Михаил Пионер : Неродившийся

Лена только что проводила мужа на работу и, сидя на подоконнике в тесной кухоньке, допивала зеленый чай с медом. Она держала чашку сонными руками. В ближайших планах – приготовить обед и попытка доспать пропущенные ночью часы. Лена смотрела в окно, было темно и шел дождь, мелкий, моросящий и бесконечный. Сфокусировав зрение на своем отражении в мокром стекле, она отметила, что отеки под глазами с ней теперь постоянно, и это никак не прибавляет красоты. Мобильный телефон уже тридцать секунд мерзко вибрировал и двигался к краю стола.
– Да, мама, – ответила она и забралась на подоконник с ногами.
– Доброе утро! Почему ты так долго не берешь трубку?! Все в порядке? – на другом конце пробился женский голос.
– Да, все в порядке. Не кричи, пожалуйста, я хорошо тебя слышу. Телефон лежал далеко, ты же знаешь, мне трудно бегать, – Лена поставила пустую чашку на стол с липкой клеенкой.
– Знаю… Как твои дела? Как тебе спалось? Ты сегодня на консультацию идешь? Правда ведь?
– Спалось очень плохо… – сказала Лена, придерживая левым плечом телефон, другой рукой она доставала из кармана домашнего халата флакончик с алым лаком для ногтей.
– Ну расскажи почему? Опять толкался во сне? – не переставала допрашивать мать.
– Да, и не только это… долго не могла уснуть, вставала пару раз в туалет, потом проснулась в пять в холодном поту и не смогла больше, – успела произнести Лена и выронила телефон, – Ой, извини, телефон уронила, руки заняты.
– Что ты там еще делаешь?
– Да так, ничего… Еще суп готовить, – ответила она.
– Ты не должна грустить! Слышишь меня?
– Да, мама, слышу. Никому я ничего не должна…
– Ну ладно-ладно, тебе что-то приснилось? Ничего страшного, правда ведь?
– Сон был кошмарный, как будто он умер у меня внутри и говорил со мной, – с неуверенностью в голосе сказала Лена.
– Кто говорил? Твой сын внутри тебя? И что он говорил?
– Да, мама, кроме него у меня внутри никого больше нет. Говорил страшные вещи. Что ему суждено родиться только самоубийцей, что он не станет ни врачом, ни летчиком…
– Дорогая, ты же понимаешь, это всего лишь кошмар, ребенок на таких сроках беременности не может разговаривать…Правда ведь? – отвечала мать, – у тебя есть пример старшего сына, который во сколько заговорил?
– Да, я понимаю, еще он говорил, что я не получу деньги за второго ребенка, он удушит себя пуповиной… – почти плакала Лена.
– Пожалуйста, не говори глупостей и не пугай мать! Где Антон сегодня? На работе? Он тебя сможет отвести на консультацию? Почему у вас до сих пор нет машины?
– Мама, не начинай… у нас еще ипотека висит. Антон на двух работах. Он ушел на смену, сегодня на сутки. Я сама дойду, здесь же недалеко…
– Недалеко… но ты в таком состоянии, я переживаю! Еще этот дождь проклятый, в вашем Петербурге он когда-нибудь вообще заканчивается?
– Да, мама, когда-то заканчивается…
– Хорошо, будь аккуратной и иди не торопясь, обещаешь мне?
– Да, обещаю, – сказала Лена и спустила ноги на холодный линолеум.
– А я к тебе зайду с пирогом после обеда, и старшего из садика заберу, ты не против, правда ведь?
– Да, буду рада, до встречи, целую!
– Целую, пока!
Лена сбросила звонок и продолжила красить ногти на левой руке. Когда лак высох на обеих руках она начала готовить обед. Поставила на газовую плиту кастрюлю полную воды с бледной морщинистой курицей. Почистила и порезала картошку, и в тот момент, когда она плакала над луком, телефон снова завибрировал. Она вытерла слезы и руки засаленным полотенцем, медленно взяла телефон и снова села на подоконник.
– Да, Антон.
– Привет! Что с твоим голосом? Все же было хорошо, когда я уходил утром? Что-то стряслось?
– Нет, ничего не случилось, мама звонила, и, как обычно, с тысячей вопросов. Ты же ее знаешь, – ответила Лена.
– Ага, просто так от нее не отделаться! Значит, все хорошо?
– Нет, правда, все в порядке.
– Милая, у меня не получится выбраться домой на обед, как только заступили на смену с Димоном, привезли троих полуживых после ДТП! – Антон говорил быстро, – Вот первый раз вышел покурить… Я тебе рассказывал, какой Димон везучий на такие случаи. Вот и привезли. Двое уже в морге, третьего пытаемся спасти. Впереди веселые сутки предстоят, так что ты уж извини. Сейчас его на операцию готовим, смог тебе позвонить, потом времени не будет. Ну вот никак! Ты на меня не обидишься?
– Нет конечно, о чем ты говоришь.
– Тебе на УЗИ сегодня, ты не забыла? – спросил он, выдыхая дым.
– Нет, не забыла, скоро буду выходить, суп только доварю. После обеда мама обещала зайти, – отвечала Лена.
– Окей, до скорого! Все, мне пора бежать! – сказал Антон и потушил брошенный на бетон пандуса окурок.
Уставший мужчина в белом халате выходил из дверей отделения с надписью «Реанимация» и почти сбил с ног женщину с ребенком. Женщина держала в одной руке завернутый в фольгу аппетитно пахнущий сверток, другой рукой она пыталась поймать за капюшон ускользающего карапуза. Воздух коридора пах кислым супом и медикаментами, этот привычный больничный покой нарушали запах из свертка и непоседливый ребенок.
– Игорек, не бегай в больнице, пожалуйста! Ты мешаешься, – ласково сказала женщина.
– Папа-а-а! – радостно кричал в ответ карапуз.
– Игорь Антонович, ведите себя хорошо, и слушайтесь бабушку, – с мягкой улыбкой на лице произнес мужчина.
– Папа-папа-а-а! Пашли дома смареть «Фиксики-и-и»! – не унимался ребенок.
– Сегодня не могу, сынок. Сегодня я должен быть здесь, но завтра мы посмотрим все серии, обещаю!
– Ну и ладно, – карапуз надул губы и скрестил руки на груди.
– Игорек, правда, я очень хочу домой, но сегодня я нужен на работе, – ответил мужчина и поднял на руках перед собой сына, – завтра, вот завтра, как вернешься из садика – весь день будем смотреть «Фиксиков» и собирать конструктор! Хорошо?
– Харасо… – послышалось в ответ сквозь молочные зубы.
– Антонина Ивановна, что вы здесь делаете с Игорьком? – спросил мужчина, опуская на пол карапуза.
– Я подумала, будешь голодный… Вот… Принесла тебе пирог, ты же с самого утра ничего не ел? Правда ведь?
– Ну да, не было обеда. Некогда было… Так все-таки почему вы здесь?
– Антон, ты только не переживай сильно, хорошо? – сказала женщина и опустила сверток с едой на скамейку, предназначавшуюся для посетителей.
Женщина смахнула со лба мокрые волосы и сделала шаг вперед. Стало видно, что тушь на ее глазах потекла, а глаза были красными от слез. Стараясь говорить как можно тише, чтобы не услышал ребенок, она приблизила свои губы к уху мужчины.
– Ленка повесилась дома, я еще никому не звонила, вот мелкого забрала и сразу к тебе…