Юраан : Беглец

Лес и не думал заканчиваться. Стас третий день шёл на запад. Сначала ломился, как лось сквозь кусты, лез через неглубокие овраги. Один раз чуть не забрёл в болото. Когда начал проваливаться по колено и чуть не утопил сапог - сообразил. Вернулся по своим следам и обошёл по краю.
С собой только нож, поэтому есть приходилось ягоды и яйца из гнезд. Для грибов было рано, а кидаться на дичь с ножом - глупо. Да и без ножа - не на кого: лес довольно пуст. Зато ночевать на кучах хвои под деревьями никто не мешает.
На дорогу Стас наткнулся случайно.
Две заросшие колеи вели, в общем, в нужном направлении. К границе. Судя по виду, не ездили по дороге лет десять, что его вполне устраивало. Людей он сейчас боялся больше голода, жажды и всех окрестных зверей. Люди для него сейчас - это смерть. А перейти границу - какой-никакой шанс уцелеть.
Хотя там свои проблемы, почище здешних.
Дорога ведёт на закат, заворачивает, выпрямляется и снова вьется прихотливыми поворотами. Стас устал, но знал - останавливаться нельзя. Рано или поздно, но на этой земле - найдут. Один раз сбежал, больше не получится.
Стоп.
Перекресток.
Да ещё с указателями! Почерневший деревянный столб, пара грубо вытесанных стрелок. И три дороги дальше. Влево у нас «Бураково», прямо – «Граничный переход». Правая дорога осталась безымянной, да и наплевать: Стасу надо прямо. Бураково ещё на этой земле, ему там будут слишком рады. Чересчур. До суда дело не дойдёт, проткнут прямо у ворот. На границе тоже пост, но тут деваться некуда. Придётся думать, как пройти. Странно, что такая удобная дорога заброшена, но тут могут быть десятки причин - мор, разбойники, приказ стражи или просто суеверия. Люди города оставляют, а тут - всего лишь лесная дорога.
Он отдышался и пошёл прямо, прикидывая по солнцу, что идти до заката, если не в ночь. Часов пять сейчас вечера. Идти и идти. И дай бог, чтобы вода попалась. О еде и речи нет. Трава под ногами мешала, но лучше так, чем прямиком через лес.
Спасибо, набегался.
За очередным поворотом понуро шагавший Стас вздрогнул и схватился за нож. В паре сотен метров впереди, прямо у дороги стоял дом. Небольшой, но основательный. Колодец рядом. Невысокая ограда - больше, чтобы куры не сбежали, чем от злых людей. Всё целое, окна не побиты, значит, живёт кто-то.
Подкрался бы по лесу, если б знал. А так - на виду, заметили, наверное. Он вздохнул и пошёл к жилью.
На пороге домика, не успел он притворить калитку, появилась девушка. В другой раз Стас первым бы к такой рванулся. Мечта, а не дева! Блондинка, волосы до задницы, грудь из сарафана наружу лезет, мысли тревожит. И ноги ничего, насколько видно.
- Гой еси тебе, добрый молодец! С чем пожаловал - с добром, али с худом?
Стас приветливо улыбался. Очень хотелось жрать. Даже сказочный язык девы и уверенный третий размер не могли отвлечь от этого мощного желания.
- Здравствуй, красна девица! - стараясь соответствовать, отвечает он. - С добром я, конечно, с добром. От лихих людей вот прячусь, спасаюсь.
От голода в голове слегка звенит, и звон этот складывается почему-то в «люли, люли, стояла!». Стас трясет головой, чтобы прогнать наваждение.
- Есть хочешь? - откинув напевные мотивы, сухо интересуется девушка. - Меня Василиса зовут. Пошли!
- Хочу. Стас, - сообщает гость обо всём сразу. - Пойдём.
В домике уютно. Печка в полкомнаты, стол деревянный, лавки. Странно, икон не видно. Вообще красного угла нет, он уж привык здесь креститься, когда заходишь к кому. Вкусно пахнет варёным мясом и травами. Стас и сырым мяском сейчас не побрезгует, если с хлебом.
- Сейчас положу, садись, - кивнула на лавку Василиса. - Яйца варёные к борщу есть, будешь?
Стас сглотнул слюну и закивал. Часто-часто.
После третьей миски борща со сметаной, мяса на кости, всякой зелени и буханки хлеба он блаженно потянулся. Еда ещё оставалась, но - некуда. Обожрался.
Василиса с удовольствием смотрит на его трапезу. Сама отхлебнет чая из кружки и смотрит. Довольная, что странно.
- Куда идёшь, Стас? - заметив, что гость от стола оторвался, спрашивает.
- К границе. Здесь мне не жить, а там - посмотрим. Далеко ещё до перехода?
- День идти... - неопределенно говорит девушка. Думает о чём-то. - Далеко. На пошлину деньги-то есть?
- Ох, ты ж... - мнется Стас. - Нет. Бедный я нынче. Нож только и ни копейки денег.
- Ага... - задумчиво тянет Василиса. - То есть ищут тебя... Ищут и не находят. Добро. Заработать на переход хочешь?
Стас немного напрягается. Нехорошо, когда всё хорошо. Подвох где-то спрятан.
- Конечно, неплохо бы...
- Да ладно, не переживай! Работа простая, сытому мужику - без проблем. Отдохни немного вон на печи, а к вечеру расскажу, что и как.
Стас кивает. В сон тянет неумолимо, хотя он и клялся сам себе, что нужно быть осторожнее и не дремать в чужом доме.
- Просыпайся, добрый молодец! - негромко говорит Василиса. - Ночь уже на дворе.
Стас моргает, прогоняя сонную одурь, и слазит с печи, чуть не свалив за собой тонкую перинку. За окнами темно, свет даёт только маленькая керосиновая лампа. Пламя гуляет вверх-вниз, по избе бродят и дрожат тени.
- Готов уже... - бурчит Стас. - Попить есть?
- У крыльца ведро стоит, пей. Кружка на столе. Да и себя окати, хоть до пояса. Воняешь ты порядком.
Да уж, три дня по лесам ломиться, плюс болото... Завоняешь тут! Но всё равно звучит грубовато. Днём приветливее была хозяйка.
- Теперь к делу, - дождавшись его возвращения, говорит Василиса. - Имеется предложение. Переход через границу стоит пятнадцать золотых. У меня денег нет, ни к чему они мне. Но есть у сестры моей старшей, надобно к ней идти.
- А ночью-то зачем? - удивился Стас. - Рассветет, да и пойдём.
- Не получится, - загадочно отвечает Василиса.
Он и не спорит - она здесь живёт, ей виднее.
Хозяйка, пока он умывался, переоделась из сарафана в черную куртку и камуфляжные штаны, удачно дополненные высокими ботинками на шнуровке.
- Милитари? - хмыкает Стас. - Нормально. Вечер перестает быть томным?
- Там возможны... неприятности, - неохотно отвечает Василиса, доставая из-за печки устрашающего вида пистолет. Стас такие даже в кино не видел - шесть дул, толстая изогнутая рукоять. Мощная штуковина!
- Воевать собралась? - шутит он. В глазах девушки пляшут огоньки от лампы, она молчит, старательно вставляя патроны в гнёзда. Щелкает затвором.
Лампу взяли с собой. От задней двери домика шла неприметная тропка, через небольшой огород и - в лес. Василиса молчит, по сторонам посматривает, пистоль свой не опускает.
- Кого боимся-то? - уточняет Стас, чтобы не молчать.
- Мало ли... Бегает здесь много кто, не к ночи поминать.
Дальше идут молча. Минуты сливаются в шорох травы под ногами и шелест листьев над головой.
Полянка с избушкой словно вырастает из леса. Только что вокруг были кусты и деревья, ни просвета, кроме узкого прохода над тропинкой, а потом пара шагов - и вышли.
- К лесу задом, ко мне передом? - невольно говорит Стас, удивленный открывшейся картиной.
Над поляной яркая луна, избушку видно всю - от когтистых лап-подпорок до высоких, острым углом, скатов. Сверху, над крыльцом, прибит череп. Для человеческого великоват, медвежий, что ли?
- Не дергайся, - шипит Василиса. Теперь все шесть стволов смотрят ему в лицо. – Нож не трогай. Пошли к сестре!
- Да я и не против, - пожимает плечами Стас и спокойно идёт к крыльцу. - Лишь бы заплатили.
- Заплатит! - нервно отвечает девушка.
Он легко взбегает вверх по скрипучим доскам крыльца и останавливается перед мощной дверью.
- Открывай, свои! - кричит Василиса. - Работника привела.
Дверь, скрипнув, открывается. На пороге стоит классическая Баба-Яга, хоть рисуй с нее картинки к детским книжкам – низенькая, сморщенная, нос крючком до нижней губы, из приоткрытого рта торчат желтые клыки. Опирается на здоровенный посох, выше себя. На шее ожерелье из чьих-то клыков, как патронташ.
- Дура ты, Васька! – хриплым баском вместо приветствия говорит бабка. – Ты кого притащила, бестолочь лесная?
- Доброй ночи, уважаемая! – вклинивается Стас. – В домик-то зайдем? Там и перетрем за дела наши грешные.
Баба-Яга кривится, как от лимона, но кивает – заходите, мол. Хрен с вами.
- Что не так-то, - растерянно спрашивает Василиса.
- Заходи, заходи… Там объясню.
Внутри избушки довольно темно, свет только из растопленной печки, угли мерцают. Но жарко. Натоплено, как в бане. В углу сидит толстенный черный кот размером с овчарку. Сидит и смотри на гостей и такой дзен у него во взгляде, что Стасу завидно становится. Вот живет зверь в гармонии с миром, поучиться надо! А то он – всё бегает, бегает…
- Что ты, сестрица, грубишь-то? – продолжает докапываться до Яги Василиса. – Сама просила привести добра молодца? Так вот он. Жрет за троих. Во сне храпит. По лесам бегает, от злых людей спасается. Пропадет – не жалко, если вкратце.
- Ты, Васька, как была всегда дурочкой, так и останешься. Хоть какие сиськи вырасти, оно с мозгами-то не связано.
Баба-Яга ставит ее лампу на стол, подкручивает фитиль. Кот недовольно щурится, но с места не двигается.
- Ты у него хоть спрашивала, кто он есть?
- Стас он, - неохотно отвечает девушка. На лице у нее обида и недоумение, в равных пропорциях.
- Так… А дальше?
Стас находит кривоватую, но крепкую на вид табуретку и садится:
- Я – Стас, да. Бегу от злых людей. Хочу через границу, но денег нет. Пятнадцать золотых – и я пошел. Всё просто, как арбуз.
- Почему – арбуз? – растерянно спрашивает Василиса.
- Да хрен его знает. У нас в роте так старшина Кравец любил говорить.
В дверь, запертую на огромный засов, тихо стучат. Сперва тихо, потом уже кулаком. Или ногами – так сразу не поймешь.
- Кого там ещё… - бормочет старуха. Кот поднимает шерсть на загривке и негромко шипит, как попавшая на сковородку вода. Только басом. Избушка от ударов в дверь еле заметно ходит ходуном.
- Открывай, ведьма! – рычит чей-то злой голос. – Стража! Открывай! А то подпалим!
Стасу мучительно хочется стать невидимым. Прозрачным, как мысли с похмелья. Стоило три дня по лесам бегать, чтобы попасться в такой капкан?!
- Василиса, ты кого притащила на хвосте? Мало этого красавца, так еще и стражу?
Девушка хлопает глазами и молчит. Пистоль лежит у нее на коленях, словно смертоносное железное насекомое. Погладишь – замурлычет.
- Ладно, давайте уж… Кто во что горазд, - приговаривает Баба-Яга и идет открывать дверь, попутно крутя в руках обрывок веревки. От ударов с притолоки сыплется труха и какие-то травинки.
Дверь распахивается и первыми в избушку забегают два здоровенных парня. Похожи, как близнецы – черная форма стражников, шлемы, короткие мечи в руках. Морды тоже одинаковые – красные, злые. Бабка бросает им под ноги веревочку и топает ногой. Веревка на глазах набухает, как шланг под давлением, раздваивается, превращается в свистящий в воздухе ураган. Торнадо для домашнего применения. Стражников опутывает с головой аккуратными коконами, несмотря на мечи, крики и нервные жесты.
Две катушки падают на пол, но всем уже не до них – вслед за первыми стражниками вбегают еще трое. Эти уже с чем-то огнестрельным в руках.
- Поберегись! – как бывалый строитель орёт Василиса. Бабка падает на пол, а над ней, сметая солдат и кучно дырявя дверь и стены, летит залп картечи. Из шести-то стволов, конечно…
- Фарш, - задумчиво шепчет Стас, разглядывая последствия. Определение радует его лаконизмом и точностью, полностью описывая зрелище.
За дверью слышны гневные вопли, но желающих соваться внутрь больше не находится.
- Подпаливай! Зажилась ведьма! Давай факелы!
- Стасик! – тонко и как-то умоляюще говорит Баба-Яга. – Пора бы и тебе… Не кота же на них выпускать? Жалко…
- Да, котик у вас добротный! – кивает Стас, вставая с табуретки и скидывая куртку на пол.
- Их жалко, дорогой, их. Христофору-то что сделается.
Стас скидывает сапоги и дополняет кучу одежды штанами.
Василиса в ужасе смотрит то на дымящиеся стволы своей чудо-пушки, то на ошметки мяса, то на голого Стаса.
- Ты их напугать хочешь?
- Нормальное здоровое телосложение. Тридцать семь сантиметров! – хмыкает Стас и неожиданно для красы-девицы совершает прыжок с переворотом. Акробатика в замкнутом пространстве.
На пол с тяжелым стуком падает на лапы уже матерый волк, раза в два больше обычных. Шерсть стоит дыбом, на пол из перекошенной морды капает тягучая слюна.
- Красавец же! – откровенно любуясь, говорит бабка. – Тут не пятнадцать золотых – полсотни не жалко!
Волк коротко рыкает и серой молнией словно перетекает через порог, мимо исхлестанной картечью двери, наружу. Вопли оставшихся стражников сперва слегка затихают, а потом становятся хором перепуганных до смерти мужиков.
Василиса выходит из легкого ступора, достает из кармана штанов горсть патронов и начинает заново снаряжать пистоль. Кот Христофор опасливо подходит к двери, выглядывает, после чего встает на задние лапы, опускает голову и нервно крестится правой передней лапой. Вид у него даже для кота весьма испуганный.

…- Вот твои пятнадцать золотых, Стасик! И ступай уже.
- Ты ж говорила – полсотни?
- Погорячилась, прости… Залюбовалась, как мех блестит, да и вырвалось. Пятнадцать. Опять же – почти до перехода избушка домчала, тоже денег стоит.
На этом берегу с опушки леса хорошо виден граничный переход – пара крепких домов, флагшток с развевающимся знаменем, дежурный всадник в полной форме с копьем. За широкой рекой сквозь дымку утреннего тумана торчат высокие дома. Никакого леса – там почти сразу начинается миллионный город, куда Стас и стремился все эти дни. Родина, едри её в качель.
- Слушай, хочу на прощание спросить: почему отсюда бежишь – понятно, стража у нас оборотней не жалует. Раз узнали, надо спасаться. Но ты же изначально – оттуда? - Бабка махнула рукой в сторону домов.
Стас кивнул.
- А зачем тогда к нам перебирался?
- Это, бабуля, я тебе так просто не объясню. Скажу коротко – ипотека…