pokoynik : Тело Бога

ПЛОТЬ БОГА

Вот кусочек оленины последний, который не смешной деревяшкой кажется, а последующим медленным угасанием. Кто создал эту проклятую тундру? Подземные боги не оставляют меня своим шепотом о скорой кончине, они начинают пожирать мою душу, напоминая, что вскоре и плоть последует в след за ней. А плоть – это боль.
Быть может мне что-нибудь подарить им взамен? Они не возьмут.
Уже несколько раз приходили мужики, вооруженные вилами, во главе со старостой и предлагали мне покинуть мое пристанище.
Староста был бородат, плечист и немногословен.
- Нечего здесь нам такого всякого не надо. Отродясь не было и не будет. Разрешения у вас на поселение нет, мы специально в город человека с бумагами посылали. Не значитесь, и здесь находиться никак не можете.
- Ну, хотя бы еще несколько дней, - умоляюще шептал я пересохшими губами, всего лишь несколько дней, они обещали, и вы меня здесь больше никогда не увидите.
- Вот возьмите, - это последнее, что имею, - прошептал я и передал старосте бриллиантовый перстень, фамильный, доставшийся мне от прадеда. Это очень дорогая и редкая вещь, возьмите, только несколько дней взамен.
- Староста почесал бороду, от чего по чуму раздался достаточно неприятный скрип, надкусил перстень, взвесил на заскорузлой от постоянного крестьянского труда ладонью, и, махнув рукой в сторону своего воинства указал им на выход. Уходя, он обернулся и очень неодобрительно на меня покосился.
- Смотри, еще пару дней и чтобы духу твоего не было, - злобно прошептал он, бесполезно пытаясь нацепить перстень себе на палец.
- Обещаю, прошептал я, - он уже здесь, скоро это закончится.

И вот как только за мужиками закрылась, дверь в воздухе началось какое-то непонятное движение, становилось, то жарко, то холодно, причем холодно до того, что бросало в самый настоящий озноб. Тело покрылось липким холодным потом, а глаза расфокусировались, причем правая рука перестала что-либо чувствовать.
Весь чум был наполнен зеленовато-сиреневым цветом, и только ближе к земле расползался желтоватый туман, который был предвестником Его появления.
Он появился внезапно, и был похож на того, как он и описывался в древних трактатах, которые мне удалось достать и перевести. В свое время они случайно оказались в Толедо, а оттуда судьба через много лет забросила их в Санкт-Петербург, где совершенно случайно я обнаружил их на лавке старьевщика.
Потом еще много времени занял перевод с языка майя (помог мой старый товарищ по студенческим временам), конкистадоры, понятно не потрудились на эту тему, ибо это почему-то миновало королевскую библиотеку и затерялось на книжных лавках, пылясь до поры до времени.
Перевод был отвратительным, но он давал основное – понимание самого процесса встречи, подготовки к ней и дальнейшего результата.
Существо было похоже на гриб, в точности так, как и было нарисовано на картинке. Оно было каким-то безликим, и казалось ему не было никакого дела до того где и почему оно оказалось.
Ростом оно было чуть выше среднего человека, и как бы плыло по стелющемуся туману, покачиваясь в разные стороны, при этом голова (то есть шляпка покачивалась в такт, замирая буквально на мгновение, словно в раздумчивости).
Наконец, оно остановилось рядом со мной, и я ощутил что-то вроде непреодолимого влечения к нему прикоснуться, но обнаружил, что не могу пошевелить телом, я был буквально парализован, на мгновение меня охватил страх, а затем я ощутил неописуемую эйфорию, которую невозможно передать словами, да и смысла передавать словами, такого состояния нет.
Я стал единым целым с этим существом, и тут же передо мной начали открываться неизвестные человечеству тайны, картины вселенского бытия растворялись передо мной, давая сотые доли секунды на их осмысление, а затем я становился восприятием тех тайн и загадок, которые никогда не отгадать человечеству, и которое даже не подозревает о них, живя в собственном до убожества ограниченном и наполненном ненужной суетой мирке, судьба которого – тлен. А между тем вселенная была наполнена до краев тем…

Удар от электрошокера, кто хоть раз его получал, спутать невозможно ни с чем. Минимальный эффект - парализация, онемение конечностей, болевой шок, потеря координации.
- Ну что вы возитесь там, - раздался достаточно грубый голос, сейчас Валерий Станиславович приедет, а вы чем занимаетесь? Премия, я так полагаю, вам не нужна? Люди вы состоятельные, закончил голос уже не грубо, а достаточно ехидно, от чего стал еще противнее.
- Да мы сейчас, в ауте он уже, тележку сейчас подгоним, - услышал я как сквозь вату виноватый голос студента пятикурсника. Машенька, коктейльчик готов, надеюсь, более ласково, но со столь же строгой интонацией произнес незнакомец? Галопердол/Аминазин/Тизерцин, по 0,4 достаточно каждого пока, а там поглядим.
- Ну что встали? – в тележку, связать и тут же инъекции. После в надзорку – на вязки, а я пока погляжу, не приехал ли Валерий Станиславович.
- Беда с этим персоналом, добавил он. Набирают либо сексуальных медсестер, либо идиотов-студентов, по протекциям, мать их. Надо бы с кадровиками поговорить, закончил он свой монолог и закурил сигарету.

Я же уже ничего этого не видел, не чувствовал и не слышал. Тело мое онемело, а сознание с каждой минутой уходило серой дымкой в небытие, и только недавнее, с огромным трудом и напряжением мозга, воспоминание о единении с «плотью бога» - теонанакатль давало мне надежду на будущее. Но это было лишь заблуждением.

Белая Дева определила свое присутствие еле слышным неземным благоухающим ароматом, в котором за всем этим восторженным обонянием - чувствовалась жесткость. Ее саван был, наверняка, готов, к тому стремительному броску, за которым начинается – ничто.
Вечное ничто, не доступное простым смертным. Но, в, то, же время ожидающее, так или иначе, каждого - в свое, никому и никогда неизвестное время.
Время же, отпущенное ей на свидание, она назначала сама, так же как и появление – все было в ее власти, недоступной нашему пониманию.

Мы рассматриваем власть, как власть над людьми, она же смотрела на это совершенно иначе. Власть над плотью не волновала ее, власть над душой тоже. У человека нет души, а есть лишь иллюзия не пропасть в своем изначальном слепке, пусть и поменявшим форму. Этим жив человек, без осознания перемены субстанций, уже давно многие из людей тронулись бы рассудком.

Время шло и ее появление приближалось. Ничто не могло не остановить ее, не свернуть с выбранного пути, не поменять того, кому на этот раз было суждено ощутить прикосновение ее прекрасного одеяния.
Смерть прекрасна, во всех ее проявлениях, и она была тем, кто делала этот подарок. Подарок внезапный и неожиданный, а значит прекрасный.
Валерий Станиславович задумчиво наблюдал на привязанного к койке очередного насыщенного нейролептиками пациента и думал он лишь о том, насколько беспомощен и он вся эта великая наука психиатрия, которой он отдал всю свою жизнь. Валерий Станиславович был прагматик. Галлюцинации, бред, чем собственно это отличается от жизни обычного человека, который с маниакальной настойчивостью пытается доказать самому себе, что он здоров, социально адаптирован и успешен. Ничем. Все уравняет смерть, а значит, нет никакой разницы между маститым профессором, окруженным свитой врачей и навсегда ушедшим в другой мир человеком, у которого в медицинской карте ясно указано, что он болен шизофренией, а значит, он навсегда останется в своем мире до конца своих дней.
Валерий Станиславович ощутил себя лишним, он еще раз задумчиво бросил взгляд на больного, а затем как-то поспешно поспешил из палаты. За ним толкаясь, и мешая друг другу, последовала сопровождающая его свита врачей и медсестер. Так покидает поле боя поверженный враг.