goos : Крокембуш с профитролевой начинкой. Дни первый и второй.

День первый
Ветер яростно трепал ветки старого вяза и швырялся холодным ноябрьским дождем. Люблю такую погоду, когда никуда не нужно идти, когда сидишь на диване, смотришь по кабелю какой-нибудь старый фильм и попиваешь пиво прямо из банки. За окном фонарь вырывает из тьмы мокрое пятно. Не орут соседские дети, не лает придурочный пудель миссис Хоуп, не сигналят машины. Ты словно астронавт, летящий сквозь глухую пустоту в защищенном от всех неприятностей корабле. Только ты, диван, телевизор и пиво.
Но самое гадкое, что пиво закончилось. Я три раза открывал холодильник, заглядывал в самые потаенные его уголки с надеждой найти хотя бы одну баночку, но все было тщетно. Пива не было. Срываться и ехать за пивом в такую погоду – все равно, что выйти в открытый космос. Слишком много телодвижений пришлось бы делать.
Я завалился на диван, закинул ноги на подлокотник и уставился в телик. Сюжетную линию я уже потерял, поэтому только следил глазами за сменой кадров и представлял, как достаю бутылку «Будвайзера», как она сразу покрывается испариной, как я прикладываюсь к горлышку… нет-нет, я наливаю его в бокал, пузырьки газа поднимаются вверх, образовывая густую ароматную пену. Я делаю глоток, жадный, большой глоток, почти на полбокала. Остальное я буду смаковать, но первый глоток – это то, из-за чего и стоит пить пиво. Мои рецепторы вспомнили вкус и аромат этого замечательного напитка, а ладонь обдало прохладой, словно я держал в руке бокал.
Я так накрутил себя, что опять оказался возле холодильника и снова открыл дверцу. И там стояла она – бутылка «Будвайзера», прекрасная, как сказочная принцесса, её этикетка улыбалась мне и приглашала разделить с ней томный осенний вечер. Она была на самом видном месте, я не мог её не заметить раньше. Да и в последний раз я покупал «Миллер». Очень странно. Я закрыл холодильник, подождал несколько секунд и снова открыл, уверенный, что мне это почудилось. Однако она была там. Она была вполне материальна. И я выпил её, хоть и с небольшой опаской, так как это все слегка отдавало либо чертовщиной, либо психиатрией. И потом долго не мог уснуть, пытаясь понять, откуда же взялся на полке холодильника этот подарок.
Собственно, с этого все и началось.
День второй
Проснувшись утром, я добрел до душа, и стоя под напором воды, думал, как здорово было бы позавтракать не чашкой кофе и печеньем, а омлетом с кусочком хорошо прожаренного хрустящего бекона. Но у меня постоянно не хватало времени приготовить полноценный завтрак. Вечная спешка. Изо дня в день. И тут я уловил запах жареного мяса. «Не накручивай себя» - подумал я, - «Дай Бог, чтобы ты кофе успел выпить». Но запах никуда не девался, он только усилился, защекотал в носу, вызывая здоровый аппетит. Наспех вытершись, я сразу пошел на кухню и увидел на столе тарелку с омлетом и куском бекона. Только-только с плиты. Всё было приготовлено именно так, как я люблю, и выглядело и пахло очень соблазнительно.
Я заглянул в зал, в спальню, даже в прихожую. Но кроме меня и омлета в доме никого не было. «Эй, кто здесь?» - крикнул я, и мне стало неловко оттого, что я разговариваю сам с собой. Ибо некому было готовить мне завтрак. Совершенно. Разве что, залезший в дом воришка мог побаловать меня таким сюрпризом. Что, собственно, маловероятно.
С женой я развелся три года назад. Она назвала меня безответственным лентяем, совершенно бесперспективным вялым мудаком, долбанным ублюдком, погубившим лучшие годы её жизни, ну и так далее. Делить нам было нечего. Она забрала чемоданы со своим барахлом и укатила. Больше я о ней не слышал. Я недолго страдал, примерно пару часов, и в этот же вечер ощутил все прелести холостяцкой жизни. Но речь не об этом, правда. Речь об этом сказочном омлете. Откуда он, черт подери, взялся? Попытался вспомнить своих бывших подружек, которые могли бы вернуться. Перебрав всех троих, я понял, что они вернулись бы только по одной причине - отомстить мне. Ну, это тоже совсем другая история.
Итак, я сел за стол, отрезал кусок бекона, повертел его на вилке, понюхал, осмотрел со всех сторон и решился отправить в рот. Он был совершенен. Именно таким я всегда представлял себе это блюдо. Я никогда нигде не пробовал такого восхитительного бекона. А ещё такого воздушного, нежного омлета. Вряд ли мои бывшие подружки, которые из готовки умели только открыть пачку чипсов или заказать пиццу, способны были состряпать такой шедевр.
И дальше начались чудеса. Машина завелась сразу, откуда-то появился полный бак бензина. До работы я добрался максимально быстро, так как не было даже намека на пробки, и на моем пути ни разу не зажегся красный глаз светофора. Не пришлось ругаться из-за места на парковке. На лифте я поднимался в полном одиночестве, чего не помню за все время работы в офисе. Эти факты я проанализировал уже позже, так как всю дорогу думал о незаконченном отчете, который нужно было сдать сегодня после обеда, и не представлял, как буду выкручиваться. С отчетом была беда. Я так думал, во всяком случае. Пока не открыл файл. Отчет был готов, причем, все, что я успел написать, куда-то делось, и взамен неубедительных выводов и сомнительного анализа, появился стройный, сухой канцелярский текст, разбавленный графиками и таблицами. Это был лучший отчет не только в моей истории, а, наверное, в истории человечества. После такого меня должны были сразу на руках внести в кабинет начальника отдела, усадить в его кресло, а его самого забыть навсегда и запретить упоминать его имя. Да что там начальника отдела…
Я сидел, уставившись в монитор, не веря своим глазам. С моей жизнью что-то творилось. Я это понимал, но у меня пока не было времени хорошенько обдумать появление пива, омлета, отчета и отсутствие пробок в час пик. Все это было так гармонично, так, как должно было быть, как, наверное, и есть у других людей, которые умеют организовать свою жизнь, успевают приготовить себе яичницу на завтрак, не забывают запастись пивом и выбирают самый оптимальный путь, чтобы не застрять в пробке. А ещё берут работу на дом. Нет, это не про меня. Но что случилось со мной?
Я даже не успел задуматься над этими чудесами, как на почту пришла записка, что меня приглашают на совет директоров. Через час я должен быть на семьдесят втором этаже в зале заседаний. Меня!? На совет директоров!? Меня? На совет? Это как? Это какая-то ловушка?

- Джек! Привет! – голос прозвучал, словно прорвавшись из параллельной Вселенной.
Я оглянулся. За моей спиной стоял Алекс Мортон. Я бы не отважился назвать его другом, но мы частенько пересекаемся в курилке и несколько раз устраивали пятничные туры по барам.
- Ты слышал уже? – заговорщицки спросил он.
- О чем?
- Значит, не слышал. Об этом все только и говорят. Вонючку уволили. Да что там уволили, его арестовали. Он больше не будет пить нашу кровь. Больше ни капли!
Я не буду объяснять, кто такой Вонючка. Такой человек, наверное, есть в любом коллективе. Не важно. Поверьте на слово, он не достоин увольнения и даже ареста. Только четвертование, причем медленное. Об этом мечтали практически все в нашем отделе.
- А что случилось?
- Понятия не имею. Слухи разные ходят. Но сам факт, что мы больше не увидим здесь его гнусной рожи, можно считать выдающимся событием. Этот день нужно сделать национальным праздником.
Не уверен, что это тоже можно считать совпадением, но по дороге на работу я почему-то вспомнил о Вонючке и, скорее всего, как я это обычно делаю, когда вспоминаю о нем, пожелал ему гореть в аду или что-то подобное. Мечты сбываются. Желания материализуются. Мысль приобретает форму, вкус и запах. Нет, с Вонючкой это вряд ли. Потому что я проклинал его каждый раз, как только видел или вспоминал о нем.
- Слушай, - сказал я, - давай пообедаем вместе. Мне нужно хоть с кем-нибудь поговорить. Со мной творятся странные вещи. Ну, не настолько странные, конечно. Так как?
- Да запросто. Только сначала определись, кто тебе нужен – психотерапевт, наставник, жилетка или собутыльник. Как у тебя с отчетом?
- Нормально. Прости, мне сейчас нужно собраться с мыслями.
- Давай, собирайся, - моргнуть я не успел, как Алекс уже склонился над столом Эльзы и, скорее всего, обсуждал с ней Вонючку.
Я остался один на один со своими мыслями, пытаясь понять логику свалившейся на меня новой реальности. Конечно, бывают в жизни такие дни, когда все валится из рук, когда весь мир восстает против тебя и ставит подножки на каждом шагу. И дни, когда все ладится, когда жизнь целует тебя в макушку и одаривает везением и хорошими новостями. Сегодня явно один из таких дней. Я мог дать объяснение всему, даже пустому лифту и пиву. Но омлет! Омлет никак не выходил из головы. Хотя, при желании, объяснение можно было найти, но оно меня не очень радовало. Я мог проснуться, поколдовать у плиты, отправиться в душ и забыть о том, что готовил завтрак. Или приготовить его в приступе лунатизма, которым я не страдал. Если это так, то у меня должны быть проблемы с головой. И этот вариант пугал меня. Да и пока бы я мылся, все бы уже остыло, а еда выглядела, словно её только-только сняли с плиты. С пылу, с жару.
И с ужасом я думал о совете директоров. Зачем меня туда вызывают? Я ещё раз проверил почту – вдруг это чей-то розыгрыш. Нет, почтовый адрес секретарши босса, у которой чувство юмора умерло в тот момент, когда она появилась на свет. Но на всякий случай, я решил убедиться лично. Не хватало, чтобы надо мной смеялась вся контора, шептались за моей спиной и хихикали вслед. Я набрал номер секретарши.
- Здравствуйте, Марта, - промямлил я, - это Джек Стентон. Тут я получил письмо с вашей почты.
- Джек! Вы где? Заседание начнется через семь минут. Не вздумайте опоздать. Вы и так придете последним. Поспешите!
Я сорвался с места, добежал до лифта, который опять оказался пустым и словно ждал меня на моем этаже. Лифт стремительно взлетел вверх и без единой остановки донес меня на семьдесят второй, куда попасть простому смертному было сложнее, чем на чаепитие к английской королеве.
Что было на совете я помню очень смутно. Из-за волнения рассудок мой затуманился, и я чувствовал себя в полуобморочном состоянии. Мне жали руку, меня поздравляли, хлопали по плечу, протягивали бокал с шампанским. Совет смахивал больше на светский раут, чем на деловое заседание боссов. Холеные лица, дорогие костюмы. Кто-то предлагал сигару, кто-то отводил в сторонку, чтобы лично познакомиться. Затем мне показали мой кабинет с огромным столом красного дерева и головокружительной панорамой за окном. На двери висела табличка с моей фамилией. Озвучили оклад с шестью нулями и сказали, что от меня требуется сидеть в кабинете, подписывать какие-то бумаги и пялиться на оригинал то ли Сезанна, то ли Ван Гога, висящий на стене напротив стола. Секретаршу я мог подыскать сам, в зависимости от моих предпочтений. А после обеда должен прийти портной, чтобы снять мерки для нового костюма.
Я ничего не понимал. Мне было неловко и страшно. Первое, что подумалось – это розыгрыш. Такая вот злая шутка, чтобы как-то сгладить скучные сухие будни. Что там на уме у этих бонз, ведомо только самим бонзам. Второе - меня хотят сделать разменной пешкой в какой-нибудь афере и свалить расхищение бюджета или что-то в этом роде.
Когда все ушли, я посидел за столом, утонув в кожаном кресле, пока более-менее не пришел в себя. И понял, что мне срочно нужно вывалить на кого-то все эти загадочные события последних суток. Обед с Алексом казался идеальным вариантом.
- Возьми меня к себе секретаршей, - сказал Алекс, пытаясь справиться с клешней омара, - я готов на все, только бы вырваться из этой бумажной клоаки. Я научусь готовить кофе по-венски. Ты любишь кофе по-венски?
- Наверное.
- Я даже готов носить мини-юбку и шпильки. Блузы с низким декольте. Всё, что угодно.
И если вдруг тебе захочется расслабиться в обеденный перерыв...
Мы сидели в каком-то новом ресторане, о существовании которого я не подозревал до сегодняшнего дня, хотя он находился в трех шагах от здания, в котором я работал. Кроме нас в зале не было никого, кроме персонала и трио музыкантов, играющих бесконечный джазовый этюд. Официант появлялся, чтобы подлить нам в бокалы какое-то дорогущее вино и мгновенно исчезал.
- Ты был здесь когда-нибудь? – спросил я Алекса
- Никогда. Мне такие места не по карману. Да я и не знал о нем, если честно. Удивительно, каждый день мимо прохожу.
- Знаешь, я думаю, что чудеса продолжаются. Это…я его создал.
- Как это?
- Так же, как и пиво, так же, как и омлет и отчет. Я не знаю, как. Но, когда я тебе звонил, то подумал, что неплохо бы было отметить мое повышение не в корпоративной столовке с одноразовой посудой. А неплохо было бы зайти в ресторан, который находился бы недалеко, и чтобы тихонько играл джаз, и в котором бы подавали омаров, а на десерт крокембуш с профитролевой начинкой.
- С чем?
- Не знаю. Где-то слышал. Тебя ничто не удивило?
- Цены? Учти, я не смогу расплатиться.
- Ты обратил внимание, что нас даже не спросили, чего мы хотим? Нам сразу принесли омаров.
- Я думал, ты сделал заказ по телефону. Слушай, Джек, а может, это ты меня разыгрываешь? Наплел тут всяких сказок, а потом будешь всем рассказывать, как ты меня развел, и все будут смеяться, и я потеряю всякий шанс затащить Эльзу на свидание, потому что стану посмешищем. Может, не было никакого «Будвайзера» и никакого повышения?
- Дороговато мне обошлись такие шутки. Знаешь, сколько стоит это пойло? – я только хотел взять в руки бутылку, как тут же материализовался официант и дополнил наши бокал. – Алекс, мне, конечно, нравится вся эта мистика, но я хочу понять, что происходит. Потому что я боюсь того, чего не понимаю. Ничего не бывает вот так, бесплатно. За счастье приходится расплачиваться горем, за смех – слезами, за излишества – здоровьем. Пугает счет, который мне выставят за все эти прелести бытия. Что ты думаешь?
Из параллельной реальности вновь возник официант, подсунув под нос инструктированную коробочку, с которой лежали две сигары.
Алекс вопросительно посмотрел на меня, мол, можно или нет?
Официант ловко откусил гильотинкой кончики сигар, и замер с зажигалкой в руке, ожидая, пока мы будем готовы прикурить.
Сигары были вершиной совершенства. Я не особый специалист, но и не нужно быть экспертом, чтобы отличить ширпотреб от шедевра. Официант снова растаял, как дым.
Алекс выпустил в потолок клуб дыма.
- Что я думаю? – наконец, сказал он. – Есть масса версий. Самая простая – ты сошел с ума, и твой мозг построил для себя альтернативную реальность. То есть, ты едешь в набитом лифте, а тебе кажется, что в полном одиночестве. Или сейчас ты давишься в корпоративной столовке плохо прожаренным бифштексом, лежащим на пластиковой одноразовой тарелке, и отрыгиваешь пузырьки после диетической колы, а думаешь, что гурманствуешь в выдуманном ресторане по поводу выдуманного повышения.
- Тебя я тоже выдумал?
- Скорее всего. Но предупреждаю – сигару я еще покурю. Даже выдуманную. И от десерта не откажусь.
Алекс выпустил кольцо дыма.
- Мне не нравится эта версия. Она сводит на нет все остальные варианты.
- Ладно. Давай по порядку. Пиво. Ты просто заметил его не сразу. Такое бывает. Ищешь бумажник, все перевернул и вдруг находишь его на самом видном месте. Ничего особенного. Дальше – омлет. Я не знаю. Давай это опустим. Потом что-нибудь придумаем. Полный бак бензина? Заправился и забыл. С каждым такое бывает. Нет пробок? Возможно, где-то в городе перекрыли какую-то улицу, и основной поток пошел в объезд. Пустой лифт? Это вообще притянуто за уши. Отчет? Может, зная твое усердие, кому-то поручили сделать его, чтобы уложиться в сроки. Твое повышение? Это полный бред. Каприз высокого начальства. Социальный эксперимент. Все, что угодно.
- А Вонючка?
- А причем тут Вонючка?
-А вдруг, это тоже я?
- Кстати! – Алекс расплылся в хищной улыбке. – Я все узнал. У него нашли дома килограмм пять кокса, неприличные незаконные грязные видеозаписи, незарегистрированное оружие и…внимание, бонус! В ванной лежал расчлененный труп старой темнокожей проститутки. У неё не хватало ноги. Есть подозрение, что он её съел.
- Скажи мне, почему я не удивлен? – ухмыльнулся я. – Труп – это чтоб наверняка.
- Ты хочешь сказать, что все это из-за тебя?
- Не знаю. Я как-то фантазировал, что бы я с ним сделал, если бы мог. Убить было бы слишком гуманно. А вот сгноить в тюрьме, пожизненно – самое то. Или в психушке.
- Не пори чушь. Вот мы все разложили по полочкам. Всему нашли объяснение.
- Кроме омлета.
- Забей.
- Ещё версии?
- Я раньше смотрел шоу, не помню уже названия. Так там в нем выбирали человека, самого обычного и разыгрывали его. Серьезно так разыгрывали. Основательно. Ну или ещё версия - ты колдун, маг, волшебник. Слушай, а давай проверим. Прямо сейчас.
Алекс окинул взглядом зал и остановился на музыкантах.
- Вспомни какую-нибудь песню. Джазовую.
Я задумался. Джаз не моя стихия. Отец бы сразу стал загибать пальцы, перечисляя великих музыкантов и великие композиции. И тут я вспомнил одну из его любимых вещей «В сентиментальном настроении» Дюка Эллингтона. Только в исполнении Колтрейна. Она как раз гармонировала с обстановкой. Я попытался вспомнить мелодию. Помню, что рояль звенел мартовской капелью, и звуки трубы плыли, словно облака в весеннем небе. Я даже вспомнил обложку винила с этой композицией. Мелодия зазвучала в голове, сначала общим смутным фоном, а потом стали всплывать отдельные звуки, и вот она появилась цельная, до каждой нотки. И только тогда я понял, что ресторанный оркестр играл именно эту вещь, и именно так, как сыграл бы её Колтрейн. Если не лучше.
Я почувствовал, как мурашки бегут по коже. Но не от музыки, а от страха. Струйка пота побежала с виска на щеку.
- Что с тобой? – Алекс смотрел на меня, словно я прямо сейчас собирался умереть. – Ты весь побледнел.
Он уже собрался подозвать официанта, но я жестом остановил его.
- Это Колтрейн.
- Я не разбираюсь в джазе.
- Это «Сентиментальное настроение». Отец заслушал пластинку до дыр. И они…они подхватили её прямо из моей головы.
Алекс махнул официанту и тот сразу же появился возле столика.
- Уважаемый, к черту все эти условности. Принесите нам бутылку чего-нибудь покрепче. Лучше виски.
- Что желаете…
- Ничего. Просто бутылку.
Я увидел, как загорелись глаза у Алекса. Это был взгляд азартного игрока. Такое можно увидеть в казино, на ипподроме и, наверное, у творческих людей, когда приходит вдохновение.
Бутылка не заставила себя ждать. Алекс выхватил её из рук официанта, свинтил пробку и приложился к горлышку. Сделав приличный глоток, протянул мне. Я плеснул в стакан, бросил пару кубиков льда. А музыканты, словно заевшая пластинка, все пилили и пилили «Сентиментальное настроение». Нужно было их переключить на что-то другое, но я не знал, как.
- Можете попросить их заткнуться? - бросил я официанту. Но не успел я договорить фразу, как музыка стихла и мы оказались в полной тишине. Даже на кухне не звенела посуда.
- И так, - Алекс снова приложился к бутылке, поставил на стол и потер руки. – Давай выясним, на что ты способен. Ну, например… - он стал рассматривать зал в поиске жертвы эксперимента.
- Мне нужно на улицу. Я хочу домой.
Меня мутило, и слегка кружилась голова. Я наконец-то начал понимать, что все эти события, происходящие со мной – нечто большее, чем череда совпадений и начинающийся склероз.
Я подозвал официанта, чтобы рассчитаться, достал из бумажника непонятно откуда взявшуюся банковскую карту «Джей Пи Морган Палладиум». Самую крутую карту в мире. Я как раз недавно смотрел о ней передачу по телевизору.
- За счет заведения, - остановил меня официант. – Секунду подождите. Мы дадим вам с собой десерт. Крокембуш с профитролевой начинкой.
- Не стоит, - сказал я. Мне было дурно, и я чувствовал, что если не выберусь сейчас же на свежий воздух, могу свалиться в обморок.
- Не слушайте его, - перебил меня Алекс и протянул официанту визитку – Доставьте, пожалуйста, вот сюда. Я никогда не пробовал эту крокенбокен, или как там его. И виски я заберу, если вы не против.
Мы вышли на улицу. Я отобрал у Алекса бутылку и отпил неприлично много. По телу разлилось тепло, и приступ наступающей паники немного отступил.
- Дождь закончился, - сказал Алекс.
Я поднял голову и уставился на синюю бездну неба без единого облачка. Ещё час назад мы скакали через лужи под проливным дождем, чтобы добраться до ресторана. И порывы ветра норовили вырвать из рук зонты. А сейчас светило солнце, асфальт был сухой и стоял полнейший штиль. И пахло весной. Листьев на деревьях не было, но казалось, что ещё немного и ветки покроются набухающими почками.
- Ничего не говори, - Алекс отобрал бутылку и тоже приложился. – Я все равно не поверю.
Я повернулся и пошел в сторону парка. Рабочий день на сегодня закончен. Какая может быть работа, когда со мной творится черт знает что. Или даже не со мной, а со всем миром. Мне нужно было успокоиться, сесть на скамейку и все обдумать. А может, лучшим вариантом было абстрагироваться и совсем ничего не думать. Просто сидеть и рассматривать прохожих. Мне хотелось вернуть все обратно, забыть об этом бардаке, сидеть в своей кабинке в офисе, перекладывать бумаги, пресмыкаться перед начальством, покупать пиво, а не находить в холодильнике, самому себе жарить яйца и обедать в столовке на семнадцатом этаже. Я был доволен своей жизнью, в которой все имеет объяснение, все предсказуемо и логично. В которой реальность не меняется на глазах. Причем меняется неконтролируемо. От желаний какого-то придурка. Пусть даже этот придурок - я.
Я бы даже согласился, чтобы меня сейчас скрутили санитары, отволоки в смирительной рубашке в дурдом и лысеющий врач с детским пухленьким лицом и в старомодных очках постучал меня молоточком по колену и объявил, что у меня тяжелая форма шизофрении. И что все это только в моей голове. И на самом деле я уже иду на поправку и, возможно, через несколько месяцев меня можно будет выписать.
Но никаких санитаров не было. Я открыл бумажник и вытащил оттуда ту самую банковскую карту, на которой не может лежать меньше двадцати пяти миллионов, и даже если у тебя есть такие деньги, не факт, что ты сможешь эту карту получить, просто потому, что рылом не вышел. А ещё бумажник был до отказа набит деньгами. Сплошные франклины и гранты. Даже двадцаток не было. Хотел было выбросить их в урну, но передумал. Не нужно спешить. Нужно во всем разобраться.
Дойдя до парка, сел на скамейку напротив работающего фонтана. Обычно в ноябре бассейн фонтана был сух и усыпан опавшими листьями. Но не сейчас. Достал из кармана пачку «Мальборо» и непонятно откуда взявшуюся зажигалку «Зиппо», по всей видимости, золотую.
- Ну, ты и бегаешь. Еле угнался, - я даже не заметил, откуда взялся Алекс.
Он плюхнулся рядом, отобрал зажигалку, оценивающе повертел в руках, пощелкал крышечкой и вернул обратно.
- Классная штука. Золото. Скорее всего, коллекционная.
- Забирай, - я прикурил и протянул ему зажигалку. – Это не коллекционная. Она из рекламы. Где-то на плакате видел.
- Ну, спасибо. Ты чего сбежал?
Мне не хотелось ничего объяснять. Я не хотел никого втягивать в это. А возможно, я не хотел ни с кем делиться. Это была моя проблема. И мой дар. Но и оставаться одному тоже не хотелось. Такой гаммы чувств я ещё не испытывал никогда. Страх перед неведомым, азарт новых перспектив, непонимание границ возможностей, сомнения и тупая тоска по нормальной спокойной жизни. С таким душевным коктейлем я сам вряд ли справлюсь.
- Вообще-то перерыв уже закончился, - сказал Алекс. - Тебе-то, большому боссу, все равно. А меня уже обыскались.
- Я тебя не держу.
- Ну, уж нет. Такое я не пропущу. Ты как? В порядке?
Я пожал плечами. Что я мог ему сказать? Меня раздирало два желания. Одно – закрыть глаза и чтобы, когда я их открою, все вернулось на круги своя. Второе – оторваться на полную катушку и узнать, на что я способен кроме фокусов с пивом и зажигалкой.
- А давай нажремся? Помнишь, как мы оторвались в «Красном петухе»? Тебе сразу станет легче. Закажем полный комплект шотов, будем сидеть, закидываться, молчать и слушать музыку. И ни о чем не думать. И ни на кого не обращать внимания.
- А давай, - согласился я, выбросил окурок, встал и пошел ловить такси.
Такси мы поймать не успели. Прямо возле нас остановился серебристый Роллс-Ройс Фантом. Могучий и прекрасный, как молот Тора. Моя несбыточная мечта. Чернокожий водитель в фирменной фуражке опустил стекло и вопросительно уставился на меня.
Я молчал, не зная, что сказать.
- Куда едем, сэр? – спросил шофер.
Я развел руками. У меня не было ответа.
- Домой?
- Домой, - сказал Алекс, открыл заднюю дверцу и сделал рукой жест, приглашающий меня забраться в салон.
Я провалился в кожаное сиденье. В салоне пахло ландышами. Алекс сел рядом.
Мы ехали явно не ко мне домой. Выехав из даун-тауна, свернули к океану и направились в сторону Оушен-Вилладж, района, где обитали местные небожители. Я хотел было сказать водителю, что нам совсем в другую сторону, но Алекс одернул меня.
- Мистер, могу я задать вопрос? – обратился я к водителю.
- Конечно, сэр.
- Что это за машина?
- Восьмой «Фантом», сэр. Вам бы не знать!
- Ну, это я знаю. А, прошу прощения, чья это машина?
Водитель обернулся и бросил на меня удивленный взгляд.
- Сэр, вы шутите?
- Нисколько.
- Ваша, чья же ещё?
Алекс уже нашел бар и цедил найденный там коньяк. Его, по-моему, уже ничего не удивляло.
- И давно она у меня?
- Откуда мне знать, когда вы меня наняли, она у вас уже была. А почему вы спрашиваете?
- Да это он шутит,- встрял Алекс, - когда он у вас опять будет спрашивать, отвечайте «Маркиза Карабаса». Чьи это поля? Маркиза Карабаса. Джек, прекрати издеваться над человеком. Он здесь, чтобы следить за дорогой , а не отвечать на твои дурацкие вопросы.
Я откинулся на спинку сиденья и отпустил ситуацию. Будь что будет. Когда мы приехали, коньяка осталось на донышке, а мы с Алексом были уже навеселе. Всю дорогу мы пили, молчали и слушали музыку.
- Это не мой дом! – сказал я, когда мы вышли из Роллс-Ройса.
- Чей это замок? Маркиза Карабаса! – Алекс допил коньяк и выбросил бутылку прямо на клумбу. – Конечно, твой!
- Нет, не мой. Мой дом маленький, нуждающийся в ремонте. Я знаю, какой у меня дом.
Мы стояли на подъездной дорожке и рассматривали огромный трехэтажный особняк в викторианском стиле, с колоннами, башенками, шпилями и фигурками ангелочков на крыше. По отдельности эти детали выглядели пошло, но в комплексе получалось довольно гармонично и элегантно. И показушно богато. В доме было, наверное, не менее пятидесяти комнат. Клумбы были ухожены, газоны подстрижены. За домом виднелись кроны буков и кленов, а по бокам от входа росли две пальмы – большая редкость для нашего климата.
- И что делать будем? – спросил я Алекса.
- Наслаждайся. Просто расслабься и плыви по течению. Куда-то да вынесет. Ты знаешь, я уже перестал делать квадратные глаза. И мне это сказочно нравится. Я прямо в восторге. Зависть меня не то что гложет, а откусывает от меня целые куски. И, конечно же, интересно, что будет в следующей серии? Прошу, - он согнулся в поясе, подобно лакею, указывая рукой на вход во дворец.
Дверь нам открыл дворецкий – поджарый старикашка в ливрее, цилиндре и с форменной улыбкой на лице.
- Вы сегодня рано, сэр.
Он принял мой плащ, куртку Алекса и зонты.
- Ужин еще не готов. Скажу Беатрис, чтобы что-нибудь придумала перекусить.
- Мы не голодны, - сказал Алекс. – Где тут бар?
Дворецкий бросил на Алекса короткий неодобрительный взгляд.
- Напомни-ка мне, как тебя зовут? – спросил я.
- Стефан, сэр.
- Отлично. Стефан, с этого момента я запрещаю тебе произносить слово «сэр» и носить эту дурацкую одежду. – Я вынул бумажник, достал оттуда пачку банкнот и сунул дворецкому. – Купи что-нибудь человеческое.
- Благодарю, сэр. Простите. Как мне вас называть?
- Просто Джек. Давай, проведи нас к бару и выпей с нами.
- Как скажете, с…, то есть, Джек. Где желаете – в кабинете, в библиотеке, в столовой, на веранде?
- А где бар?
- Везде, Джек.
Алекс одобрительно присвистнул.
- Тогда давай начнем с кабинета.
- Прошу за мной.
Дом с фасадом в классическом викторианском стиле с кучей ненужных деталей внутри оказался вполне современным. Металл, стекло, пластик, дерево. Никаких стульев с гобеленовой обивкой и кривыми ножками, никакой резьбы по дереву. Ни фарфоровых ваз эпохи Мин, ни блюдец времен Людовика четырнадцатого, ни кривоногих шкафов в стиле чипэндэйл. Ренессанс, барокко и ампир снаружи сменились хай-теком, конструктивизмом и лофтом. Никаких уродливых излишеств, но при всем минимализме мебели, сразу было видно, что это стоило бешенных денег.
- Да, с интерьером у тебя лучше получается, чем с экстерьером, - заметил Алекс, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж.
Кабинет оказался не таким большим, как я представлял. Книжный шкаф на всю стену, набитый томами, которые, как мне показалось, озадачили бы самых ярых библиофилов. Большой мраморный стол, на котором стоял только ноутбук. Кресло за столом и два по углам. На стене огромная безвкусная картина – хаотично нанесенные мазки, кляксы и отпечатки ладоней - творение какого-то сумасшедшего гения. Наверное, стоит целое состояние. Окно выходило на задний двор с огромным бассейном и кортом.
- И где здесь бар? – спросил Алекс.
Стефан подошел к книжному шкафу, что-то там нажал, и целая секция выехала вперед и сдвинулась в сторону, открыв нашему взору богатейшую коллекцию алкогольных напитков. Хрустальные графины, разнообразные бутылки, даже что-то похожее на бурдюк. На отдельной полке стояла посуда – рюмки, бокалы, стаканы, коньячки. Наверное, нужно было знать, что из чего следовало пить, чтобы не опозориться на светском рауте. Лично я знал не все тонкости.
- Стефан, на ваше усмотрение, - сказал я и сел в кресло за столом.
- Давай самое лучшее! - Алекс начал подтягивать кресла из углов кабинета.
- Я бы рекомендовал коньяк «Генри Четвертый». – Стефан снял с полки бутылку, которая на солнечном свете засияла всеми цветами радуги, отбрасывая на стены тысячи зайчиков – Более, чем столетней выдержки. Бутылка инструктирована бриллиантами, золотом и платиной. Ориентировочная цена – два миллиона долларов. Есть виски «Изабелла Айслей» - шесть миллионов долларов. Восемь тысяч алмазов и триста рубинов. Что изволите?
- Не вижу особой разницы, - сказал я. – Что бы ты выбрал?
- Коньяк.
Я согласно кивнул.
Пока Стефан наливал, а Алекс боролся с тяжеленными креслами я смотрел на картину, висящую на стене. Я её уже где-то видел. И фасад дома мне казался знакомым, и вид из окна, и вся мебель, и даже корешки книг. И я знал о «Генри Четвертом» и «Изабелле». Это все когда-то мелькало передо мной. Если я ещё вчера мечтал о бутылке пива, которое я мог представить и вспомнить вкус, то об этой роскоши я даже не мог мечтать. Но где-то в глубине памяти остались маркеры. Как и непонятно откуда всплывшее нелепое словосочетание «крокембуш с профитролевой начинкой». Я даже не представлял, как оно выглядит и с чем его едят.
Если честно, мне уже начинало нравиться то, что происходит. Пока что ничего не угрожало и не приносило неприятностей. Когда я ещё попробую коньяк за два миллиона? Я уверен, что то же самое думает Стефан. И когда он будет рассказывать это своим внукам, если они у него есть, они будут воспринимать это как сказку на ночь.
В дверь постучали.
- Войдите! – крикнул Алекс. Мне даже стало неприятно, что он тут чувствует себя, как дома, что он перехватил инициативу, и вообще ведет себя так, будто это я у него в гостях. Но в то же время я благодарен ему, иначе я бы даже побоялся сесть в «Роллс-Ройс» и метался бы сейчас по городу в полной растерянности.
В кабинет вошла пышная дама в форме горничной. Перед собой она катила трёхъярусную сервировочную тележку, уставленную всякими яствами – начиная от канапе и суши, и заканчивая фруктами и конфетами.
- Вы Беатрис? – спросил я
- Да, сэр, - ответила она, стараясь не поднимать на меня глаза.
- Ну что ж, Беатрис, вы как раз вовремя. Снимайте этот идиотский фартук, шапочку и присоединяйтесь. У меня к вам несколько вопросов. И, пожалуйста, называйте меня Джек. Тошнит от этого «сэр». Будете коньяк?
- Я вообще-то не пью, - обреченно кивнула в знак согласия. Она не умела отказывать.
- Стефан, налейте даме.
- У меня есть тост! – поднял бокал Алекс. – Давайте выпьем за то, чтобы нам уже не о чем было мечтать!
Я пригубил коньяк. Если честно, ничего выдающегося я не почувствовал. Бывал коньяк и получше, как по мне. Стефан с видом знатока закатил глаза и всем видом показывал процесс наслаждения букетом, нотками миндаля и шоколада, или чего там ещё, я не знаю. Алекс тупо смотрел в бокал, а Беатрис боялась шевелиться, не понимая, что происходит? Очередной каприз хозяина?
- Ну, хоть губы смочите за компанию, - я подошел к ней и протянул клубнику, наполовину глазированную шоколадом. – Вы мексиканка?
- Нет, я из Колорадо, - она отпила, скривилась, будто там был не столетний коньяк, а подпольный корейский самогон.
Я вернулся за стол, протянул бокал за добавкой.
- Стефан, Беатрис, мне кое-что нужно от вас, - сказал я, - давайте договоримся – вы сейчас мои лучшие друзья, которых я пригласил в гости. Вы можете совершенно спокойно делать всё, что хотите, говорить что хотите, расслабьтесь и отдыхайте. Единственное, о чем я попрошу вас – быть со мной полностью откровенными. До конца откровенными. Забудьте, что вы здесь работаете, что я ваш босс, и что я сегодня веду себя не так, как обычно.
Как я веду себя обычно, я даже представить не мог, но судя по тому, как Беатрис старается не смотреть мне в глаза, а Стефан хоть и слегка оттаял, все ещё ведет себя, как курсант на плацу, я был тем ещё мудаком.
- В ходе нашего шот-дринка я буду задавать вам вопросы, и мне хочется, чтобы вы отвечали честно, не опасаясь, что чем-то можете обидеть. И не удивляйтесь вопросам. Они покажутся вам нелепыми, очевидными, риторическими – не обращайте внимания. Просто отвечайте на них. А пока давайте веселиться. Кто не будет веселиться, будет сразу же уволен!
Прислуга, по всей видимости, не умела веселиться в присутствии босса, поэтому мы просто пили. Доставали из бара очередную бутылку, наливали и пили. Я расспрашивал их, кто они, откуда, есть ли семья, всякую чепуху. Алекс вставлял свои шутки. Уже после пятой стопки Стефан хлопал меня по плечу и рассказывал, как он бежал из социалистической Румынии за американской мечтой.
- Моей американской мечтой оказалась работа лакеем. В Румынии я бы мог стать максимум инженером и зарабатывать за месяц меньше, чем вы мне платите за день. Я скопил уже достаточно денег, чтобы купить городок, в котором я родился.
Беатрис разморило, она развалилась в кресле, а Алекс шептал ей на уши какие-то пошлости, от которых она заливалась румянцем и хихикала.
- Стефан, налейте нам вон из той бутылки. Я даже знать не хочу, что это и сколько стоит. Просто налейте. И расскажите, что вы обо мне знаете?
- О вас? В каком плане?
- В любом. Например, вы знаете, откуда у меня это все?
- В смысле?
- Я предупреждал о нелепых вопросах.
- Вы самый богатый человек в мире. Если бы я знал, откуда все это берется, то я тоже был бы самым богатым.
Алекс перестал развлекать горничную. От услышанного у него отвисла челюсть.
- Насколько я богат?
- Очень неприлично богат.
- Чем я занимаюсь?
- Плаваете в бассейне, спите, водите девок, пьете, смотрите телевизор. Курите травку, нюхаете кокаин, ездите на лошади. Как и все неприлично богатые люди. Это то, что вижу я. А чем вы занимаетесь вне дома – это уже не мое дело. Почему вы спрашиваете?
- Беатрис, вы знаете, чем я занимаюсь?
- Вы пару раз щипали меня за бока, - Беатрис уже совсем посоловела. – И намекали на всякие неприличные вещи. Но я замужняя католичка и…
- Понятно, - перебил я, поняв, что ничего толкового я от неё не добьюсь.
- Вас часто подолгу не бывает дома. Где вы пропадаете – тоже не мое дело. Моя зарплата от этого не страдает. А хлопот меньше.
- От меня много хлопот?
- Не то, чтобы хлопот. Просто вы ведете себя не всегда подобающе.
Я ничего не хотел знать об этом. Тот я, который жил здесь до меня – это не я. Я вот такой рубаха-парень, простой, как гвоздь. Вот только интересно, куда делся тот я, который был до меня? Не вернется ли он сейчас и не вышвырнет ли меня на улицу, как котенка? А вдруг случился казус и водитель перепутал меня с моим двойником, который оказался самым богатым человеком в мире. А мы тут опорожнили его бар уже миллионов на пять. А вдруг этот двойник – мой брат- близнец, о котором я ничего не знаю.
- Как меня зовут, Беатрис?
- Джек Стентон. А что?
- Я женат?
- Были. Ваша жена умерла. Говорят разное, - сказала Беатрис, и замолчала, чтобы не ляпнуть лишнего.
Я не хотел знать, как умерла какая-то жена какого-то несуществующего меня. Хотя, это неудивительно. Делить пополам имущество самого богатого человека только потому, что женился не на той – вершина цинизма.
- Дети?
Горничная ехидно улыбнулась и влила в себя очередную стопку, протянутую ей Алексом.
- Так – нет. То есть официальных, а неофициальных – кто знает, кто знает.
- А теперь скажите, вы точно уверены, что я Джек Стентон, человек, который живет в этом доме, что я не похожий на него Джек Стентон?
- У вас родинка на копчике, - сказала Беатрис и поняла, что сболтнула лишнее.
- Католичка, говоришь? – неодобрительно заметил Стефан.
- Это совсем не то…
Господи, неужели я спал в ней? Ну, если учесть травку и кокс, то вполне возможно.
- Не важно, - перебил нас Алекс. - Сейчас наступит момент истины. Джек, давай, залезай на стол и снимай штаны. Будем искать родинку. И если её там нет, вы дадите нам фору в пять минут, чтобы мы успели сбежать. Стеф, повторите вон того, в зеленом штофе!
Я полез на стол. Родинка оказалась на месте. Стефан стыдливо отвернулся, Беатрис хихикала, а Алекс ржал, как конь. Веселье набирало темп.
Дальше все пошло гораздо быстрее, наверное, потому что какие-то фрагменты времени просто потерялись. Мы нагрузили тележку бутылками, и пошли смотреть дом. Поначалу я заходил внутрь и рассматривал интерьер, потом уже просто открывал ногой дверь, заглядывал, заливал в себя очередную порцию и шел дальше. Алекс все лез целоваться к замужней католичке. В одной из комнат, Стефан открыл шкаф и достал целый таз белого порошка.
Нам не нужно было объяснять, что это. Сначала мы пытались делить дорожки моей палладиевой картой, но, в конце концов, стали нюхать прямо из таза. Беатрис упиралась, говорила, что это грех, но была не сильно убедительна и, в конце концов, сдалась. В том же шкафу оказался целый мешок дури. Мы вчетвером завалились на громадной кровати и передавали из рук в руки забитые Стефаном косяки. Что было потом? Дальше какие-то стоп-кадры. Танцующая на столе Беатрис, разбитое окно, Алекс блюет на испаханский ковер, Беатрис пытается показать стриптиз, мы сидим в темном зале кинотеатра и смотрим какой-то фильм с Томом Крузом. Я блюю в бассейн, Алекс старается залезть на откуда-то взявшегося в холле коня, Стефан пытается показать стриптиз, мне вылизывает лицо огромный мраморный дог, я подбираю аккорды, а Алекс с такой ненавистью стучит по барабанной установке, словно пытается её убить, я пытаюсь напоить текилой коня… или дога. Уже не помню.
Вроде бы это все, что я могу вспомнить. Алекс был прав. Вместо того, чтобы мучить себя размышлениям, нужно просто взять и воспользоваться ситуацией. А утро вечера мудренее
Продолжение будет.