Щикотиллло : Вагиновожатая. Часть 2

Видеосигнал с изображением Лены-Гали поступил по зрительному нерву в кору больших полушарий, и мой таск менеджер немедленно прервал текущую программу «Нажраццо», заменив ее на приоритетную «Ибаццо».
- Ибаццо, ибаццо, – побежали команды от центрального процессора к периферии.
- Ибаццо, ибаццо, - послушно вторили коре периферические волокна, выделяя в кровь молекулы NO.
- Ибаццо, ибаццо, - с распростертыми сосудами встречали долгожданный оксид азота готовые наполниться кровью кавернозные тела.
Задача сыграть Поебень Рахманинова на двух казахских клавишах осложнялась следующим обстоятельством. Помимо меня, в сети на тот момент находились 70 бухих в жопу, к тому же ещё три недели не видевших живой песдятины юзеров, и в их глючащих терминалах, разной скоростью (обратно пропорциональной количеству потребленного за время лагерей антистатика из солдатского киселя и частоте передергивания затвора в минуты одиночества) запускалась одна и та же программа, отлаженная за миллионы лет эволюции отряда приматов.
Флюиды первобытной похоти мгновенно распространились в эфире, и без того насыщенном букетом порочных запахов. Общий пьяный гам резко пошел на убыль, постепенно сменяясь тяжелым синхронным молчаливым сопением. Еще мгновение - и взалкавшая оторопевших проводниц биомасса поднимется с полок и двинется на них со всех сторон, как в ужастике, жадно истекая слюной и куперовой жидкостью!
Я стал судорожно раздумывать, как бы это получше распушить свой хвост перед дамами и при этом половчее отбиться от Зловещих Мертвецов. Планы поибаццо казались в ту секунду абсолютно утопическими. Мозгу моему представилось что-то типа выдержки из «Красной Звезды» за 22 июня 1941 года, заметка «Смекалка рядового Иванова»: Рядовой Иванов увидел надвигающуюся на него колону фашистов. Немецкие танки и пехота окружали его окоп со всех сторон. «Ну все, пиздец!», - смекнул рядовой Иванов...
Подмога (и какая!) подошла неожиданно - со стороны полковника Глушакова. Среагировав на внезапно возникшую подозрительную тишину в вагоне, он оторвался от стакана. Проведя рекогносцировку, старик мгновенно просёк, что обстановку надо разряжать. Смерив меня осоловелым взглядом, он молвил:
- Я вижу, Вы один здесь не пили?
- Так точно, тщпалковник!,- еще больше трезвея, отрапортовал я.
- Приказ: всю ночь не спать и охранять проводниц до самой Москвы! Если что – разрешаю действовать на поражение,- (бля-а-а-а, опять имидж Мухаммеда Али сработал!!!), - На госэкзамене учтём. Следуйте за мной, скажу девчонкам.
Полковник, шатаясь и пукая, встал, по-гусарски поправил воротник и торжественно подошел к застывшей женской композиции:
- Вот вам боксер-разрядник, совсем не пил и успокоит здесь любого, если что. Будет вас до Москвы охранять от этих... безпятиминутофицеров.
Лучшего пиара (ух, ё, перебор – тогда и слова-то такого не было) я себе и представить не мог! Раскосые глаза Лены посмотрели на меня с интересом и еще больше раскосились. Бледное Галино лицо тоже потеплело. Я вдруг понял, чтó испытывает солдат, когда в геройском порыве подставляет свое тело под перекрестный вражеский огонь, чтобы закрыть им командира, потому что в ту самую минуту я был готов ради Глушакова совершить любой подвиг. Отец родной! Скажет – на амбразуру – яволь, херр оберст! Но сперва – паибаццо...
Я сразу же заступил на дежурство, расположившись в меньшем из двух служебных купе (последнее перед туалетом, такой центр управления полетом, с туевой хучей тумблеров и одним сидячим местом).
Первым делом необходимо было провести у проводниц премедикацию алкоголем, дабы еще больше расположить подшефных к своей героической персоне и параллельно расслабить им мускулатуру промежности для последующего беспрепятственного введения кожаного зонда. С этой задачей я справился довольно быстро, влив ударную дозу сивушной пензенской водки в оба доверчивых клюва. Дальше все должно было развиваться по законам «Бодигарда»: Лена уже пересела ко мне на колени, пила прямо из фляжки и слушала рекламный ролик про то, какой я невзъебенный мануальный терапевт. Галя, хоть и пользовалась отдельным стаканом, тоже потихоньку стала расслабляться и смело крыла матом проползающих мимо в туалет компаньерос.
Потом я вдруг стал сентиментален и вспомнил Илюху Кофмана: то, как он в трудные военные дни делился со мной последней краюхой хлеба, а я, сцуко, так и не спиздил для него даже крохи из офицерского пайка. Так что ж мне теперь – дальше крысятничать и не поделиться ссаным местом?!
Я уверенно отодвинул Лену и пошел за другом. Последи вагона уже проблевавшийся и оживший Вовка Андрианов размашисто хуярил по липким струнам своей облитой гитары, а рядом Илюха нищенским голосом жалобно выводил: «Сюда любой зайдет за питачо-о-ок, штоб в пушку затолкать бычо-о-ок...».
- Бамос, амиго, - проникновенно говорю ему, - пойдем, затолкаешь свой бычок!
Амиго молча повиновался, и мы вернулись в ЦУП. По пути я обрисовал расстановку сил и, учитывая результаты пролога, было разумно решено, что я продолжу развивать тему с Леной, в то время как кунак влюбленного джигита полакомится блондинкой.
Особой нужды пиарить напарника по караулу не было: Илья Михалыч обладал не только шнобелем многообещающих размеров, но и феноменальной способностью удивить и разжалобить партнершу. Происходило это каждый раз по-своему. Например, как-то при мне он впаривал юной парикмахерше, что является членом сборной страны по подводным шахматам (этот вид спорта якобы скоро станет олимпийской дисциплиной и заключается в том, что игроки по очереди заныривают без акваланга на глубину и двигают чугунные фигуры по дну), и что в результате постоянного погружения у него развилась хроническая кессонная болезнь, и теперь, если случайно вскочит хуй и он при этом не кончит, ему грозит мучительная смерть от азотной эмболии. В другой раз он эксплуатировал имидж боксера: мол, для того, чтобы лучше держать удары, каждое утро он вынужден первым делом разогнаться и со всей дури пиздануться головой об стенку. Если этого не сделает – поднимается давление и целый день болит голова, а уж если случайно вскочит хуй и он при этом не кончит, ну и так далее по тексту. Комбинация восхищения и жалости достигала в определенный момент критической массы, приводя ко взрыву страсти, и вскоре Илюхины варикозные яйца весело шлепали по ягодицам доверчивой жертвы. Чаще же Илюха не грузился созданием легенды, а просто канючил до победного.
Сегодня же он решил повиноваться интуиции и на этот раз лепить Гале правду прямо в матку. Он сразу же сказал, что еврей, что есть нехуйовые шансы свалить вместе с ним, достал при этом из рваных треников в доказательство паспорт и отдал своей суженой. Суженая внимательно листала слипшиеся странички удостоверения Еврея Советского Союза, а Илюха подливал масла в огонь, предлагая пожениться во время предстоящей длинной стоянки в Рязани. Наконец, Галя ёбнула остаток водки из стакана и увела безродного космополита с собой в спальное проводницкое купе.