Сергей Гошевич Волков : Недолюбленный

- Меня никто не понимает! – часто сетовал Милосердов. – Я недолюбленный.

Он, и правда, считал себя таковым. С одной стороны, его родственники и друзья искренне любили его. С другой, они безумно устали и мечтали отдохнуть от него. Сам же он больше всего на свете не хотел быть обузой для кого-либо.

К 40 годам, когда его сверстники уже заработали себе имя и репутацию, Милосердов скатывался в пропасть. Когда ему было тридцать четыре, его сразил серьезный недуг. Восстановился он лишь через полтора года. Немногим позднее он развелся с супругой. Жена уехала с новым возлюбленным в другой город, а Милосердов каждый месяц перечислял ей половину своего солидного заработка в виде алиментов.

В целом, развод и последующие два года дались ему очень тяжело. Его мотало. Он сильно тосковал по ребенку и, теряя самообладание, совершал глупые поступки. В 39, казалось, полоса неудач уже была позади. Но Милосердов уволился: пришла новая команда, и его таланты и способности были не так оценены, как ему хотелось бы. Друзья предложили ему неплохую должность. Но вскоре фирма обанкротилась.

Милосердов искал новые пути из тупиковой ситуации и жил копеечными приработками. Соответственно, он перестал платить алименты и долг перед ребенком рос, как снежный ком.

Его старшая сестра часто навещала его и предлагала деньги. И он их брал. Но с каждым визитом родственницы он становился мрачнее.

Дядя Эдик первым понял, что творилось в душе своего племянника. Этот бывший инженер последние десять лет трудился сторожем на лодочной станции и одновременно конструировал там собственную яхту. Он назвал ее «Глорией».

Страсть к кораблям и путешествиям влекла его с детства. Именно поэтому юный дядя Эдик записался в яхт-клуб и начал бороздить речные просторы. С этих пор каждое лето он участвовал в волжских регатах, да и просто отправлялся в небольшой речной вояж по соседним городам. Он был профи. Однажды ему доверили перегнать новое парусное судно из Турции в Тольятти. После этого он загорелся идеей построить свою собственную яхту – «Глорию». Работа длилась годами: то денег не было, то деталей не хватало. Но дядя Эдик свято верил, что когда-то с этим долгостроем будет покончено, и он совершит настоящее кругосветное путешествие. Правда, возвращаться в город, на Родину, как выясняется, он был не намерен.

- Мне семьдесят, - объяснял он свою позицию Милосердову. - Детей у нас нет, как ты сам знаешь. А мир хочется посмотреть. Тем более, хрен знает, сколько весен у меня осталось в жизни.

- А как же тетя Вера?

- Баба моя? Она не верит, что я способен на такое – не вернуться. Верка, конечно, любит меня, но устала от моих выкидонов. Ведь моя зарплата сторожа и пенсия – это копейки. И эти гроши, по сути, уходят на строительство моей «Глории». Мне жаль супружницу. Не хочу быть обузой для нее. Знаешь про такого британского капитана Оутса?

- Неа, - честно ответил Милосердов.

- Эх, ты дремучесть, Миш… Был такой исследователь Роберт Скотт. В 1912-ом его экспедиция, в которой участвовал и Оутс, достигла Южного Полюса. Все было отлично. Но вот обратный путь оказался чересчур тяжелым: и погода была не та, и травмы подстерегали путников. А у Оутса были вообще обморожены ноги. Путешественники и так медленно передвигались, а тут эта беда с капитаном. Одним словом, шансы на спасение таяли с каждым часом. Оутс этот, по всей видимости, был настоящим мужиком. Он все понял и на одной из стоянок сказал, что пойду, дескать, прогуляюсь. И добавил: могу вернуться позже. Ну и ушел – без обуви, в метель, в сильный мороз, в самом центре снежной пустыни. Его так и не нашли, кстати. Он не хотел быть обузой. Так что я тоже эдакий Оутс.

Эта история очень понравилась Милосердову. Он представлял себя эдаким отважным капитаном, который совершает безумный акт самопожертвования.

- Кажется, я понимаю этого Оутса, - признался он.

- Ни хрена ничего не понимаешь. Знаю, жизнь тебя била сильно. Но капитулировать для сорокалетнего мужика в данных условиях просто непозволительно. Я б тебя в свою команду ни фига не взял. Вот тебя вроде любят все, но устали от твоей дурости. Болтаешься, как дерьмо в проруби, и купаешься в этом своем ненормальном чувстве недолюбленности! Хоть иногда голову включай и ищи работу!

- Да что-то не ищется она, работа, - вздохнул Милосердов. – Я ж из-за болезни тоже не все могу делать.

- Фигня это все, - продолжал возмущаться дядя Эдик. – Мужиком надо быть. Во всех отношениях. Ты вот давно покупал цветы любимой женщине? Или хоть шоколадку? Да, я трачу все средства на яхту, но часто прихожу домой с шампанским, так как Верка обожает его. А что ей надо? Правильно! Знаки внимания. А у тебя, по всей видимости, никаких знаков нет, и их даже не предвидится.

Милосердову вспоминал, что за одно десятилетие совместной жизни с бывшей супругой он дарил цветы лишь несколько раз. Но нынешняя милосердовская дама и этих подарков не видела. Лиля работала юристом и слыла отличным специалистом. Он познакомился с ней, когда она оформляла документы на дом его одноклассника Гольдмана. Потом она была приглашена и на новоселье.

Лиле искренне понравился Милосердов, поэтому инициативу более близкого знакомства она взяла на себя. Она покупала билеты в театр, вела его на модные выставки, организовывала выезды за город и устраивала романтичные ужины. Милосердов ценил ее внимательность, но к этим новым отношениям он совершенно не был готов. Его пугала сама возможность жить с Лилей под одной крышей и видеть ее каждый день. Хотя порой он даже пускал ее в свое жилище. И этот странный роман длился уже два года.

Однажды, чтобы скрасить свой незатейливый досуг, Милосердов поставил диск с фильмом «Покидая Лас-Вегас» в плеер. Эту картину он не видел довольно давно. Он помнил, что ему она очень нравилась. Теперь, после сегодняшнего просмотра, голливудская работа стала для него вообще настоящей библией. Идея главного героя Николаса Кэйджа – напиться и умереть, чтобы не стать лишним – была еще как близка ему! И он начал пить, благо накануне сестра выдала ему очередной транш на проживание.

На протяжении одной недели Милосердов только и делал, что целенаправленно разрушал свой организм. Первые два дня он пил исключительно виски, как и его любимый персонаж. Также беспрерывно пересматривал историю этого несчастного голливудского сценариста. Он сопереживал ему и, казалось, уже не понимал, где реальность. В конце концов, он даже собирался вызвать проститутку, потому что именно так делал главный герой киношедевра. Но, разумеется, в квартиру Милосердова пришла вовсе не «ночная бабочка», а Лиля. Поклонник американской киноиндустрии встретил ее восторженными словами:

- Я – Оутс. Я – Кэйдж, - а потом многозначительно добавил:

- А ты-то кто?

По всей видимости, Милосердов полагал, что роль продажной женщины Сэры в фильме предназначалась Лиле, но та почему-то не любила ролевые игры. Ей всего лишь пришлось пойти в магазин за очередной порцией горячительного.

На пятый день Лиля обиделась:

- Только и делаешь, что пьешь и смотришь ерунду. А я как прислуга. Хоть шоколадку подарил бы.

После этой тирады Лиля ушла. Ему казалось, что завтра она непременно вернется.
На седьмой день в этот своеобразный сценарий возможной кончины Милосердова были внесены правки, так как главный герой, выходя из магазина, неудачно подскользнулся и сломал ногу.

Целый месяц Милосердов провалялся в гипсе. Сестре приходилось часто навещать его и готовить еду. После этого она, уставшая, бежала к своей малолетней внучке. Лиля же за это время была у него лишь один раз. Свидание было очень коротким. Она вручила ему продукты и, уходя, пожелала скорейшего выздоровления. Милосердов успел лишь сказать ей:

- Может, останешься?

- Извини, Миша. У меня дела, - и закрыла за собой дверь.

А Милосердов начал страдать от безосновательной на тот момент ревности.
Спустя пару месяцев в почтовом ящике Милосердов обнаружил повестку к приставу. В результате, на него, как злостного алиментщика, завели уголовное дело. Бывшая супруга не собиралась пойти на мировую. Лиля согласилась помочь Милосердову и стала его адвокатом. А он мрачно шутил:

- Говорят, настоящий мужчина должен пройти через любовь, тюрьму и войну. Два условия я уже практически выполнил.

Судебный процесс растянулся на три заседания. Защита в лице Лили отлично справилась со своими обязанностями. Милосердов получил условный срок, хотя сам уже был готов отправиться в колонию-поселение.

- Радуйся! Тебя не посадили, - сказала Лиля ему после оглашения приговора. - Тебе надо срочно найти работу. Не забудь, с тебя за труды мои – шоколадка «Кофе с молоком».
Потом на мгновение замолчала и вздохнула:

– Ах да, я забыла, что ты неплатежеспособный.

- Спасибо тебе, - сказал Милосердов. – Может, ко мне пойдем?

- Извини, Миш, у меня дела, – Лиля виновато развела руками и послала ему воздушный поцелуй.

…Милосердов был вынужден искать работу еще активнее, чтобы исправно погашать задолженность по алиментам. Но из-за судимости список возможных вакансий значительно сузился.

Он приехал на лодочную базу. Дядя Эдик продолжал работать над своим чудо-судном. Милосердов попросил устроить его сторожем туда же, где он трудился. Но тот сказал, что пока вакансий нет, но он обязательно будет его иметь в виду.

А спустя пару недель Милосердов узнал, что его долг уже оплачен. И оплачен он его сестрой. Он был благодарен родственнице и клятвенно пообещал ей вернуть деньги сполна. Когда она ушла, Милосердов, как мантру, начал повторять:

- Стыдно мне, стыдно. Устали все от меня.

Видя состояние друга, Гольдман предложил ему уехать на время за город.

- Развеешься немножко, - объяснял он. - Свежий воздух прочищает больные мозги.

У Милосердова не было дачи, но зато родители Лили являлись собственниками небольшого участка и летнего домика. Милосердов решил позвонить дочери владельцев, то есть Лиле, но та не отвечала. Через некоторое время телефон все-таки засигнализировал его любимой мелодией об олимпийском ласковом Мише, а на дисплее высветилось имя Лили.

- Я была занята. Извини, - призналась она. – Что еще случилось?

Милосердов поведал ей о своей затее. Неожиданно Лиля согласилась на это предложение:

- Значит, ключи от дачи тебе дать? Хорошо, Миш. Страдать, конечно, надо только на природе.

Перед отъездом Милосердов всех оповестил, что примерно с месяц он будет находиться за городом. Сестра, как всегда, дала ему продукты и деньги. Правда, в ее глаза смотреть уже было просто невозможно. Он пообещал, что будет сам ей звонить постоянно.
Какое-то время Милосердов так и делал. Разумеется, звонил он и Лиле, но та отвечала дежурными SMS-ками. На десятый день дачной жизни он, гуляя по ноябрьскому лесу, потерял телефон и ключи от домика. Соседи, которые смогли бы, в принципе, приютить горемыку, находились в городе, так как летний сезон давно закончился. Пришлось Милосердову коротать всю ночь под деревом. Ему было тоскливо, холодно и голодно. Из еды у него было одно овсяное печенье. Милосердов вспомнил, как в 1912 году члены экспедиции Скотта берегли провиант и поэтому он сам запасливо положил половину печенья в карман.

На какое-то время ему удалось забыться сном. Проснулся он от противного тявканья. Он увидел, что наглая лиса осторожно обнюхивала его. Не иначе рыжая сладкоежка пыталась утащить остатки еды из его кармана.

- Врешь – не возьмешь! Я – Оутс! – довольно громко произнес он, и лиса быстро скрылась в зарослях.

Утром в дачный массив приехала Лиля. Она была вместе с незнакомым ему мужчиной. Милосердов еще заметил, что они, как влюбленные, держались за руки. Рядом с ними находились и сестра с Гольдманом.

- Ну и устроил ты нам веселуху, - сказал одноклассник, когда они уже ехали на машине в сторону города. – Еще чуть-чуть - к поискам подключилась бы и полиция.

- Оставьте меня в покое, в конце концов, - заорал неожиданно Милосердов. – Невозможно уже. Даже повеситься хочется.

- О! А это идея! – обрадованно вдруг сказал Гольдман. И он напомнил Милосердову об их однокласснике Аксакале. Когда ему было тринадцать, он скверно учился. Родители уже не знали, что делать с ним. Однажды он был дома один. Накануне отец серьезно отчитал его за очередную «двойку», после чего измученный Аксакал сразу начал обдумывать план собственного самоубийства. Он нашел веревку, выбрал место повешения и поставил стул. К счастью, в тот момент был включен телевизор. Только-только начался очередной выпуск «В гостях у сказки». Юный Акскакал не мог отказаться от удовольствия просмотра любимой передачи и решил повеситься сразу после этого. Пока тетя Валя терпеливо что-то говорила телезрителям, Аксакал взял из холодильника последний кусок «докторской» колбасы и городскую булку. Потом вернулся к телевизору и, активно жуя челюстями, начал поглощать еду. Видимо, по его задумке, это был своеобразный прощальный ужин. Вот-вот должен был начаться и сам фильм…

Когда пришли родители, были немало удивлены: под люстрой стоял стул, на нем валялась веревка с петлей. А незадачливый самоубийца даже не замечал своих маму и папу. Открыв рот, он наслаждался сказкой «Огонь, вода и медные трубы»…

Эта история Милосердову показалась совсем не смешной. Впрочем, шуток он уже вообще не воспринимал. Причем, никаких.

Вернувшись в город, он, опустошенный, рухнул на кровать и начал рассматривать новый смартфон, подаренный сегодня сестрой вместо потерянного аппарата. Потом задумался об Аксакале и горько усмехнулся:

- А у меня в квартире даже веревки нет, слышишь, старина Оутс?!

В полнейшей депрессии Милосердов находился еще три дня. Это состояние прервал телефонный звонок. Ему сообщили, что скоропостижно умер дядя Эдик.

На поминках Милосердов подошел к напарнику дяди Эдика и спросил, что будет с яхтой?
Тот удивленно поднял брови:

- Ничего. Кому это нужно корыто? Причем, недостроенное. Его вообще никто не купит.

- А кто будет работать на станции вместо дяди Эдика? Возьмите меня?

Напарник пообещал поинтересоваться у начальства, и вскоре Милосердов трудоустроился, заменив, тем самым, покойного родственника.

На протяжении нескольких месяцев Милосердов проработал именно здесь. Его жизнь вроде начала налаживаться. Но в июне он исчез. Было известно, что в этот день он отправился на лодочную базу. Последней его видела Лиля. По ее словам, она встретила его случайно на улице. Он сказал, что идет на работу и, прощаясь, неожиданно вручил ей шоколадку «Кофе с молоком».

Когда прибыли полицейские, не нашли никаких следов грабежа, драки или убийства. Лишь бесследно пропала недостроенная яхта «Глория».

Сестра Милосердова и его одноклассники пытались вести свое расследование. Но и эти усилия оказались, по сути, тщетными. Милосердов канул как в воду.

Правда, говорят, несколько дней назад очень похожего на него человека видели около паромной переправы через Керченский пролив. Но это, скорее всего, неправда.