Юраан : Тени прошлого

- Врут, небось! - Андрей недоверчиво смотрит на Лешку. - Вон по Рен-ТВ каждый день про инопланетян. И рептилоидов. А еще - покойники с длинными черепами. У меня мать смотрит, оторваться не может.
Лёшка улыбается:
- Телек - фигня, а это дед Антон рассказывал. Он врать не станет!
Александр задумчиво шевелит угли палкой, костёр плюется длинными искрами и разгорается сильнее.
- Трезвый рассказывал?
- Ну да!
- Всё равно... Мог набрехать.
- Сказал, сам видел. Давно только...
Ребята замолкают и смотрят на языки пламени. Уже темнеет, их шалаш становится островком света в сумерках парка. Убежищем от взрослого мира вокруг. По лицам плавают отблески, меняя черты, делая облик ребят старше и суровее.
- А где там искать? - наконец уточняет Андрей. - Лагерь-то большой. Три бывших корпуса, столовая, души-туалеты, зал этот... Для общих собраний. Заблудимся мы там ночью.
- Ну, не в туалете же! - смеётся Лёшка. Он самый младший из всех троих, щуплый, но постоянно в центре внимания. - В зале как раз. Там есть комнаты позади сцены, в одной эта штука и лежит. В самой дальней.
- А чего днём не сходить? - рассудительно уточняет Андрей. - Почти час идти. По лесу. Ночью ноги свернем, да и вообще...
- Трусишь? Днём там нет ничего. Такая вот мистика, - со вкусом выговаривает слово Лёшка и смотрит на Александра. Тот признанный лидер компании, как скажет, так и будет.
Александр молчит. Он смотрит в огонь и ему кажется, что там летят драконы. Сейчас бы туда, с мечом и в полном доспехе. В схватку, как в кино...
- Саш... Что скажешь? Пойдём? - Отделаться от Лёшки невозможно. Если только по шее дать.
- Фонари нужны, три штуки, - Андрей, как самый практичный, начинает прикидывать. - Запасные батарейки. Воды взять пару бутылок, ножи...
- Ножи-то зачем? - отрывается от драконов Александр и поворачивает голову. В свете костра он и правда похож на сказочного воина. Сильного и мудрого.
- Ну... - тушуется Андрей. - Типа, оружие.
- И кого ты ими резать будешь? - насмешливо уточняет Лешка. Он чувствует настроение командира и всегда рад посмеяться над Андрейкой.
- Ножи в топку, - медленно говорит Александр. - Там собаки, бродячие. От них, если что, палками надо отбиваться. Батарейки с фонарями Андрей возьмёт. За тобой, Алексис, вода. А я придумаю с оружием что-нибудь.
Ребята кивают.
- Пойдём завтра ночью, если дождя не будет. Сейчас жара, окна открыты, пробирайтесь тихо. Если кого родаки засекут, не признавайтесь, что вместе в лагерь собрались. Всех накажут.

Над ржавыми воротами, наглухо запертыми на висячий замок, висит табличка "ПИО...РСКИ... ЛАГЕР... В...ТОК". Часть букв отвалилась и пропала уже давно. Лагерь закрыли в начале девяностых, от безденежья умиравшего в муках завода. С тех пор он медленно разрушался, не нужный никому.
Лёшка несколько раз щёлкает вспышкой телефона:
- Выложу в инсте, это будет бомба!
- Родители же увидят... А как внутрь попасть? - растерянно спрашивает Андрей, водя по воротам лучом фонаря.
- Пошли, там дыра в заборе есть. Танк проедет, - Александр сосредоточен. Он держит свою палку, как меч. Нацелив вперёд. Собак не слышно, но это не значит, что их нет.
- Ага... - бормочет откуда-то сбоку Лёшка. Ему достался самый маленький фонарь, с коротким острым лучом. Джедай какой-то, если бы не суета и лёгкая бестолковость. - Есть дырка, полезли!
По заваленной листьями и давно упавшими ветками аллее, ребята вышли к корпусам. В неровном свете фонарей старые здания кажутся огромными, выступающими из темноты чудовищами. Оскалы разбитых стекол, череда пустых проёмов вовсе без рам, облупившиеся стены и колонны у входа. Везде видна дранка крест накрест под отвалившимися пластами штукатурки.
- Зал дальше и направо, возле памятника с пионером, - напоминает Андрей и так всем известное. - Может, не пойдём через него? Если дальняя комната, обойдём и в окно залезем?
Александр отрицательно качает головой:
- Окна высокие, а лестницы нет. Так пройдём, через зал.
Постамент с гипсовым пионером грязен до невозможности, сама фигура давно лишилась рук и горна. Хорошо, голова на месте. Наш ответ Венере Милосской...
Высокие двери плотно прикрыты, но не заперты. Лёшка почти повисает на ручке, тянет, но сил ему не хватает. Александр отстраняет его, сует мешающие палку и фонарь, и рывком открывает дверь. Протяжный скрип петель эхом проносится по тёмному лагерю.
Внутри разруха. Сваленные прямо на грязный пол плакаты, портреты каких-то мужиков при галстуках, поломанные стулья. В углу холла до потолка стопка панцирных сеток от кроватей.
Лучи фонарей качают тени. Кажется, что вся эта свалка шевелится и живёт своей жизнью.
- Страшно чего-то, - тихо говорит Андрей. Он облизывает пересохшие губы и невольно оглядывается на прямоугольник открытой двери.
- Чего здесь бояться? - уверенно спрашивает Александр и пинает попавшийся под ноги свёрток бумаг. - Даже бомжей нет. И про собак наврали. Никого тут нет!
Лёшка идёт в глубину холла, года на стене так и висит запылённое ВСЕГДА ГОТОВ! под острыми зубцами пламени. Снова щёлкает камерой телефона, вырывая из темноты портрет Ленина и стойку для горнов. К сожалению, пустую.
- Вон ещё дверь, наверное, в зал! Пойдём!
Андрей чувствует липкий страх, как будто кто-то держит его за плечо холодными пальцами.
- Ребят... Пошли отсюда, а? - жалобно говорит он. Вся затея кажется ему ненужной.
- Да уже пришли, чего сворачивать? - деланно удивляется Александр. Ему тоже жутковато, но показывать это не хочется.
Они догоняют Лёшку, отпихивая ногами разный хлам с дороги, и заходят в зал. Здесь к запаху пыли и чего-то лесного примешивается сладковатый аромат разложения.
- Кто тут сдох? - по-прежнему веселится Лёшка. Вот кому ни капли не страшно, он в любимой стихии поиска приключений. На свою и чужие задницы.
Александр молча освещает зал. Фонарь выхватывает сдвинутые в стороны сидения, скреплённые по пять длинными рейками сзади. Грязный проход к сцене. Ступеньки. Трибуна слева с изображением пионерского значка, рядом с ней - длинный стол. Над столом, по центру, прищуренный Ильич, словно одобряющий всё это запустение. Или приветствующий редких гостей? Кто его поймёт.
- А прикольно было раньше, да? - Лёшка бежит к сцене, легко вскакивает на неё с пола, минуя ступеньки и становится за трибуну. - Дорогие друзья! Мне выпала честь выступить перед вами...
Он кривляется в лучах направленных на него фонарей, как персонаж кукольного театра - маленький, юркий, словно подвешенный на невидимых нитках. Потом внезапно ныряет под трибуну и снова показывается - уже в косо повязанном алом галстуке и смешной синей пилотке на голове.
- Взвейтесь, кострами, си-и-ние ночи, мы - пионеры, дети рабочих! - каким-то не своим, более взрослым и хорошо поставленным голосом поёт он. Андрей чувствует, что сейчас описается. Он искоса смотрит на Александра. Тот плотно сжимает губы, весь напряжённый, как струна.
- Клич пионеров - всегда! Будь! Готов! - ударяя на каждом слове, заканчивает Лёшка, вскинув руку в пионерском салюте. Или уже не он? То ли от света фонарей, то ли по какой ещё причине лицо его стремительно меняется, он сам становится то выше, то ниже. Кажется, что фигура его за трибуной расплывается и двоится.
- Не могу больше! - стонет Андрей. Он роняет свою палку, суёт фонарь подмышку и расстёгивает джинсы. Луч света теперь косо падает на стену.
- Испугались? - спрашивает из-за трибуны бывший Лёшка. Он гораздо выше себя прежнего, почти взрослый. Привычные вихры заменила строгая причёска на пробор. Галстука и пилотки больше нет, на ослепительно белой рубашке ранкой краснеет значок. - Пионер - всем ребятам пример! А ты тут мочишься, в храме культуры.
Голос странно вибрирует и эхом отдаётся от стен, как в огромной пещере. Александр хватает за руку Андрейку, едва застегнувшего "молнию" и молча тащит его к выходу. Палку он тоже выронил, не с кем тут палкой сражаться.
- К борьбе за дело Коммунистической партии будь готов! Всегда готов! - на разные голоса несётся им в спину. - Орлёнок, орлёнок, взлети выше солнца!
Ребята в ужасе бегут по холлу, ни мыслей, ни целей больше нет - лишь бы быть подальше отсюда. Лучше всего, дома. В постели. Через стену от спящих родителей.
Они выскакивают в дверной проем, но перед ними, вместо заросшего кустами заброшенного лагеря - снова жуткий зал с освещенной неведомым сиянием сценой. С высоким серьезным парнем, в котором нет ничего от их друга. Пространство замкнулось в кольцо и не отпускает их отсюда. Непонятная сила тащит ребят по ступенькам и забрасывает к трибуне.
- Не-е-т! - хрипит Александр, растеряв всю свою уверенность в этом проклятом зале. Сбоку от трибуны видно, что у поющего нет ног. Вообще нет нижней половины тела - он словно вырастает из трибуны, размахивая руками и громко напевая. Вот, будто из воздуха, он достает горн и громко дудит несколько резких нот.
Андрей закрывает в ужасе глаза и тычет в фигуру фонарём. Тот проходит насквозь, как через туман, без препятствий.
- Где Лёшка?! - в панике орёт Александр.
Дверь в углу сцены со скрипом открывается.
- Чего вы орёте? Здесь я, - Лёшка смотрит на друзей. - Я нашёл комнату, пошли. Но там дверь заперта, собака такая!
Ребята бросаются к нему, не замечая, что фигура за трибуной исчезла, и в зале воцарилась тишина.
- Ты этого видел? - дрожащим голосом спросил Андрей.
- Кого - этого? - Лёшка покрутил головой. - А, бросьте! Нет тут никого. Я там с дверью ковырялся, только бестолку.
Александр решительно идёт за ним. Андрею страшно оставаться одному на сцене. Он почти плачет, но спешит за друзьями.
На запертой двери - строгая чёрная табличка, заросшая грязью до полной нечитаемости. Андрей, чтобы хоть на что-то отвлечься, трёт её пальцами. В луче фонаря проступают буквы.
- Зал воинской славы! Вот это да, ну-ка, дайте сфоткаю, - суетится Лёшка, снимая телефоном. - В инстике такая сессия получится, круть! Лайков на двести.
- Иди ты в баню со своими лайками! - не выдерживает Александр. - Отойди, дай попробую открыть.
Он сильно дёргает дверь. Встряхивает её, упершись обеими руками. Потом отпускает, отходит на шаг и сильно бьёт ногой в филенку возле замка. Тонкая фанера трещит и раскалывается.
- Норм, сейчас войдём! - немного успокаивается Андрей. Он старается забыть весь ужас, оставшийся за спиной, в зале.
- Ага, - сопит Александр, выбивая остатки дерева. Суёт руку и нащупывает ручку изнутри.
Замок щёлкает, дверь подаётся на ребят.
Внутри музей. Да, больше всего это похоже именно на музей - застеклённые витрины на стенах, стеллажи и ящики. В углу, под слоем пыли на полупрозрачном колпаке виднеется свернутое рулоном знамя. Ржавые каски рядком, остатки винтовок и автоматов сбоку. Множество черно-белых фотографий чего-то военного - люди в форме, техника, разбитые дома. Посреди комнаты огромный стол. Низкий, на толстых прочных ножках. Не стол, а монстр какой-то.
- Вон она, эта штука! - громко шепчет Лёшка. Он показывает на серебристый шар в центре монстра. Гладкая поверхность отражает свет фонарей, шар кажется висящим в воздухе пришельцем из других миров.
Александр подходит вплотную к шару и опасливо трогает рукой.
- Тёплый, - шепчет он. - Пацаны, он такой тёплый...
Ребята касаются шара пальцами и, в тот момент, когда к ней прижимают руки все трое, сфера раскрывается, подобно цветку. Тонкие лепестки металла, еле слышно шурша, опадают во все стороны. В образовавшейся идеально круглой чаше лежит мятая бумажка, исписанная неровным почерком.

"Здорово, пацаны! Пока не застряли там, прыгайте в окно и сматывайтесь. Только ноги не переломайте. Через зал обратно не ходите, мы там почти месяц просидели, песни слушали. Родаки нас (то есть вас) уже похоронили заочно.
Деду Антону плюньте на лысину, нахрен такую мистику!

Искренне ваши,
Александр
Андрей
Алексей
2 августа 2020 года".