Шева : ...ни слова о веревке

Жизнь не задалась изначально.
С пяти лет его тянуло рисовать - что и где угодно, но по настоянию отца пришлось поступить, а потом мучиться несколько лет на юридическом факультете, изучая скучное и ненавистное право.
Лучший друг по колледжу, - Эмиль, уговаривал, - поехали со мной в столицу, только там можно чего-то добиться.
Наконец Поль решился, и в тысяча восемьсот шестьдесят первом году, переехав в Париж, стал посещать мастерскую Сюиса. Казалось бы, знакомство с такими же молодыми Клодом Моне и Камилем Писсарро, тоже учениками Сюиса, должно было скрасить его жизнь в чужом городе, но нет, - не сложилось.
Неуверенность в себе, сомнения, что ничего не получится, задавили его.
И не пробыв в Париже и года, он возвращается домой, к отцу, и к радости последнего становится усердным банковским служащим.
Но на следующий год он опять едет в Париж - поступать в школу при Академии художеств. Экзамен проваливает. В мастерской Фридерика Базиля он попадает в круг импрессионистов - Моне, Ренуара, Сислея, но природная замкнутость, и вместе с тем, нелепая юношеская вздорность мешают ему стать «своим».
В тысяча восемьсот шестьдесят четвёртом Поль впервые посылает свои работы в Салон - парижскую Мекку всех соискателей стать художником с большой буквы.
Отказ.
Едет домой, но через полгода опять возвращается в Салон.
Опять отказ.
На следующий год - очередная попытка и очередной отказ.
После четвёртой попытки над ним начинают открыть насмехаться.
Единственное, что поддержало его - добрый отзыв о его работах кумира, - Эдуарда Мане.
Поль возвращается домой, в родной Экс.
В начале семидесятых, уже с женой и сыном, Поль перезжает в Понтуаз. Становится легче морально, - его решительно поддерживает старый друг Камиль Писсарро и новый знакомец - доктор Фердинанд Гаше, верящий в Поля и через некоторое время уговаривающий его переехать в Овер. Именно здесь Поль создаёт свой знаменитый холст «Дом повешенного», - первую купленную у него картину.
В тысяча восемьсот семьдесят пятом удаётся продать именитому коллекционеру Виктору Шоке еще одну картину.
И на этом - всё.
Салон по-прежнему отвергает его картины, на третьей выставке входящих в моду импрессионистов его с сарказмом высмеивают.
В восемьдесят шестом друг-скотина Эмиль, ставший к тому времени знаменитым романистом, публикует роман «Творчество». Прототип героя, художника-неудачника, закончившего жизнь самоубийством, конечно же, он - Поль.
То есть глубокая личная драма непризнания была выпячена и выброшена на публичное растерзание.
На этом старой дружбе приходит конец.
В восемьдесят девятом, - казалась бы, - удача!, благодаря стараниям Виктора Шоке картина «Дом повешенного» выставляется на Всемирной выставке в Париже, но из-за неудачного размещения, - очень высоко, её никто не заметил.

В его жизни редко случались светлые полосы.
Но они бывали.
Как-то случайным образом в его мастерскую попала пара заезжих русских: мать и сын.
Они отдыхали в Германии, на курорте Бад-Наугейме, а перед возвращением в Россию решили месяц провести в Париже.
Странным образом Поль сразу почувствовал необъяснимую тягу к юноше, которого звали Александр. Тонкие черты лица, копна кудрявых волос, умный, выразительный взгляд, но главное - экспрессия восприятия окружающего мира, так близкая характеру самого Поля.
Почему его работы и нравились Александру, в свою очередь, пробующего себя в стихосложении и мечтающего стать великим поэтом.
Поль предложил Александру захаживать к нему в мастерскую, приглашение было с удовольствием принято.
Как-то за бутылочкой Шабли Поль жаловался юному новому другу, - Как я морально устал, Александр, вы не представляете! Где бы я не выставлял свои работы, я только и слышу от критиков, от публики, да в конце концов от своих же коллег по цеху: да это какая-то глупая la guerre - война красок, imaginaire - воображаемый странный колорит, chaos - хаос глупых образов, chercher - поиск несуществующего, perplexe - растерянность художника при попытке передать на холсте своё мировосприятие.
- Да, до боли знакомо. Говорите - гер, имажинер, хаос, шерше, перплекс? Точно - ГиХШП!
- Что значит ГиХШП?
- Ну…это как у Пушкина в «Капитанской дочке» - «ешовы рукавиц»! Не читали? Ну…так у нас в Санкт-Петербурге называют редчайшие по красоте и изяществу вещи, которые при жизни автора, увы, не находят настоящих знатоков, способных оценить их по достоинству. Не для среднего ума, короче. Типа - яйца Фаберже!
- И что же вы мне посоветуете, Александр?
- Посоветую, мон ами Поль, держать крепко свои яйца и не отдавать их в чужие руки. И сцепив зубы, с утра до вечера ловить птицу удачи. И верить: будет день - и свершится великое.
Увы - се ля ви.

Прошли годы.
Теперь холсты Поля знает и ценит весь мир.
Но что ему с того?
Или, как говорят в Питере бабушки-смотрительницы в Эрмитаже, разглядывая «Натюрморт с сахарницей», - А хули толку?