Шева : Жопа с ручкой

- И как это я еще жива после всего этого? – печально думала Боня, лёжа уже под третьей капельницей.
Перед капельницами ей пришлось вытерпеть: взвешивание, постановку катетера, анализ крови, внутримышечные инъекции кучей препаратов с мудрёными названиями: плазмозамещающие дезинтоксационные, блокаторы гистаминных рецепторов, муколитики, миотропные спазмолитики, кардиогепапротекторы, стимуляторы метаболических процессов.
Мельдония только не хватало.
Но самое противное и страшное было, - это рентген.
Если бы Боню просто распластали под огромным рентген-аппаратом, крепко держа за все четыре лапы и растягивая её тельце как тушку кролика таким образом, чтобы красная линия разметки попадала на центр её живота, это еще можно было бы перетерпеть.
Но беда заключалась в том, что перед этим растягиванием как на дыбе её главный мучитель, - тётка в белом халате крепко зажала Боню у себя между ног и наполнив большой, толстый шприц какой-то вязкой, белой гадостью, которую она называла «барий», насильно своими грубыми пальцами открыла Боне ротик, и всунув туда шприц, начала выдавливать этот барий ей в рот.
Сказать, что Боня сопротивлялась, - ничего не сказать.
Боня вертела головой, вырывалась, лупила тётку в белом халате задними лапами и хвостом, выталкивала и выплёвывала этот барий, куда только глаза глядели.
Тётке это не понравилось.
- Ах ты ж жопа с ручкой! – прикрикнула она на Боню и еще сильнее зажав её, продолжила свой иезуитский процесс.
Выпадавшие изо рта комочки бария вымазали Боне всю шёрстку на морде и на груди. Хорошо, хоть время от времени её вытирали салфеткой.
А так-то - нелюди, конечно.
Затолкав в неё наконец нужное количество бария, ей сделали рентген.
И пока она, сжавшись в клубок, отдыхала на этом же экзекуторском столе, тётка - главный экзекутор, показывала на экране компьютера Папе и Маме, где осел этот барий у Бони в животике.
- А потом он начнёт движение, и мы поймём, - желудочно-кишечный тракт в норме, или проглоченная лента его всё-таки перекрыла! - сказала тётка.
- А саму ленту мы увидим? – спросил Папа.
- Скорей всего, нет! – ответила врач.
Папа и Мама, похоже, расстроились.
Боня тоже. Вспомнив свой дурацкий поступок.
Ну, Новый год, ну, подарки, ну, красивая, цветная ленточка, ну поиграла, поносилась с ней по комнатам, но глотать-то зачем? Чтоб тебя потом мучили в этом страшном месте и обзывали «жопой с ручкой»?

Из приёмного покоя ветлечебницы вдруг донёсся шум, громкие голоса, и среди них - резкий женский голос, - Босс, ну чего ты такой неповоротливый?! Доктор, может обойдёмся без?
Женскому голосу возразил мужской, похоже, кого-то из персонала, - Нет, взвесить надо обязательно, - мы же объём лекарства подбираем из расчёта на килограмм веса. А давайте попробуем завести его через этот коридор!
В помещении, где лежала Боня, открылась дверь и в ней сначала появилась морда большущей собаки, а затем и она сама вместе с хозяйкой, - молодящейся крашеной блондинкой.
Боня попыталась спрятаться поглубже в платок, которым была накрыта, но Папа удержал её за передние лапы.
Босс был огромной кавказской овчаркой. Боня не разбиралась в породах собак, да оно и было ей сто лет как не нужно, но то, что Босс был огромным, она оценила.
Когда массивное, громоздкое туловище Босса поворачивали то в одну, то в другую сторону, чтобы втащить его в комнату, где были весы, а Боня из-под платка настороженно за этим наблюдала, в одно короткое мгновение их глаза неожиданно встретились.
Неизвестно, что увидел Босс в маленькой, милой, кошачьей морде с широко раскрытыми глазами.
Если вообще увидел.
А Боня вдруг поняла, что хотя этот пёс такой большой, но ему тоже страшно.
Так же, как и ей.
И если в других обстоятельствах она бы, понятное дело, убежала как можно быстрее и дальше от представителя извечно вражеского рода, то сейчас она почувствовала, что встреча в этом страшном месте будто роднит их.
И даже пожалела собаку, - Такая большая, а тоже проблемы…
Хозяевам Босса наконец-то удалось втащить его на весы.
- Восемьдесят один! – услышала Боня в открытую дверь.
В цифрах Боня не разбиралась. Сказали бы - двадцать один, или - сорок один, ей бы это ничего не сказало.
Интуитивно она понимала, что если этого Босса привести к кошачьему знаменателю, из него могло бы получиться очень много кошек.
Ну а, двадцать семь, или тридцать семь, - какая разница?
Наступила тишина, и Боня было уже начала дремать, как вдруг из комнаты, куда увели Босса, послышался жалобный скулёж.
Видно собаку укололи, или сделали что-то другое. Неприятное.
- Такой большой, а не может потерпеть! – подумала сквозь дрёму Боня.

После капельниц Боне еще раз сделали рентген, и врач сказала, - Движение бария нормальное. Езжайте, наверное, домой. Думаю, завтра утром выйдет.
- С какашками? – спросил Папа.
Врач улыбнулась, - А что, есть другие варианты? С букашками?

Боня чувствовала себя на седьмом небе.
И не потому, что впереди было еще семь жизней.
Наконец-то кончились мучения сегодняшнего дня. И она смогла забраться в свою родную, пахнущую домом, корзинку.
И сейчас на коленях у Мамы ехала домой.
И еще одно грело душу, - она ни разу не мяукнула.
В отличие от некоторых.
Даже когда было больно и страшно.
Ох, нелёгкая кошачья доля!
Но вспомнив, как жалобно тогда заскулил огромный Босс, Боня подумала, - А кому сейчас легко?
И перед, как она окончательно провалилась в дрёму, в её маленькой голове мелькнула неожиданная мысль, - Интересно, если я - жопа с ручкой, то кто тогда Босс?