Голем : Волшебство от противного, или Сожгите Чарльза Буковски! (эссе)

* * *
Грязный Гарри, вот он кто, ваш Буковски.
Мерзкий, пропитый мэн, прославившийся среди таких же уродов (да, мэм! простите, мэм!) газетной колонкой «Записки старого козла», которой вытирали стойку в… портовом баре?
О, нет! Колонка то и дело появлялась, будь она неладна, в заштатном лос-анжелесском таблоиде «Открытый город» (Open City)… да будут дни его прокляты и забыты!
Вот свежая истина, мэм: плюньте в руку любому, кто листает его рассказы.
Почему? Отличный вопрос!
И я сейчас на него отвечу. Да-да, наливаю, сорри…
.
Что дал он миру, этот фрик, кроме запаха старых носков?
И вы ещё спрашиваете?! Буковски, словно муравьиная матка, породил целый выводок рассказиков-сквернословов. Плюс этот, как его, книжный термин… такое течение… ну и психи же, эти литера… литро… тьфу ты – литероведы!
Они говорят, мол, Чарли – не просто старый козёл. Он – порождение Великой Депрессии, предшественник мощного Бада-Бумм, чья гнусная писанина… ну, надо ж как-то было её назвать… а-а, вот оно: грязный реализм! Представляете, мэм?
А что хорошего ждать нам от Билла Буфорда?
.
Не знаете Буфорда? Я тоже его не знаю!
Какой-то перец из никем не читаемого журнала «Гранта» (Granta). Но, может быть, вы перед сном почитывали одного из тех литературных клошаров, которых Буковски вывел в большую литературу, чтобы сообща, всем хором посмеяться над Великой Американской Мечтой?
Не помните? А я напомню.
.
Раймонд Карвера. Тобиас Вольф. Ричард Форд. Ларри Браун… довольно, мэм? Ну, как же! Мы с вами оба весьма довольны.
Все эти люди, страшно сказать, не употребляют в собственной прозе ни наречий, ни внутренних монологов. Их герои живут в безвоздушном пространстве, на лунной поверхности, совсем не ныряя в глубь вещей и своих миров… так кто он после этого, ваш Буковски? И снова отвечу.
.
Грязный реалист, вот кто!
Чего там – вонючий и грязный, как рваный носок лифтёра.
Как мысли ассенизатора. Как… не правда ли, просто очаровашка?
Пьяница, лодырь и матерщинник, весельчак и бродяга Чарли.
Плюс, разумеется, неизменный, неразменный кобель. Нет, это не ругательство… я помню, как однажды бросил ему в лицо после драки в баре, случившейся из-за рыжей ирландской шлюхи: «Ну, ты – везучий, подонок! (You’re lucky, Motherfucker)». Его соседу раскроили челюсть, а Чарли вновь отделался парой ударов по спине отломанной ножкой от табуретки.
Он только хмыкнул… и в два глотка осушил мой дринк.
.
О да, мэм, Чарли писал исключительно о себе.
Такой уж это был тип.
И в этом смысле его новеллы удивительно притягательны.
Как молния во время сильной грозы, что бьёт и бьёт в темноту ущелья. Её боятся и ненавидят, как странное чудо, которое изредка, однако, проливает свет, указуя путь заблудшему путнику… нет, что вы, мэм!
Я не якшаюсь с бродячими проповедниками. Я просто бармен.
Но я украдкой читаю книги.
Да-да, отвернёмся от бармена и снова вернёмся к Чарли.
.
Он растравляет мне душевные раны.
Как-как… откуда мне знать?! Разделяет надвое, чтобы вновь и вновь кровоточили.
Неверно слово употребляю? Простите, мэм, но вы же понимаете по-английски!
Вот, например, отличное словцо... ну, так и вертится на языке!
Как раз про рассказы Чарли:
– Преодоление!
«Выстоять» означает победу.
Истратить всё? Да плевать, кривая однажды вывезет.
Утратить шлюху (да, мэм! простите, мэм!) – тоже означает преодоление… судьбы, невезения, да и самого себя.
.
О-о, мэм, я вижу, вам это тоже очень знакомо.
Ничего личного, Боже меня избавь! Ну что вы, мэм, я даже за стойкой легко отличаю порядочную женщину от шлю… от падшей или сильно заблудшей.
Так вот. Рассказы Чарли поражают узнаваемостью персонажей и ситуаций.
Да-да, в том самом безвоздушном пространстве.
Его героям вечно не хватает свежего воздуха.
Они беззастенчивы, вороваты, ленивы.
Но это – основа моего… да что там, суть нашего национального характера!
Ну, что вы, мэм. Я на работе не пью.
.
Поверьте, так оно и есть, не знаю уж, почему.
И что имеем на выходе?
Не торопитесь уйти, я вовсе не это имел в виду.
Рассказы Чарли – постижение тёмной дороги нации.
Дороги неотчетливой и рисковой, словно падение с Бруклинского моста.
Нет-нет, мэм! Прыжок – это когда вы спрыгнули со ступеньки.
С моста, поверьте, можно только упасть.
Но Чарли уверяет вас – пустяки!
Любая пустота полёта преодолима.

Разбейте морду в кровь или разбейтесь о воду, но, чёрт возьми, держитесь-ка на плаву!
Я не ругаюсь, мэм. Такое уж волшебство, эти эмоции… вы бы слышали моего управдома! Эмоции от противного? Да, мэм! Наш Чарли очень, очень противный.
Знавал я как-то пару ковбоев… о-о, понимаю.
Не надо больше эмоций? Тогда сожгите парочку новелл от Буковски!
Что не горит – бумага, испорченная ротапринтом? А-а, не сжигаема тяга к жизни… да, мэм. Поверьте, вы поняли главное.
И мы уже закрываемся.