Mr. Bushlat : Возвращение

Возвращение


Мир развалился на куски внезапно, лишившись опоры и превратившись в гору битого кирпича.
Началось все утром, когда привезли стулья.
Кочетов с неудовольствием ходил вокруг стола, то и дело брезгливо касаясь тонких, деревянных спинок.
-Ну что это?-буркнул он наконец,-Я не понимаю, это…ортопедические?
Малицкий пожал плечами. С утра разболелась голова и голос Кочетова казался ему особенно мерзким.
Партнер раздражал его вот уже четвертый день. Малицкий даже подумывал о том, чтобы повздорить с Кочетовым, поорать на него, но глядя на красное, опухшее лицо партнера, он всякий раз одергивал себя и молчал.
«А вдруг он меня убьет!»-странная мысль преследовала Малицкого как муха и даже отмахиваясь от нее, он продолжал украдкой смаковать эту мерзкую перспективу.
-Не знаю,-ответил он просто для того, чтобы сказать что-то.
Кочетов уставился на него рыбьим глазом.
-Это не стулья,-сказал он наконец,-Это китайский ширпотреб. Ты купил дешевку.
-Почему дешевку, почему дешевку?-зачастил Малицкий. Стулья и в самом деле достались ему за копейки, но он с самого начала был против того, чтобы сажать в офис еще одну барышню. А уж тем более не собирался покупать ей стул.
-Ну вот спинки, например,-просипел Кочетов. От него разило вчерашним коньяком,-Они же гнутся! Это что, это ива? Бамбук?
-Это дуб,-нагло ответил Малицкий.
К его удивлению, Кочетов не стал спорить. Он еще раз обошел вокруг стола, тоже дешевого, к слову, и к тому же кривого, хмыкнул и заложив руки за спину, принялся смотреть в грязное окно, за которым мельтешили чьи-то ноги.
-Чертов полуподвал… Он меня убьет,-наконец изрёк Кочетов.
«Убьет!»-взвизгнул Малицкий беззвучно.
-Ты должен что-то сделать, Митя,-продолжил Кочетов и Малицкому показалось, что в голосе его звучит полуобнаженная ненависть.
-А что мне сделать, что? Ты хотел еще одну девку, я тебе нанял девку. Хотел ей рабочее место, вот!-он беспомощно ухватился за спинку ближнего стула, но тотчас же одернул руку-дерево опасно треснуло,-А что офис, офис-то… Ну нет у нас сейчас работы! Я же не виноват, что Рындин шьет на японской технике!
-Значит и нам нужна японская техника,-с нажимом ответил Малицкий. Его широкая спина возмущенно сморщилась. Пиджак был пошит плохо и казался мятым.
-Отчего у тебя такой кривой пиджак?-спросил Кочетов. Точнее, хотел спросить, но передумал и принялся мерить офис широкими шагами. Он представил себя цаплей и идея захватила его.
-Что вечером?-равнодушно спросил Кочетов.
-Я занят,-мысль о том, что партнер снова заставит его бухать показалась Малицкому совершенно гнусной,-Веду малого на концерт.
-Аллы Пугачевой, верно?-Кочетов повернулся и Малицкий не без отвращения отметил, что на лице партнера, чуть левей безобразного носа, налился спелый фурункул.
-Аллегрова. Ренесанс,-брякнул он.
-Это дело,-без выражения сказал Кочетов,-Митя, сделай что-то со стульями.
Малицкий воодушевлённо заходил. Если он цапля, то стол-это озеро, вокруг которого он вышагивает, а стулья, стулья…
Стулья и впрямь ужасны.
-У меня дома…-начал было он и замолчал. Ему стало жалко продавленного кресла, которое вот уже третий год как томилось на чердаке.
Кочетов цепко уставился на него.
-Что же?
«Так он все про меня узнает!»-обреченно подумал Малицкий.
-Есть креслице, в общем. С прошлого офиса. Помнишь, из бухгалтерии?
-Вот оно что…-зловеще произнес Кочетов, словно только что поймал Малицкого за руку,-Так, значит?..
-Я привезу,-быстро ответил Малицкий.
-Но что делать со стульями?
-Вова, я привезу кресло. Я не могу решать все вопросы сразу. Вова, у нас здесь комар не валялся!-фраза выскочила нечаянно и почему-то показалась Малицкому слишком Пражской. Да, так вполне могли говорить в Праге. На Карловом мосту.
-Ты не бывал в Праге?-осведомился он у Кочетова.
-Я бы эти стулья уничтожил,-сладко ответил Кочетов.-Если бы наш офис находился на третьем этаже, я бы скинул их на улицу. Они бы разлетелись в щепки. В щепки!-он нехорошо ухмыльнулся,-Митя, я так больше не могу. Это не подвал, это тюрьма. Мы тут сдохнем.
«Сволочь»,,-буднично подумал Малицкий.
-Я еду домой. За креслом, помнишь? Мне не до стульев. Я все привезу.
Он вышел из кабинета, остановился на пороге и с ненавистью уставился на двух полных барышень, развлекающихся пасьянсом. Громоздкие древние мониторы громко гудели и от гудения этого, боль лишь усилилась.
-Займитесь делом,-пробормотал он, но никто не обратил на него внимание. Малицкий вот уже третий месяц задерживал зарплату и настроение в офисе было предреволюционным.
«Они не посмеют»,-подумал он. Но, разумеется, они посмеют.
Он вышел из офиса, поднялся по грязным, припорошенным мусором ступеням и сразу же начал привычно задыхаться от жары и густых как фекалии выхлопных газов. В двух шагах, раскидал запчасти по всему двору пузатый армянин, владелец древнего «Лексуса» на иностранных номерах. Машина казалась распотрошенной как рыба. В кабине, на водительском уселся еще один пузан и то и дело газовал. «Лексус» исторгал из себя клубы черного как смола в легких дыма, кашлял и судя по всему проживал последние секунды своей долгой жизни.
-Вы бы на СТО его отогнали,-тихо, почти про себя произнес Малицкий. Но армянин услышал, оторвался от капота и поигрывая гаечным ключом, пошел на Малицкого. По уму, надо было бы ретироваться в офис, так как бежать к собственной машине он не мог-чудовищный армянин стоял на пути, приближаясь медленно, но неуклонно. Вместо этого, Малицкий чуть ли не вприпрыжку поспешил прочь, на сей раз представляя себе, что он резвый заяц-приятель.
Он вышел на улицу, оглянулся, но армянин уже потерял к нему интерес и скрылся по пояс в утробе «Лексуса».
Малицкий принялся голосовать, нелепо подпрыгивая, все еще думая о зайцах-храбрецах. То ли из-за этих прыжков, то ли из-за его дикого, растрепанного вида, машины не останавливались.
Солнце припекало так, что уже через минуту, он начал оплывать как свечной огарок и почувствовал что вот-вот шлепнется в обморок. А может и не обморок это будет, а всамделишный инсульт. Бах, и нет человека. При мысли о том, что он будет валяться на жаре, раздуваясь от зловонных, гнилостных газов, Малицкий едва не заплакал.
-Все летит к чертям,-пробормотал он, с ненавистью глядя на раскалённый, белый глаз солнца,-Мир-это разобранная мозаика.
Он пошарил в кармане и вытащил телефон, наугад выбрал первый из трех вбитых в память номеров такси.
-«Вези-Такси!»-бодро заверещала трубка,-Вы вези, мы-такси!
-Але,-без надежды на успех буркнул Малицкий.
-«Вези-такси», оператор Татьяна, куда едем?
-Вы же…- А, все впустую,-Мне на Мамлеева-два.
-Номер квартиры?-осведомилась Татьяна.
Малицкий озабоченно посмотрел на солнце, на телефон, снова на солнце.
-Зачем вам…-А, все впустую,-Там нет квартиры. У меня дом.-Последнее предложение должно было прозвучать солидно, смешать пустоголовую и никчемную Татьяну с прахом, но вышло пафосно и даже жалко.
-Во как!-раздалось в трубке,-Секундочку. А вы где, простите столуетесь?
На самом деле, она сказала: «находитесь», но в голове упрямо продолжало звучать «столуетесь».
-Я на Рабина. Рабина-восемь… Нет, отбой, я на Рабина перед Рабина-восемь, прямо на улице.
Ему стало жалко себя. Словно он бомж.
Впрочем, у него есть дом и…
А, все впустую…
-Хм-м… вы сказали, Мамлеева-два?
-Нет, Рабина-восемь, а…-тут он понял, что все запуталось еще больше и начал сначала, осторожно проговаривая каждое слово, будто у него рот полон камней.
-Я на Рабина-восемь, так? А мне нужно на Мамлеева-два.
-В частный дом?-не без издевки прозвучало в трубке.
-Да, в частный дом.
-Минутку.
В трубке заиграла идиотическая мелодия.
-Але? Але, гражданин?
-Але?-тупо переспросил Малицкий. Он чувствовал как по голове его градом течет пот. Откуда столько пота? По логике вещей, он появляется на макушке, верно? Или за ушами?
-Нет такой улицы,-бодро отрапортовала девушка.- Мамлеева нет улицы вообще.
-Нет, погодите!-заспешил он. Ему показалось, что она сейчас повесит трубку,-У меня дом… Мы недавно построили и в базе, в навигаторе, я имею ввиду, иногда показывает улицу Пришвина, но на самом деле…
-Улицы Пришвина тоже нет,- прервала его девушка,-Нет ни Мамлеева ни Пришвина.
-Да как же нет?-разъярился он,-Когда есть! У меня дом!
-Я вас поздравляю. Нечего кричать. Может какой другой адрес?
-Ладно,-неожиданно решился он,-Достоевского-двенадцать, э-э… квартира семьдесят шесть.
-А этаж? Вы забыли про этаж?
-Достоевского-то есть у вас?
-Это есть. Ждите.
Молчание в трубке. Малицкий озадаченно смотрел на телефон, на солнце. На телефон. На черный экран упала мутно-белая капля пота.
Зачем ему на Достоевского? Он там не был вот уже лет…Черт-те сколько не был.
Рядом остановился битый «Форд».
-На Достоевского?-осведомился грузный, битого вида мужчина в белой когда-то, а ныне пятнистой нижней майке.
-Да.
В салоне пахло сигаретными окурками, в тараканьем изобилии расплодившимися в пепельнице и еще чем-то сладко-гадким. Из динамиков хрипло орал шансон.
-Только откинулся,-улыбнулся беззубо водитель,-Я сам военный. Из Семипалатинска. Повздорил с хачами. Одному пику всунул, а он на меня в суд, падло черножопое. Я ему-давай по-пацански. А он в суд. Меня в красную зону, на пятерик. Тяжкие телесные, все такое. Ты куришь, друг?
Малицкий осоловело дышал. Ему было парно.
-Ну вот, через четыре года на УДО. Теперь вот, за баранкой.
-А у меня на Достоевского была первая квартира. Я родился там, на Достоевского,-невесть зачем принялся рассказывать Малицкий.-Не бог весть что, двушка, хрущевка без ремонта, но дворик был тихий такой, зеленый. Мы там лазали на каштан.
-На зоне было хорошо,-кивнул водитель,-Подавали суп. Мастерские опять же. Я люблю по дереву. Ты любишь по дереву?
-Там бабушка моя жила,-улыбнулся Малицкий, погрузившись в воспоминания,-А потом, после ее смерти… Словом, сейчас никто не живет. Надо бы продать, да кто ж купит в старом доме, без ремонта, без окон этих, как их…евро…
-Я бы Европу взорвал ядерной бомбой,-поддержал водитель,-Они все пидоры. Развели петушню.
Подъехали к дому. Малицкий расплатился, вышел и некоторое время просто стоял, глядя на серый, просевший фасад. Окна четвертого этажа, ближе к краю, ободранные и грязные, показались ему глазами, ласково смотрящими прямо в сердце.
-Сердце-там где дом,-пискнул он.
Здание почти не изменилось, лишь обросло нахалстроями на первом этаже. Там где раньше был забор, теперь зиял заросший сорной травой проулок. Если пройти сквозь проулок, можно выйти к подъездам. Вот только зачем ему к подъездам? Что он вообще здесь делает?
Он снова посмотрел на солнце и ему показалось, что от круглого, белого глаза откололся неправильный кусочек. Небо, подернутое туманной дымкой тоже было не совсем правильным. Если присмотреться, можно было заметить трещины, бороздящие небосклон.
-Так, соберись, соберись,-он отвесил себе несильную пощечину. На щеке остался красный след. Он знал об этом, потому что…
-Все буксует, черт возьми,-буркнул Малицкий и снова уставился на дом,-Что это? К чему эти балконы?
И вдруг все стало кристально-ясным как порой проясняется пейзаж, когда ветер разрывает в клочья завесу тумана.
Он поднял телефон и быстро, по памяти набрал номер Кочетова.
-Слушаю-недовольно-знакомо пробасила трубка.
-У меня есть дом?-спросил Малицкий.
Трубка озадаченно молчала.
-Есть или нет?-страх перед Кочетовым исчез. Теперь Малицкому было смешно. Он посмотрел на небо и увидел, что полосы, расчертившие его мозаикой, стали более объемными. Это были уже не трещинки, но настоящие трещины. У них даже были собственные тени, будто там, в бесконечной выси разверзлись огромные каньоны.
-Кто говорит?-наконец буркнул Кочетов,-Если это какая-то шутка…
-Это Малицкий,-безнадежно вздохнул Малицкий. Фраза не имела более смысла, как все более не имело смысла.
-Какой к чертовой бабушке Малицкий?
-Ты послал меня за креслом. У нас швейка. Мы друзья,-с таким же успехом, он мог бы спеть «Гаудеамус».
-У меня швейка,-процедил Кочетов,-Но какие стулья? Какой на хер друг? У меня нет друзей. У меня есть швейка.
-Ну да. Это не важно. Ты так не переживай.
-У меня офис на третьем этаже,-не очень уверенно протянул Кочетов,-Кто говорит-то?
-Малицкий,-повторил Малицкий.
-Вот оно что,..-протянул Кочетов,-Шутки шутить изволил? Шутник, да? Я тебя живо найду.
-Ах, Кочетов, Кочетов…-Малицкий нажал на отбой и после долгих раздумий, набрал телефон матери.
-Мама!-торжественно сказал он.
Голос на том конце провода действительно принадлежал маме. Уж ее-то он ни с кем не спутает.
На небе тем временем творилась форменная катавасия. Целые куски облаков откалывались, но падали не вниз, как положено под действием гравитации, а улетали, стремительно уменьшаясь, вверх.
-Кто это? Оленька, ты?
-Нет, это твой сын, Митя Малицкий.
-Вы должно быть ошиблись,-с негодованием ответила мать,-У меня никогда не было сына,-ему показалось, или последнюю фразу она произнесла без уверенности?
-Ну, разумеется,-он даже хихикнул и повесил трубку.
-Простите,-обратился он к пожилому мужчине, толкающему перед собой магазинную тележку, доверху забитую грязными, опухшими тюками,-не здесь ли вход в страну детства?
Мужчина посмотрел на него с сожалением.
-Должно быть, погода меняется,-ответил он наконец,-На такой жаре долго не протянешь. А тут еще и артрит…-он прошел мимо, словно Малицкий был дымкой, тающим снегом, водой, что вот-вот превратится в пар.
Свет начал меркнуть. Он снова посмотрел на небо и увидел, что солнце тоже падает в небесную пропасть. Должно быть, одна из трещин перерезала невидимую нить, на которой висело светило.
Он подумал и с трудом вспомнив старый номер телефона, набрал его, не позаботившись о коде. Прислушался без особой надежды и услышал как далеко-далеко и тихо-тихо там, за грязными окнами-глазами, ласково взирающими на него с четвертого этажа, прозвучала мелодичная трель. Одновременно, в ушах его загудел гудок.
-Митенька?-раздалось в трубке после третьего гудка. Ему даже показалось, что за мутным стеклом мелькнула знакомая, седая голова. Впрочем, вряд ли-бабушка скорее всего стряпает на кухне, разготавливается к его приезду.
-Я тут…я рядом был,-смутился он,-Я думал…если я некстати…
-Ты очень даже кстати!-прервала его бабушка. Голос ее, знакомый с детства, звучал сильно, звонко, был наполнен жизнью.-Мы тебя уже заждались все! Тут и тетя Аня, помнишь? И дядя Степа приехал из Москвы. Папка твой обещался заявиться, но ты же его знаешь! И Барон! Барон тоже здесь!
Ну конечно же. Теперь он отчетливо слышал приглушенный лай. Барон, его братик, его самый лучший пес родом из детства тоже был там, где же ему быть?
-Так я…зайду?-осторожно спросил он. Улица за спиной медленно погружалась во тьму.
-Зайдет он!-рассмеялась бабуля,-Марш домой!
-Иду!-Малицкий швырнул телефон на дорогу и быстро, почти бегом побежал в проулок, поросший сорной травой.
Прошел его насквозь и вышел к подъездам.