеливо перетаптывающихся в очереди, постоянно оглядывающихся назад - не подъезжает ли маршрутка?
А еще лучше было, когда шёл дождь.
Или снег.
Тем, кто запасливо прятался под зонтиками, было, конечно, легче. Хотя отдельные капли, наверняка, и под зонтиком доставали.
Но гораздо интереснее, веселее было смотреть на тех, кто зонтика не имел, но держа место в очереди, спрятаться нигде не мог, и лишь выше поднимая воротник, норовил уберечь хоть шею от противных, мокрых, колючих дождевых капель.
Когда ты в это время сидишь в тёплой, сухой квартире и наблюдаешь за этой заранее проигранной борьбой человека с природой из окна, как-то даже настроение поднимается.
Но очередь на остановке была так, - для затравки.
Как стандартный зачин сказки про «тридевятое государство».
Главное, конечно, было - это дорога.
Широкая, шестирядная, с небольшим плавным поворотом перед их домом, уходящая вдаль к троллейбусному кольцу.
С высоты десятого этажа дорога выглядела красиво, внушительно, солидно. Но, собственно, не сама дорога так привлекала его внимание, а машины, бегущие по ней.
Как он их про себя называл, - бибишки. Возникающие будто из ниоткуда и исчезающие тоже неведомо куда. Спешащие как на пожар и всё время норовящие обогнать друг друга.
Особенно интересно было наблюдать, как они скапливались перед красным светофором, а затем нетерпеливо срывались на жёлтый, чтобы опередить соседнюю машину.
Будто это что-то меняло в их жизни.
Особой удачей он считал, когда удавалось увидеть обгоняющую других и несущуюся с воем бело-синюю полицейскую машину со сверкающей красно-синей мигалкой.
Или, что бывало гораздо реже, - ярко-красную пожарную машину, громко трубящую - «уйди с дороги, уйди с дороги!».
Или несущегося торпедой и рычащего на весь микрорайон затянутого в чёрную кожу байкера на хромированном двухколёсном чудище.
Если он наблюдал жизнь с этой стороны окна, то за ним наблюдали с той стороны.
Пернатые, а точнее - голуби.
Так и норовившие потоптаться на карнизе и заглянуть вовнутрь, - а кто там? а зачем он там? а нет ли у него для них остатков манки или другой какой съедобной вкуснятины.
Стрижи и вороны на карниз почему-то не садились.
А жалко.
Один раз, правда, случилось чудо - к нему прилетела сойка. Коричневая, крупноголовая красавица с синеватым отливом крыльев. Посмотрела на него внимательно, - А кто у нас в этой большой стеклянной клетке живёт?
Затем, будто испугавшись, как бы и её в эту клетку не затащили, спрыгнула с карниза и, энергично взмахнув крыльями, улетела в сторону лесопарка.
Из которого иногда сюда, ближе к домам и дороге, выбегали белки. Но чтобы увидеть эти маленькие пушистые рыжие комочки, надо было очень внимательно смотреть вниз, на землю. Поскольку он был непоседа, обычно это ему быстро надоедало, да и высота была немалая - десятый этаж, всё-таки видно не очень хорошо.
Зная его пристрастия, месяц назад на последний день рождения ему подарили отличную игрушку - небольшой бинокль.
Китайский, конечно, да какая разница - лишь бы увеличивал.
Ну, с биноклем у него совсем другая жизнь наступила. Можно ведь не только на бибишки и на белок смотреть, можно ведь и в окна соседних домов заглянуть, туда, где шторы не задёрнуты.
Когда человек думает, что он один в квартире, иногда он такие чудасии вытворяет, - любо-дорого смотреть.

Да…
Смотреть на бегущие машины, пережёвывать в памяти лучшие мгновения жизни, - что еще остаётся в восемьдесят пять?
Спешить некуда.
Туда?
А на фига?