Сэмо : Все мы - детали пазла

Они в комнате общаги
Их трое, (трое ?)
Студенты, второй или первый курс.
У одного из них – книга.
Бумажная.
И им от этого дичайше любопытно. Они ерзают. Сидя втроём – плечом к плечу - на одной кровати.
- Давай Читанем! Чо там?
Студент с книгой в руках - по центру. Он оглаживает потрёпанной обложку. Книга выглядит как учебник. Это и есть учебник. Тканный переплет, зеленый цвет, выгоревший от солнца. На корешке буквы крошащегося фальш-серебра:

«УПАКОВКА. Руководство по косметической психохирургии».

Студент с книгой хвастается:
- Непросто было ее получить. Я прошел тесты, сдал английскую литературу на отлично. И меня отметил препод. И дал допуск в спецхрана. Но нашему курсу, говорят, такое еще нельзя.
- Так ты читай уже, не томи!
- Ща, а про что, например?
- Про то, как из кукол людей делать. Про насыщение их полнотой жизни. Чтобы они были как настоящие. И даже – лучше, - студент, сидящий слева, щелкает контролером эмоций - резиновой фенькой себе по запястью.
Смешно, но такой примитивный жест неплохо заземляет его.
- Хорошо, открываю.
- Слушай, - перебивает третий студент. – А почему этой книги нет в сети?
- Говорят, так специально. Чтобы повысит ценность.
- А если счас ее переснять да выложить?
- Пробовали. Но если читать с экрана, то пользы не будет. В общем, какая-то фича есть, может быть в шрифте текста, которая переводит слова в какую-то абракадабру. Вроде читаешь, а смысл уловить не может. Мутно все как будто. Не знаю. С экрана не читал, но факт остаётся фактом только бумажная книга, аналоговоая, только она, -
студент катает на языке запретный жаргонизм, - кто знает, как об этом говорят Нижние?
- Только она «прёт», - подсказывает студент, сидящий слева и почему-то краснеет. – Ну давай уже! Он выхватывает книгу, открывает ее наугад и читает, но не в слух, а про себя:

«Метод словесной игры «чепуха» - как способ фиксации времени и состояния. Написать пару мыслей – уйти, заморочиться за что-то – «поставлю чай» - вернуться – написать пару мыслей. Улавливать связи. Если есть. А они появятся.
(Так же можно мыть посуду).
Пример: артефакт «тяга» – это просто слово, которое раскрывается, когда взгляд проникает в зазор между мыслью и текстом, который печатается в данный момент времени; и от туда из этой «щели» (см. сумерки – щель между мирами и подобную попсню - помогает) начинает струячить призрак психосоматического шторма, тогда эта сила начинает пожирать саму себя, отравляя токсинами все вокруг и фразу уже не удается закончить, уроборос промахивается, так и не ухватив свой хвост, а все множится и уже понимаешь, когда текст пишет тебя, а не ты текст, а это – ДАНДЖЕР! – первый путь к притворству, маскам и ролевым играм…. НАДОЕЛО!
Короче, вот именно тогда надо сорваться и пойти мыть посуду. Сделать что-то монотонное. Это приручает время».
- Херня какая-то! – сплевывает вкус степного металла хозяин книги. – Хотя, смотри. Тут есть чьи-то пометки на полях.

И они читают втроем:

Играй в шпионов!

Ты замечаешь, что начинаешь замечать?

«Возгонка тяги – это все, что ты делаешь, когда считаешь, что это правильно. Это повышение чувствования. Когда ты резко меняешь обстоятельства (температуру, освещение, пространство) главное – удержаться, когда пойдет волна. И с одной стороны ты – на серфе, с другой – ты игла, что сшивает распадающиеся куски реальности. От того и приходится контролить время чек-пойнтами. Разбивать протекание времени на фазы физической активности. Сделай это от и до. А потом еще вон то. Сделай, по-настоящему осознавая, каждую секунду процесса через жест. Движение. Танец».
Главное – баланс. Играй на низких высотах. Тихие волны, прозрачная вода. Дальше от земли – мельче города. Хуже связь.
Populus text

- Ого! – средний студент тычет пальцем в книгу, отмечая эту запись, оставленную маркером. – Такая же тату есть у «плебсов». Видел по серому каналу, как они библиотеку исполняли. Когда-нибудь я приду к ним на репу.
- Выйдешь в реал?! – второй и третий студенты скривили лица в деланном эмодзи «тошнота».
Внутренний страх успешно осмеивается:
- Хо-о-хо…

Пока они боятся реала.

- Открывай уже параграф, где про делание кукло-людей, - говорит студент слева, возвращая книгу временному хозяину.
- Блин, Точняк! Прикинь, мы так заморочились, что забыли… Итак, короче:

«.. . того эффекта полноты жизни можно достичь несколькими путями.
Первый простой и безопасный: использовать «капли апокалипсиса» (они же «капли пиздеца»), которые дадут представление о том, что конструируемый фрагмент действия – последний, а за ним уже смерть. Побочные эффекты: можно скатится в меланхолию и тотальное саморазрушение (См. «Пир во время чумы».
Второй метод связан с мозаичными блокаторами моторного развития, которые выборочно стирают телесный опыт, отсылая разум объекта к ощущениям трехмесячного ребенка, когда он впервые осознает, что у него есть руки и он может их контролировать. Побочные эффекты: необходима точная калибровка, есть риск астральной кататонии, первый симптом которой - так называемое «увлечение своими пальцами».
Так или иначе оба метода связаны с пост-рождением и пред-смертью – диаметрально противоположными точками, притяжение которых друг к другу создает сферу условной реальности и нужный эффект «жизни-как-в-кино», «взгляда-со-стороны». Необходимое условие: для повышения градуса «есть-только-здесь» и сейчас необходимо четкое осознание объектом конечности своего состояния в конкретно взятый момент…»

- Мозаичные блокаторы моторного развития? – правый студент скептически вскидывает бровь. – Кто ж нам их даст? С ними же только на старших курсах занимаются. И то не все, а кто спецразрешение получит.
- Говорят, можно достать блокаторы у Нижних, - левый студент закусывает костяшку указательного пальца.

Повисает неловкое молчание.

- Все всё сказали? - говорит студент с раскрытым «Руководством по пластический психохирургии». – По мне так все это вязкий бред. Давайте глянем, что на выходе должно получиться. Должны же в этом учебнике быть примеры.
- Примеры есть, смотри, после теории - правый студент тычет пальцем в нужные строчки.


«Когда урок по танцам – классика, модерн и немного импровизации – заканчивается, он забирает ее из данс-центра.

Они не куда не спешат.

Она замедляет шаг, приметив двухметровую кучу свежего снега.

- Можно, пап?

- Давай, штурмуй уже!

Он смеется.

Внимательно наблюдает, как она забегает на вершину снегового кургана.

Кричит:

- Царь горы! Ты царь горы! Йо-хоу!

Смотрит, как она прыгает с вершины.Как, царапнув пятками розовых валенок по нижней части склона, приземляется на ноги и правую руку, выставив ее вперед.

- О-хо! Больно, ушибла!

Показывает, сняв перчатку, свою ладонь.

- Дай посмотреть.

Он берет ее руку в свою. Наклоняется, будто хочет разглядеть линии жизни, при этом забыв надеть очки. И резко дует.

Она хохочет.

Они идут в сторону продуктового, срезая диагональ по пустой этим вечером площади.

Он говорит:

- Ладошку ушибла. Прям как настоящий паркурщик. Они клевые, но постоянно что-то себе разбивают.

Он делает зарубку на память: посмотреть с ней «Ямакаси».

- Ну и что, - говорит она, - а вот от пуантов ногти выпадают. Вот!

- Бррр! Крови боишься?

- Нет, чего бояться-то. Я даже без пуантов, в балетках, помнишь, рассказывала, как репетировала «Фламинго» и у меня была ссадинка? Так вот она сначала стала заживать, а потом я опять ее содрала. И кровь капнула, три капельки. Как смайлик.

- Прям как смайлик?

- Угу.

- Красное на белом. Прикольно.

- Ну да. Носки же белые!

- Красиво, наверное?

- Ага.

- Или сюда, обниму».

Майор еще раз прослушал запись разговора студентов. Вычленил оценки и реакции.
Ухмыльнулся в усы.
Ничего, научатся.
Включил диктофон и начал:
«Зарубка на будущее.
То ли от того, что они жили в благополучном районе, то ли от того, что у него пропал неизбывный, казалось бы, страх окраин, путь от дома до танцев они срезали по переулку. По киношному, особенно в снегопад, рукотворному каньону между громадой офисника и многоэтажкой арбитражного суда. Им нравился этот путь, с парковкой для служебных машин и аккуратными баками под мусор у одной их стен. Они даже дали имя этому переулку – Мамулин.

Конец записи».