Тов. Птиц : I See Dead People ©

- Кем ты работаешь? Сиделкой? Аха-ха-ха! Разве это мужское занятие?

Такой была обычная реакция на рассказ о его работе. Иногда он врал и говорил: врач. Чаще – медбрат, но тогда задавался следующий вопрос: «Какой»? или «Где»?

Вот оно женское любопытство! Славик изворачивался, юлил и старательно переводил разговор на иные рельсы, подальше от вопросов о его профессии. Но тщетно.

- Ты учишься на медбрата? – Нет.

- Ты медицинский работник? – Нет, я просто сиделка, могу оказать первую необходимую помощь и всё.

- Это временное место? – Да, - врал Славик и убеждал себя в том, что она не ответила на его звонки только потому, что он работает сиделкой. Он верил в то, что причина его одиночества именно в этом – в роде его деятельности, а не в том, что он просто непривлекательный, рыхлый, скучный тип, от которого начинает пахнуть мочой и старым подгузником, как только он упоминает о том, чем занимается.

Дом пенсионеров и инвалидов «Отдых у моря», две шестнадцатиэтажные башни на крутом берегу в северной, престижной части города. Комплекс охранялся и обслуживался сотней обученного персонала. В нём были ресторан, кафе, спортзал, прекрасный плавательный бассейн, баня и даже супермаркет и аптека. Жильцы Башен, за редким исключением, съезжали только на кладбище.

Медицинский персонал и сиделки нанимались собственно постояльцами и подчинялись только им. Славик уже давно работал в Башнях, переходя от одного пожилого господина к другому.

Сегодня он принимал нового клиента. Клиент богатый, склочный старик, который менял сиделок с подозрительной частотой. Изучал рекомендации, выбирал из списков и брал без предварительного собеседования. Несмотря на трудный характер, старика ценили и приняли в элитный дом пенсионеров без колебаний. Предыдущий работник наскоро рассказывал о процедурах и распорядке дня. Славик засмотрелся на парня, мимоходом записывая указания и ждал момента, чтобы задать мучивший его вопрос.

- Его придётся возить к врачу в соседний город. Здесь ключи от машины, права, я знаю, у тебя есть, адреса записаны в журнале, – В руку к Славику легли электронные ключи со значком Мерседес, - Работать с ним можно только в перчатках, понял? Мыть, переодевать, расчесывать даже – только в перчатках, у него аллергия или что-то вроде того, но ты сам поймёшь. Вопросы есть?

- Да, один, скажи, а как у тебя с девушками… то есть, - Славик запнулся, но раз уж начал – то есть, ты врёшь о своей работе? Сиделка. Мне почему-то это мешает.

- Да? – парень выглядел удивлённым, - Я учусь на медбрата, так что говорю – студент. Ты уверен, что тебе именно это мешает? Какая им разница где ты работаешь?

Славик смущённо пожал плечами.

- Так соври что-нибудь, в чём проблема? Или смени работу.

Но работа Славику нравилась.

Новый старик был не без странностей. По медицинским документам он значился зрячим, однако на глазах у него была повязка, заклеенная пластырем и в обязанности Славика вменялось часто её менять.

- Не проси его открывать глаза, - настойчиво повторял красивый парень, студент и будущий медбрат. – Просто промывай и клей новый пластырь. Слышишь? Бесполезно просить его открыть глаза. Лучше забей, поверь мне, - Славику показалось, что того передёрнуло как от дурного воспоминания.

К сожалению, это оказалась не единственная странность.
Через неделю Славик застукал старика с молоденькой девушкой. Он вывез клиента на набережную для утреннего променада, усадил на скамейку и вернулся в корпус для лёгкой уборки – сменить постельное бельё, протереть пыль. Через тридцать минут с книжкой подмышкой Славик спустился к берегу. Он издалека заметил Старика. Как чёрный ворон тот сидел на скамейке, сухой, скрюченный, на лице, Славик догадывался, навеки замершее выражение отвращения, искривлённая полоска сжатых губ и крючковатый нос под огромными тёмными очками. И тем ни менее Старик был увлечён беседой. Рядом с ним сидела девушка. Она говорила, старик слушал, кивал, и, не успел Славик и рта раскрыть, как высохшая рука в шерстяной перчатке легла на коленку собеседницы, накрыла её маленькую руку и сжала.

- Это что у нас тут такое? – не удержался Славик. Девушка вскочила, ахнула и поспешила прочь.

- Беги за ней немедленно! – задыхаясь проговорил Старик, он повернул ухо в сторону удаляющейся девушки, как бы оценивая её скорость. – Догонишь, возьмёшь номер телефона или вернёшь назад. Любой ценой. Иначе завтра же уволю и оставлю такую рекомендацию, что придётся тебе искать другую работу. Понял?

Старик согнулся в нетерпении, как старый слепой коршун в колпачке, прислушивался к удаляющейся добыче, а Славик припустил вдоль по набережной.

- Девушка, девушка! – он догнал её и слегка опередив, запыхавшись, начал разговор. – Извините, я не хотел вас спугнуть.

Она замедлила шаг. Славик посмотрел ей в лицо. Он плакала, под глазами растеклась краска, нос покраснел и опухли губы. Славик похлопал себя по карманам, нашёл и подал ей салфетки. Она не прикоснулась к ним, но остановилась.

- Я действительно не хотел вам мешать, я думал, он к вам пристаёт, - Славик вновь протянул салфетки, и она приняла их. – Старый пень трогал вас, я не знал, что ещё делать.
Девушка фыркнула.

- Пристаёт?! То же мне, он же слепой старик!

- Ну я подумал.

- Спасибо, - девушка снова пошла. Славик поспешил рядом.

- Он очень просил меня извиниться и попросить вас вернуться.

- Вот ещё. Мы просто говорили, мне незачем возвращаться. До свидания.

- Тогда оставьте ваш номер, он вам позвонит!

- Вот это уж точно странно, вам не кажется? – она ускорила шаг.

- Это для меня, пожалуйста! Я хочу пригласить вас в кафе!

- У меня нет желания ходить на свидания.

Она удалялась. Славик спокойно принял отказ на собственное приглашение, но будущее увольнение его пугало. И тогда он крикнул ей вслед:
- Старый хрыч обещал уволить меня если я не достану твой номер! Не просто уволить, а с «рекомендацией», меня никуда не возьмут, он богатый, влиятельный тип, его все слушаются!

Девушка остановилась.

- Ты медбрат?

- Я студент. Если он напишет письмо, меня отчислят и пропадут три года учёбы, бессонные ночи, деньги.

- Он такой богатый?

- Ага.

Она подумала несколько секунд и ответила:

- Записывай.

Славик чуть не выронил свой мобильный от волнения. Через несколько минут, когда девушка скрылась из виду, его обожгла мысль об обмане. Не собственном, нет. То, что он соврал случайной знакомой его не волновало, даже радовало – впервые он не почувствовал ни малейшего угрызения совести. Он подумал, а что если она дала неверный номер? Спохватившись, набрал его.

- Проверяешь? - услышал он в трубке.

- Нет, случайно нажалось.

- Мудак.

Она дала отбой.

- Дура, - ответил он и улыбнулся.


****

Славик промыл Старику глаза, просушил салфеткой, смазал специальным кремом сухие веки, плотно сжатые ресницы. Когда мазь впиталась, он наклеил по две полоски тонкого пластыря на дрожащие от напряжения веки. Старик вздохнул с облегчением, его лицо расслабилось.

«Традиционно в роли сиделки выступает женщина. Считается, что они с такой работой лучше справляются. В действительности мужчины являются одними из самых лучших сиделок, - говорил Славик сам себе, подготавливая речь, - Уход за престарелыми и больными людьми негативно сказывается на здоровье женщин, а мужчины переносят общение с такими людьми спокойно. Сиделка-мужчина с проживанием лучше умеет отключаться от работы, покинув свой пост у постели больного, умеет разделять работу и отдых, думать в свободное время только о том, что происходит в его личной жизни. Также мужчины обладают значительными физическими преимуществами, ведь уход часто связан с тяжелым физическим трудом: больного необходимо переворачивать, много раз в день помогать ему садиться и ложиться, мыть».

- Мы заберём её и отправимся по тому адресу, который она укажет, - скрежетал старик и потирал руки в предвкушении. Он разволновался не на шутку, но планами не делился.
Славик был увлечён своей будущей речью, которую подготовил для Кати, девушки с набережной, и едва ли интересовался переживаниями старика.

Они выехали из гаража, машина, сверкнув отполированными боками плавно понеслась по серому, скучающему городу.

Катя ждала их на улице, возле большого корпуса студенческого общежития. Она хорошо выглядела, но казалась сосредоточенной и даже грустной. На её лице читалась решимость. В руках она держала небольшую дорожную сумку.

«На тебе, - думал Славик опуская сумку в багажное отделение, - только не говорите мне, что мы едем за город, в номера! Эх Катя, Катя»! Настроение у него резко испортилось.

Катя села на заднее сидение и Славик наблюдал за нею в зеркало. Старик её не трогал, лишь спросил коротко, как она себя чувствует, да пообещал, что будет всё хорошо и он обо всём позаботится. Катя пожала плечами и назвала адрес. Вскоре они подъехали к захудалому домишке. Славик помогал Старику выйти, тот успел шепнуть:

- В каком мы районе? Беднота?

- Да, не жирно.

- Домик какой, новый или обшарпанный? Вывески есть?

- Обшарпанный, никаких вывесок, жилой дом.

Старик удовлетворённо крякнул.
Катя повела их внутрь. Через минуту они оказались в приёмной. Продавленный диван и пара стульев, стол, секретарь за компьютером, телефонный аппарат, принтер. Катя поздоровалась, а старик стоял посреди комнаты прислушиваясь, озираясь, сверкая линзами дорогих чёрных очков. Одна из дверей распахнулась и в приёмную вышел врач. Он поздоровался со всеми и пригласил Катю в кабинет. Старик жадно вслушивался в голос и, казалось даже принюхивался к врачу.

- Стул или диван? – спросил Славик.

- Стул.

Старик опустился на предложенное сидение, а Славик остался стоять, изучая стены, детали комнаты.

Судя по количеству журналов для женщин и рисункам на плакатах, они находились в приёмной гинеколога. Через четверть часа Катя вышла к ним, заплаканная, но довольная.
Старик встал на ноги.

- Позвольте поговорить с вами, доктор, - он безошибочно обратился в сторону врача, а затем повернул голову к Славику, - проводи меня в кабинет и выйди.

Славик послушался и вскоре остался наедине с Катей. Секретаря в расчет не брали.

- С тобой всё в порядке? Или ты…

- Это аборт, - прервала его Катя. – Подпольный аборт в подпольной клинике.

Секретарша фыркнула на них из-за монитора:

- У нас всё легально, чисто, профессионально!

- Да, да, - успокоила её Катя, - Но у меня нет страховки и нет ещё миллиона нужных бумажек и нет времени. Третий месяц подходит к концу.

- От него? – Славик был в шоке.

- Нет, что ты! Я с ним тогда на скамейке и познакомилась. Я в тот день узнала. Он пожалел меня и пообещал помочь оплатить операцию.

- А!

- Это дорого. Очень.

Она назвала сумму.

- Ясно. Странно, он скупой. Какой у него интерес?

Катя пожала плечами.

- Добрый, наверное.

Славик прыснул от смеха. Катя растерялась.

- Может ему ребёнок нужен? – предположил Славик. Катя вспыхнула.

- Эмбрион! Это не ребёнок, это эмбрион!

Она порылась в дорожной сумке. Славик заметил бельё, тапочки, принадлежности для умывания. Катя достала брошюру, полистала её и сунула Славику под нос страничку с рисунком трёхмесячного эмбриона. В соответствии с представленным масштабом – меньше сантиметра, головастик лягушки и тот выглядел симпатичнее.

- Видишь, это не человек!

- Да, да, не человек. Успокойся, я принесу тебе попить из машины. Ты здесь остаёшься? – он кивнул на сумку с вещами.

- Ну да, если он оплатит, то сегодня и …

Славик встал и через минуту принёс ей бутылку минералки. За дверью у врача стало шумно.
Катя забеспокоилась.

- Так и знала! Увидел вашу машину и заломил втридорога!

От волнения она начала обкусывать кожу вокруг ногтей. Двери в кабинет раскрылись, врач выскочил в приемную и накинулся на Катю и Славика.

- Забирайте его, увезите отсюда! Его самого и его грязные предложения!

«Точно эмбрион ему понадобился, старый извращенец»! - бухнуло в голове Славика, и он порадовался собственной проницательности.

- Грязные? –старик стоял в кабинете и его трясло от злости, - ты паршивый мясник! Режешь девочек под полой, за деньги!

- У меня клиника! – взвизгнул врач

- Клиника? - старик возвёл руки к потолку и оглянулся незрячими глазами, как будто мог видеть всё убожество кабинета.

- Да, у меня полный набор оборудования, помощница, опыт!

- Не сделаешь операцию мне, я не оплачу операцию ей, - крикнул старик и указал пальцем на Катю, да так точно, словно видел её, жалкую, плачущую, сжимающую сумку с ночнушкой, тапочками и полотенцем.

- Ну и скатертью дорожка! – врач метался по приёмной, потом ринулся в кабинет стараясь поторопить старика на выход, тем самым загородив к нему доступ.

- Он просит меня удалить ему глаза! Мыслимо это? – говорил врач на ходу, - а потом сам же и подаст на меня в суд за совершение неправомочных действий! Ему к психиатру надо! Удалить ему видишь ли глаза вздумалось! – врач крикнул Славику, - Сводите его в тату салон и пусть сделает себе пирсинг!

Старик стоял спиной к выходу из кабинета, он шарил рукой вокруг себя в поисках опоры. Славик с удивлением отметил, что она без перчатки. Первым под ищущую руку попался врач. Старик ухватился за него и тот замер на секунду. Этого времени хватило старику, чтобы снять тёмные очки и, зажав их рукой, сдёрнуть пластырь с век. И хоть он и стоял спиной к Славику, тот точно понял, что произошло. В тот самый момент Старик открыл свои глаза. Славик многое бы отдал за то, чтобы заглянуть в них, но он почти сразу забыл об этом полностью, переключившись на доктора.

Врач застыл, а вслед за этим пронзительно закричал. Он озирался по сторонам так, как будто находился в совершенно новом для себя помещении. Лицо его исказил ужас, а волосы, Славик свидетель, волосы на голове у врача медленно поднимались дыбом. Он рвался из рук старика, вопил и отмахивался от видений, но сухая белая пятерня крепко держала запястье бьющегося в истерике доктора.

Славик ринулся на помощь и в тот момент, когда он встал между клиентом и доктором, старик уже закрыл глаза очками.

- Вон, - хрипел доктор сорванным голосом, всё так же озираясь по сторонам, - Вон!
Старик уже выходил, раздражённый, на ходу отмахивался рукой от Славика и от криков доктора, надевал черную шерстяную перчатку, скрипел зубами.

- Пластырь, приготовь мне новый пластырь и поехали домой, - командовал по дороге.

- А Катя? – Славик задержался у двери.

- Какая ещё Катя? - фыркнул старик и они уехали, оставив девушку и её отчаяние позади.


***
Дома, в квартире, в комплексе для состоятельных пенсионеров, Старик вручил Славику деньги и попросил немедленно вернуть их на счёт. Славик смотрел на пачку банкнот в своих руках и не понимал откуда в нём рождались странные мысли: позвонить Кате, отдать ей деньги. Позвонить Кате, отдать ей деньги. Позвонить. Отдать. Он вспоминал картинки с эмбрионом и отчаянные старания девушки описывать его как можно отстранённо. Плод. Общежитие. Её сумка с аккуратно сложенными вещами. Так трогательно. Сам того не замечая он обнаружил себя за рулём стариковского мерседеса, у ворот городского общежития.

- Деньги не поступили на счёт, - проскрипел старик на следующий день.

- Не знаю в чем дело, может, ещё не обновилась информация?

Они были в ванной комнате. Славик закончил промывать плотно закрытые глаза подопечного и готовил аккуратные полоски пластыря. Одна из перчаток порвалась и Славик с раздражением отложил ножницы и полез за новой парой.

- Ты украл деньги?

- Нет. Перчатка порвалась, минуту.

Славик разогнулся и посмотрел на Старика через зеркало. И наступила тьма.

Сначала Славик подумал, что Солнце померкло, но через несколько мгновений он понял, что сам крепко зажмурился, в тот миг, когда взглянул на Старика через отражение и увидел его глаза. Голубые, выцветшие, от того почти белые на фоне покрасневшего глазного яблока. И ещё не осознав, что видит, Славик поспешил зажмуриться сам.

- Ты отдал деньги ей! Этой Катьке!? – кричал на него старик из темноты.

- Нет, - вопил Славик, - закройте глаза, мне страшно

Сухая прохладная рука коснулась его запястья, сжала ладонь.

- Открой глаза, посмотри! – приказал старик.

Славик лишь мотал головой и жмурился пуще прежнего. Старик с силой притянул его к себе и прошипел в ухо:

- Открой глаза сейчас же, трус!

Вторая рука ощупывала его лицо, искала глаза, холодные пальцы впились в веки. Славик сообразил, что лучше подчиниться, дёрнулся в попытке освободиться, но не смог даже отстраниться от Старика. Так он барахтался в цепких руках пока не навалился на кресло целиком и тут, теряя остатки равновесия, открыл глаза.

Первое, что Увидел Славик был сам Старик. Тот сидел в своём кресле, прямой и строгий как всегда. Глаза Старика были плотно закрыты и Славик решился оглядеться. Это дорого ему стоило, Славик вскрикнул.
Старик закряхтел удовлетворённо и плотнее сжал пальцы на запястье.
Комната была переполнена людьми. Во-первых, она не была похожа на прежнюю комнату вовсе. Казалось, что скромная ванная расширилась до бесконечных размеров. Стены уходили в даль теряя земные пропорции, пол и потолок исчезли. Под ногами у Славика был не то песок, не то мелкий ракушечник, потолок больше походил на небо, глубокое, бесконечное, тёмно-синее, как перевернуто кверху море. Но главное это Люди. Люди были везде. Они были обнажены и искалечены: обрубки плоти, кровавые раны и ожоги, струпья, язвы – каких только болячек не было на этих телах. Именно телах, так как людьми эту массу назвать было трудно. Они шевелились, непрерывно, медленно и бесцельно. Как слепые черви двигались, осматривали пространство невидящими глазами. Люди заполняли собою всё, горизонт едва ли просматривался. Тела висели гроздьями, липли друг к другу, сплетались и выныривали друг из-под друга. Сверху из глубины перевёрнутого моря то и дело падали новые трупы, они ударялись о песок, поднимались на ноги, медленно, опираясь на остатки конечностей, осматривались и вливались в ряды прежних тел, вертя слепыми головами. Огромное пространство шевелящихся оболочек, безмолвных, беззвучных. Только трение кожи и шлепки новоприбывших туловищ о песок, да странная пустота вокруг старика и Славика, как будто они стояли на специально зарезервированном для них островке пустого пространства.

- Ты отдал деньги Кате? – повторил свой вопрос Старик.

- Что? – мычал Славик.

- Где деньги?

Славик не отвечал.

- Смотри – приказал Старик.

В этот миг, как по приказу, по команде свыше все головы повернулись в сторону Славика. Все миллионы миллионов глаз одновременно уставились на него. Нет, не на него, на деда. Жуткий звук трения сухой кожи затих и ему на смену пришёл тихий, нарастающий вой. Тысячи ртов раскрылись, тысячи рук поднялись, миллионы пальцев указали в сторону Славика, чужака в этом мире смерти.

- Смотри, - кричал ему старик.

Но Славик не мог смотреть, он рвался из цепких старческих рук, стонал и плакал. Холодные пальцы разжались и Славик упал на гладкий пол ванной комнаты.

Странные ракушки исчезли, как и тела и бесконечные стены и небо полное смерти.

Старик сидел в своём кресле. Глаза его были плотно сжаты.

- Пластырь, - приказал он сухо, - вставай, надевай перчатки и принимайся за работу.

Савик захрипел, поднялся на ноги и вышел из комнаты.

Он нашел на кухне бутылку виски, с трудом откупорил и сделал несколько глотков.
Тепло алкоголя разливающееся по телу придало силы, дрожь отступила, Славик смог расправить и надеть на руку медицинскую перчатку. Через две минуты, несмелой походкой он вошёл в ванную комнату.

- Они не вернуться пока я этого не захочу, - сказал старик, - закончи работу, мне тяжело держать веки закрытыми.

- Это мёртвые люди?

- Я не знаю, - ответил Старик, - не у кого было спрашивать.

И он противно засмеялся.

- Знаю только, что, когда я открываю глаза – они меня видят, а рассматривать их с закрытыми глазами я не в силах.

- А что они делают, когда видят вас?

- Хочешь проверить? – Старик ухмыльнулся и поднял к Славику своё лицо, - ты, спорю, обделался от страха, как тот грязный докторишка.

Он не дал Славику ответить, сразу продолжил.

- Значит так, - сказал он, - если не хочешь, чтобы я хватал тебя за руки и другие незащищённые места, например, ночью, - он засмеялся, предвкушая удовольствие, - если хочешь работать на этом месте и, - поднял палец, - получать премии и подарки, ты мне поможешь. Мне нужен мясник, доктор с подмоченной репутацией, тот, кто без лишних вопросов и записей, за разумное вознаграждение удалит мне глазные яблоки и зашьёт веки. Понятно?

Славик не знал, что ответить и потому молчал.

- Как ты будешь искать? Очень просто. Запишись на форумы дамские, задавай вопросы, звони и представляйся парнем залетевшей бабёнки без гражданства или страховки – что угодно, но найди мне врача. Или увольняйся. Освободи место для более сговорчивого.

- Какая прибавка? – спросил Славик осипшим голосом.

Старик хмыкнул, как будто не ожидал такого решительного согласия и скорее привык к отказам.

- В полтора раза. Плюс половина твоей ны…

- Я умею считать, - перебил его Славик, - Деньги вперёд, один выходной в неделю, и я не обделался, ясно?

***
Жизнь стала налаживаться. Славик перестал трястись из-за перчаток, просто старался не дотрагиваться до открытых участков кожи старика. Без нужной надобности. Редкие попадания в мир тел и страданий не пугали – лишь бы Старик держал глаза закрытыми.
Славик искал врача. Машина была в полном его распоряжении. Деньги тоже придали ему уверенности в себе. Теперь свидания не казались такой мукой. Он приглашал девушек в хороший ресторан, отвозил домой на дорогой машине. С такими атрибутами не многие девушки задавали вопросы о месте работы, а если и спрашивали, то получив в ответ что-то неразборчивое – не настаивали на подробностях. Но Славику хотелось полного признания и через полгода лёгких побед, он решил сыграть ва-банк.

- Вот уже много лет я работаю сиделкой.

- Кем-кем? - крупная блондинка с застывшим выражением счастья на милом и хорошо накрашенном лице откинулась в кресле. Посмотрела на него внимательно. Счастье уступило место удивлению.

- Разве мужчины могут быть сиделками?

- Да, мужчины лучшие в этой профессии. Я не так привязываюсь к клиенту, я сильнее физически и могу намного больше любой женщины.

- Но ты же учишься на медбрата или на врача? Это временно?

- Нет, я не учусь. Я люблю свою работу, - Славик получал удовольствие рассматривая смену выражений на её большом лице.

Блондинка не хотела понимать.

- И ты хорошо зарабатываешь? Машина и это, - она обвела взглядом зал ресторана, - У тебя хоть есть деньги оплатить наш счёт, знаешь, тут не дёшево, они не пишут цены в меню и мне рассказывали, что это значит! Цены – очень высокие!

Славик приблизился к ней и шепнул:

- Мне хорошо платят, особый клиент.

- И на машину хватило?

- Машина не моя, его.

Девушка фыркнула, как будто знала, что хоть в чём то, но её обманут сегодня.

- Зачем мне машина, живу то я с ним!

По выражению лица собеседницы он понял, что перегнул палку и правда хороша в пределах разумного. Из существа готового внимать и восхищаться, через удивление и недоверие, девушка в миг перешла в положение равной. В её глазах мелькнула надменность. «Как минимум она перестанет строить из себя леди», - подумал Славик и точно, она расслабилась, стёрла с лица заискивающую улыбку, даже осанка её изменилась – она враз стала на пять килограмм толще, как будто выдохнула или расстегнула верхние пуговицы на узких джинсах.

- Ну вот я, например, официантка, да-да, я не маникюрша, но я учусь, - она показала на себя и перевела ухоженный палец в его сторону, - а ты? Сиделка? Завтра сиделка, послезавтра и через десять лет тоже сиделка?

- Я не знаю, - признался Славик, - меня всё устраивает. Я не вижу особого смысла дёргаться.

- То есть я – дёргаюсь?

- Я так не говорил. Труд официантки намного тяжелее. Я же, в основном, слежу за гигиеной клиента, помогаю по хозяйству и, - он немного задумался, - присутствую при смерти. Но не всегда.

- Ну так может, открыл бы своё дело? – не унималась девушка, - если ты такой офигительно умелый, заведи работников, имей с них процент.

- А я что буду делать?

- Управлять, - хмыкнула девушка.

- Нет, мне и так неплохо.

Девушка встала.

- Я не понимаю, как может быть «неплохо» - она передразнила его тон, - быть сиделкой? Мальчиком на побегушках? Никем?

Славик продолжал сидеть, к ним заспешил официант со счётом.

- Сядь пожалуйста, я оплачу счёт и отвезу тебя домой.

В машине девушка продолжала негодовать.

- Что такого интересного в твоей работе? Свободное время? У тебя его нет, один выходной, говоришь? Перспектива? Тоже нет.

- Зато мой нынешний клиент обладает необычной способностью, - объявил Славик стараясь закрыть фонтан её эмоций.

- Например? Выпёрдывать собачий вальс? – и она расхохоталась собственной выдумке.
Славик бы с удовольствием высадил её на ближайшем перекрёстке, но ему захотелось заткнуть её другим способом.

- Нет, - перекричал он её смех, - он видит мёртвых!

- Гонишь!

- Клянусь и могу показать!

- Да ты меня в койку хочешь затащить, вот ещё! Ты меня извини, конечно, спасибо за ужин и всё такое, но мне нужен более перспективный любовник, окей?

- Да какая койка, увидишь, это же дом для богатых пенсионеров, там охрана на входе и всё такое. Если хочешь, могу сводить в бассейн потом – искупаешься, жарко.

Блондинка посмотрела на Славика внимательно, мол, ну и что, что охрана? Они что, свечки над твоей кроваткой держат по ночам?

Славик поторопился исправиться:
- Я бы хотел с тобой переспать, конечно, но сама подумай, я бы мог тебе соврать про работу и про машину, и мы бы были сейчас у тебя дома, я прав?

- Вот так вот он прям всё мне и покажет? – девушка сменила программу, от подозрения перешла к режиму заинтересованности.

- Да, покажет.

Славик решил не вдаваться в подробности и не рассказывать, что для этого Старика надо потрогать. У девушки и так была буйная фантазия и обострённое чувство собственного достоинства, он хорошо представил себе какими эпитетами она наградит способ, которым можно заглянуть в мир мертвецов.


***
Пост на входе они прошли быстро. Все охранники знали, что даже самым примерным работникам дома по уходу за инвалидами нужен один час в неделю на любовь и ласку.
Славик осторожно открыл дверь. В квартире приятно пахло морем, свежестью, выглаженным бельём и мятой.

- Ого, - оценила размеры и роскошь апартаментов блондинка, - ты здесь живёшь?

- Это квартира клиента, до самой его смерти, но у меня здесь есть комната, так что да, я здесь живу.

- Вау, и вся зарплата нетто падает тебе в накопление.

Славик обернулся и посмотрел на неё. На лице девушки одно выражение сменяло другое, она подсчитывала и сверяла данные, делала выводы, взвешивала за и против и, кажется, заочно принимала его предложение руки и сердца.

Они прокрались в спальню Старика. Тот спал. Обе его руки покоились поверх белоснежного покрывала.

- Его надо будить? - прошептала девушка.

- Нет, у него беруши, он нас не слышит, - ответил Cлава громким шёпотом.

- Так что надо делать? - она была в замешательстве.

- Надо просто дотронуться до его кожи.

Славик указал на руки старика.

- Я боюсь, - ответила девушка.

Славик протянул ей руку ладонью вверх, и она вложила в неё свою.

- Я буду с тобой. Помни, они нас не видят. Мертвецы. Пока старик не открыл глаза, они нас не видят. Хорошо? Не ори, а то он испугается и вскочит. Глаза у него заклеены пластырем, - девушка внимательно посмотрела на лицо старика, - и он спит в маске, так что шансов, что он откроет глаза – нет никаких. Он и сам до усрачки их боится и никогда не держал глаза открытыми дольше нескольких секунд, так что я, можно сказать, знаю этот мир лучше него, так как могу осмотреться.

Девушка кивала в нетерпении.

- Не ори, помнишь? - повторил Славик и положил её ладонь на руку Старика.

Через десять секунд, он держал её бьющуюся в истерике, зажимал ей рот и тащил прочь из комнаты. Она упиралась и жестами показывала, что может владеть собой.

- Ещё, ещё немного, я не буду орать, только будь со мной, - она сжимала его руки.

Они заходили в мир Старика ещё пять раз и каждый из них приводил её всё в больший и больший восторг.

Он насилу оторвал эту лошадь от клиента и утащил в свою комнату, выставить её в коридор в таком состоянии он просто не решился.

Она прижималась к нему, заламывала красивые руки и шептала возбуждённо: не может быть, не может быть.

- Ну вот, а ты говорила, работа скучная, - начал было Славик, но она закрыла его рот поцелуем. Впилась в его губы, прошлась по нему руками – плечи, невыразительный торс, живот без намека на кубики.

Возбуждения не было никакого, но это смутило только Славика.

- Скажи, что у меня клёвая работа, - заявил Славик.

- Клёвая, клёвая, - она начала срывать с себя одежду. Блуза, джинсы, кружевные трусы – она явно готовилась переспать с парнем на Мерседесе, но сейчас, заваливала на узкую кровать ходока в мир неведомый, мёртвый, бесконечный.

- Катя, - выдохнул он.

- Какая Катя? - ответила девушка без тени обиды и застонала, - меня зовут Лика! Любить, любить как можно больше, - выла она в нарастающем экстазе, - пока не попали туда, где все эти люди, в эту унылую бесконечность. Любить!

***

Славик понял, что напал на золотую жилу. Лика не отставала от него ещё месяц, и не давала покоя, пока он не пересадил её на своего знакомого парня - охранника из соседнего дома. Они оба убедили Лику в том, что «любить» – а это было её универсальным описанием акта любви – можно не только Славика, тем более, что Славик не мог себе это позволить каждый день. Лика более не думала о перспективах, карьерах и прочем маникюре. Здоровье и наслаждение - два эти слова стали ключевыми в её жизни.

Водить к старику девок Славику быстро наскучило. Слухи о нём расползались и вскоре он начал получать предложения, от которых не мог отказаться. Для того, чтобы дед не пронюхал о его левом заработке, он стал подмешивать в чай лёгкое снотворное. Старик и так спал как убитый потому, что только во сне позволял себе совершенно расслабиться, а со снотворным, в берушах и в маске на глазах и вовсе не представлял опасности. Славика терзала мысль о том, что всё это не этично, что Старика в конце концов могут украсть и показывать людям за деньги в более доступном и опасном месте, но он отгонял от себя эти назойливые сигналы и думал лишь об одном – чтобы охранники дома престарелых не заподозрили в чём его заработок и не доложили начальству. Славик делился, платил и часто обставлял всё таким образом, будто водит людей купаться в бассейне или девок на случку, друзей выпить – что угодно, лишь бы имя клиента и его безвольное участие не всплывали. Охранникам и уборщикам он платил мало. Специально, не из жадности. Он рассудил, что если будет щедро делиться, то когда-то они захотят больше, а потом и вовсе зададутся вопросом – откуда у Славика, личной сиделки одного из инвалидов, такие суммы наличными? Ежедневно. Славик осторожничал, стал дёрганным, боялся собственной тени, боялся столкнуться с коллегами по этажу, с соседями, даже с гостями. Его перестали любить. Из-за наигранной жадности и вечных оглядок, а также естественно из-за денег, которые он раздавал направо и налево – его стали даже ненавидеть.
К сожалению, Славик очень поздно это заметил. Он был занят клиентами. В основном это были скучающие люди, состоятельные. Стоило кому-то увидеть мир полный тел, смерти и движения, как он не выдерживал и рассказывал об этом друзьям. Те, естественно не верили и поднимали выдумщика на смех и тогда или сам зачинщик, или его знакомые висли на Славике гирей, предлагали деньги и умоляли дать доступ к телу Проводника. Славика называли Ходок. Проводник лежал пластом и не смел открыть глаза, Ходок же мог оглядываться безнаказанно, ходить в радиусе вытянутой руки, дотрагиваться до людей мёртвых, если не брезговал. Что случалось с Проводником, открой он глаза и привлеки внимание мёртвых, Славику приходилось только догадываться. Лишь от одного типа заказов он всегда отказывался – людей убитых горем, ищущих связи с покойными родственниками Славик избегал и не подпускал даже близко к старику. Во-первых, он не знал можно ли различить хоть кого-нибудь в этой массе, нагромождении тел, во-вторых, он не до конца понимал где именно они оказываются с помощью Проводника. Мир ли это мёртвых или другой, параллельный мир, с Землёю вовсе не связанный. В-третьих, Славик боялся, что такой человек, любящий, ищущий, разбудит Старика и потребует большего, объяснений, помощи. В любом случае, на фоне страдающих от горя людей Славик казался себе совершенно ничтожным, жалким и недостойным.

Всё произошло быстро. Нельзя сказать, что Славик не ожидал подобного окончания своей службы, ситуация назревала, как гнойник, как болячка на самом видном месте – и знаешь, что подойдёт к концу, и всё равно решение приходит неожиданно и больно.
Это была Лика. Та самая Лика, что первая воспользовалась Ходоком и заглянула туда, где людям живым быть не полагалось.

Лика была частой гостьей комплекса для богатых стариков, что возвышался двумя шестнадцатиэтажными башнями на берегу моря. Она «перелюбила» почти весь персонал, была мила и очаровательна со всеми и в конце концов устроилась там на работу. Она стригла волосы и следила за гигиеной постояльцев, делала маникюр, педикюр и прочие процедуры. Славик встречал её то тут, то там на этажах своего и соседнего корпуса и понимал, что Лика спит с постояльцами или с сиделками, или со всеми вместе разом и не удивился, когда узнал, что она даже отказалась от собственного жилья и переехала в дом у моря навсегда со всеми своими скромными пожитками. Как ночной мотылёк она прилепилась к этому месту, перелетала из одной квартиры в другую, трясла крылышками и всех очаровывала своей неприхотливой красотой.

Её обожали, она отвечала взаимностью. Куда подевалась та подозрительная расчётливая лошадь из дорогого ресторана Славик не представлял. Её стёрли.

- Любовь, секс, наслаждение, добро – повторяла она, как мантру, свои ориентиры, - Славик, солнышко, сделать тебе минетик? Мне не сложно!

Славика забавляли эти перемены, но он не пользовался Ликой и её добротой, а предпочитал наблюдать со стороны. Пока не застукал её в комнате своего клиента. Проводника.

Он вернулся в квартиру после ночной прогулки, которую совершал каждый вечер после отбоя. Он навещал условленное место для встречи с заказчиками, забирал сообщения, пробегал три километра по пляжу для улучшения физической формы. Частые контакты с женщинами довели его до этого греха, он начал смотреть на себя их глазами и не увидел ничего привлекательного. Молодой, всего тридцать, но дряблый, округлые женственные плечи, мягкий живот, лишние складки на подбородке. Много месяцев подпольной работы Ходоком, пробежки к тайнику и нервы сделали своё дело, и Славик заметно подтянулся, исхудал и даже немного окреп в плечах и теперь больше походил на того идеального мужчину, которого видела в нём мама, умершая больше десяти лет назад. Она обещала ему прекрасное будущее, верила в то, что он станет сильным, красивым человеком и совершит немало достойных поступков. Эх, мама, мама.

Ещё Славик ходил по набережной в надеже встретить Катю. Он уже перестал ждать её звонка с благодарностью, но всё-таки надеялся, что она появится однажды на этом участке променада, пройдёт мимо, узнает его, порадуется переменам в его облике, может быть даже согласиться выпить чашку кофе в его компании. Но Катя не появлялась.

Итак, Славик вернулся в квартиру, стянул с себя мокрую от пота футболку и перед тем как отправиться в душ, заглянул к Старику в спальню.

Лика сидела у постели инвалида и нежно касалась его руки, в то же время жадно всматривалась в невидимую Славику бесконечность.

- Что ты здесь делаешь? – зашипел на неё Славик и, если бы она не сидела в дальнем углу, между кроватью и окном, схватил бы её и вытащил из спальни силой.

- Тссс, - зашептала Лика и оторвавшись от Старика, вынырнула в реальный мир, - я дала ему виагру.

Она захихикала.

- Что?!

- Да ладно, шучу, - она показала синюю таблетку Славику, - хочешь?

Она посмотрела на него, оценила его вид, полуобнажённый он нависал над нею кипя от злости.

- Думала подмешать в чай и посмотреть, что будет, - продолжила Лика, - представляешь, я восседаю на нём, голая, а вокруг меня эти! Тянутся, смотрят, страшно и так классно! Это сама любовь!

Чай. Славик посмотрел на прикроватную тумбу. Чашка с ромашковым настоем, которую он готовил старику каждый вечер и в которую машинально подмешивал снотворное стояла не тронутая, а это значит, что старик спит не глубоко!

В ту же секунду он почувствовал холод прикосновения на собственном запястье. Погружённая в мрак спальня исчезла, утонули большие окна с видом на спокойное море, белые занавеси и пушистый ковер на полу – всё это покрылось телами, серыми, розовыми, чёрными, синими, с кровоподтёками и ранами. От неба и до края горизонта были только тела, под ногами стелился настил из обрывков, обрезков и ошмётков. И только Старик и Лика оставались прежними.

Он держал их обеими руками крепко, намертво. Лика рвалась в одну сторону, Славик в другую, они пытались разжать цепкие пальцы Старика, но тщетно. В этом мире маленький Старик был непобедим.

- Сколько времени это продолжается?

Лика запричитала, заплакала.

- Женщина? – Старик повернул слепое лицо в сторону Лики и прислушался, подтянул её ближе к себе. – Женщина, сколько времени это длится?

Старик дёрнул руку.

- Или ты хочешь, чтобы я открыл глаза?

- Скоро год! – выкрикнула Лика, - пустите меня, я хотела любить вас!

Старик брезгливо разжал пальцы и Лика вывалилась из мира мёртвых тел и нагромождений, а Старик повернулся к Славику, поднялся на кровати и с силой, которую от него было трудно ожидать, заставил того сесть рядом.

- Год?! Год ты водишь эту бабу? Отвечай?

Одной рукой он держал Славика, другой же снимал с лица маску, отклеивал пластыри с век.
- Отвечай мне, сейчас же? Год? Только её?

- Нет. И других тоже. – выдохнул Славик.

Старик взвыл, как от боли.

- Мало кто знает, я осторожен, не давал номера телефона и адреса тоже, встречаюсь с людьми далеко отсюда, проверяю их.

- Дурак! Они всё равно узнают, найдут меня и тогда…

- И что тогда? Ты всё равно, что мёртвый! Разве это жизнь? Ни один врач, даже самый мерзкий из них, не согласился вырезать твои глаза! Говорил тебе – поехали за границу!

- Я не могу пересекать границу! – шипел Старик, - они ждут, они придут и заберут меня, они только и ждут, что бы я ошибся, что бы попался такой вот, как ты, мелочный, жалкий неудачник падкий на деньги!

Славик дёрнулся в попытке освободиться, но не тут-то было. Старик ещё крепче сжал его руку.

- Сколько их было? Сколько ходоков? Много?

- Да, - выдохнул Славик, - много, уже около пятидесяти человек о тебе знают.

Старик содрогнулся, заплакал, притянул руки к лицу, упёрся в плечо Славика и затих. Славик воспользовался моментом и вновь попытался освободиться. Как вдруг все мертвецы вокруг него пришли в движение. Один осознанный, общий порыв объединил их и повернул их головы в сторону Старика.

Зашевелились, задвигались их рты, крики не были слышны в этом мире, лишь трение кожи, шуршание тел. Сверху, сбоку со всех сторон лезли на них мёртвые люди. Голые, покалеченные или целые, молодые и старые, дети, женщины и мужчины.
Славик смотрел на это с ужасом, на эти тела, на широко раскрытые глаза Проводника.
Старику было страшно. Он уже скорее держался за Славика, как за спасение, поддержку, единственное родное существо в этом мире кошмара.

- Смотри, не бойся, тебя они не тронут, но, когда всё закончится, ты знаешь, что делать, - старик посмотрел Славику в глаза, - заклеишь глаза пластырем, оденешь тёмные очки, возьмёшь все мои документы, снимешь все деньги и скроешься. Тебя будут подозревать в убийстве, в краже, в чем угодно. Тебя будет искать полиция, но это даже к лучшему. Поможет тебе не высовываться. Ты молод, мне это досталось лишь в старости, тебе же не повезло совсем, но ты сам виноват! Бойся только тех, кто знает о твоём проклятии, только их…

Рассказать больше Старик не успел. Мёртвые тела настигли их, навалились на Человека. Десятки рук потянулись к его груди, голове, лицу, впились и начали рвать. Славик стоял рядом и молча смотрел, как каждая пара рук пыталась раздвинуть кожу Проводника. Десятки голов, достигавших цели, пытались просунуть свои морды в тело старика, как будто он был порталом, норой в мир живых, дверью, а кожа его служила завесой.

Остатки плоти исчезали и Славик смотрел на это пока не почувствовал, как сухие холодные пальцы на его запястье разжались. Как только это произошло, как только он почувствовал, что из живых здесь остался он один, как только понял, что нынче он не Ходок, который крепко держится за руку ведущего, а он есть Проводник, одинокий, живой странник, движение горы тел над тем местом, где был Старик остановилось, замерло и в миг, тысячи голов с безумными глазами повернулись в сторону Славика. Последнее, что он увидел, прежде чем зажмуриться на веки было обнажённое тело Старика. Невредимый, худой и жалкий стоял он в самом центре скопления жадных оболочек. Он стоял безучастный. В то время, как тысячи рук простёрлись в сторону Славы, как тысячи глаз впились в него в немом требовании свободы, когда даже новоприбывшие, свалившиеся с неба мертвецы, поднимались на остатки конечностей и как по команде поворачивали искажённые болью лица в его сторону – Старик оставался безучастным. Он с грустью и злобой посмотрел на Славу, развернулся и пошёл прочь, исчезая в нагромождении алчных душ.

В этот самый миг Славик зажмурился и мир живых погрузился во тьму.