Юраан : Котиков любят все!

«Дорогая моя Марина!
Мы знакомы уже год. Нет, буду точен: одиннадцать месяцев шесть дней. Всегда так приятно тебя читать. Только жалко, ни разу не общались как надо, живыми голосами по телефону. Всегда хватало коротких строчек под постами фейсбука. Смайликов, улыбок, своих и чужих шуток. Сейчас захотел позвонить, услышать, но понял, что не знаю номер. Спросить у тебя в личке? Почему-то стесняюсь. Сам удивлён. Придётся снова писать, продолжать играть в «пятнашку» с клавиатурой на экране».

Григорий задумывается. Белое солнце пустыни какое-то. Так не пойдет. Мыслей полно, а отжать из них правильные слова опять не получается. Всё не то. Сказать сразу о любви? Бог знает, все по-разному воспринимают такие слова. Наверное, нормально, но... Да и зачем? Написать, что бросит всё и поедет к ней? Тоже чушь. Сплошные вопросы. Опять же - сил нет сейчас. Не только куда-то ехать, даже сочинить мессидж.
Он с трудом встает с кровати, чуть помогая себе рукой - лёгкое касание стены, контроль и опора.
Голова сейчас не кружится, но никогда не угадаешь, когда начнёт. С кухни доносится позвякивание посуды, шум льющейся воды и голос жены. Она негромко напевает что-то. Лучше бы прибралась, чем петь. Опять зависает над тремя тарелками в мойке. И одним ножом. Любуется композицией.
- Гриша! Тебе к врачу когда?
Заботливая моя, да... Двадцать лет семейной жизни - дело такое.
- В пять.
- Поняла.
- Умница...
О чём ещё говорить? Григорий, волоча непослушную ногу, заглядывает на кухню, привычно целует полоску шеи между майкой и пучком волос, возвращается в спальню.

«После больницы из меня вынули стержень. Или его растворили капельницами? Весёлый мужик сорока лет превратился в... Его больше нет, дорогая моя. Может, никогда и не было».

Григорий переключается на вкладку электронного дневника. Трояк. По английскому. Сын продолжает не радовать. Пятнадцать лет, переходный возраст, будьте внимательны и терпеливы. Вечером снова поговорим.

«Хотел рассказать тебе что-нибудь смешное. А потом понял: нечего. Раньше жизнь была по кругу, как у лошади на привязи. Теперь ужалась до прямой кровать-туалет-кухня. Беспосадочный перелёт, пристегните ремни, выключите телефоны. Домашний уже год, как выключен. Всем хватает мобильников. А потом жизнь сожмется до точки, над которой поставят памятник».

Много можно сказать. Но - кому это нужно? Все любят молодых и спортивных, с бентли в анамнезе. Григорий стирает почти все набранные строчки, зло улыбается и решительно пишет: «Летом собираюсь к вам, в столицу. Сейчас надо решить вопрос с новой работой, там большие перспективы. А потом непременно приеду, может даже, встретимся наконец-то».
Жена со стаканом воды заходит в спальню и достает таблетки. Две синие, одна красная. Ещё одна красная, но поменьше. Так - три раза в день, если нет обострения. Если есть - то больше.
- Виктору нужен новый пуховик... - роняет она в пространство. Но не ему, Григорию, а словно говоря с кем-то невидимым. - Тысяч пять. Может, больше.
- Ну..., - откликается он, слегка заикаясь. – Д-да. Нужен.
А что ещё сказать?
Пенсия у него двадцатого. Тринадцать четыреста три. Это не код доступа, это сумма. На которую - плюс зарплата жены в магазине (три дня через два, да, на кассе, да, с дипломом филфака) - надо как-то жить втроём месяц. В кредит не дают не только банки, даже в смешных и страшных павильонах «Всем за пять секунд», глядя на него, отказывают. Надо бы без костыля придти, но не получается.
- Я подумаю, - добавляет он тому же невидимке. Жена молчит и смотрит, как Григорий запивает таблетки. В глазах у неё застывшая льдом тоска.
Раньше он занял бы у друзей. Но последние пару лет показали, что их почти нет. Все, кто собирался на праздники у них дома, учился водить на его машине, занимал деньги и работал рядом, они... Все живы, слава Джа. Все живы. Даже телефонную книгу стирать лень. Пусть будет симулякром прошлой жизни, хотя бы там, в смартфоне. Сто четырнадцать номеров. Из которых в больницу навестить пришёл только один.
- Я подумаю, Н-ниночка.
Нужно что-то сказать, обязательно нужно. Жена терпелива, как платный врач, но и у неё сдают нервы. Тихо, но уверенно.

«А в сети никто и не знает, что я болею. Мне там всегда тридцать с небольшим. Я холостой, загорелый и прикольный. Там, в фейсбуке, от моего лица выступает весёлая маска. Человек-праздник. Без онемевшей после инсульта ноги. Без кривого рта и этого жуткого заикания. Без осложнения на сердце и всегда при деньгах. С имитацией полной жизни, старыми фото прежних машин, призраками застолий, где все лица и бутылки не помещаются в кадр. С цитатами великих и модными клипами. Иногда даже в комментариях пишу, что замучили ипотека, работа, начальство, и хочется снова в Париж».

Григорий роняет телефон на постель. Давит в груди, словно кто-то воткнул гвоздь в позвоночник, не заботясь, что острие - в сердце.
- Гриша... - Жена продолжает стоять перед ним. - Я всё понимаю, но над сыном уже смеются. Недавно бомжом назвали.
- Н-ниночка...
Главное, не ругаться. Самое главное, сейчас не ругаться! Жена в слёзы, сердцу - приступ, точка с памятником - на широкий шаг ближе.
- Я по телеку слышала, можно дома работать. Фрилансером. Хоть какие-то деньги. Ты же профессионал, на работе ценили...
Она обрывает сама себя, поджимает губы и выходит из комнаты.

«Иди, иди... Фрилансером, конечно. Тысяч за семь в месяц не разгибаясь. Больше нервов потеряешь выбивать эти копейки из заказчика».

Григорий чувствует, как гвоздь в спине слегка шевелится. Так это же не гвоздь! Это - саморез. Его медленно крутят кривой отвёрткой, как была у отца - с деревянной ручкой, из немецкой стали. Крутят, злобно глядя в спину: сдохнет - не сдохнет.
Чёт или нечет?

«Извини, что обращаюсь с просьбой! Меняю машину, кредитку банк заблокировал с какого-то перепугу, а на зарплатной пусто, как назло, прикинь? Нужно на пару дней тысяч десять. Хотя бы, пять. Я понимаю, что с деньгами сейчас у всех не очень, но мне – не много надо. Да и ненадолго. У коллег просить не хочу, в нашей конторе косо на это смотрят. Если, конечно, у тебя есть возможность...».

Теперь проверить на ошибки, заменить имя и срок знакомства. Добавить умильную картинку с печальным котом, держащим в лапах шёлковое сердце – нашёл специально для этих целей. Котиков любят все. И разослать двадцати трём подходящим девушкам из френд-листа. Обычно откликаются, пусть одна-две, не первый же раз. Авось, кто-то да перечислит. Потом только не забыть заблокировать тех, кто даст.
И тех, кто не даст – тоже.