Рыкъ : Маска. Глава четвертая, в которой дело близится к сумасшедшей развязке.

...Тем временем когда девушки составляли план, мужчины (Виссарион Аполлонович, Даниил Петрович, Филипп Афанасьевич) вязали очухавшегося и матерящегося как крестьянин Руслана Мартыновича. Как только они хорошенько завязали все узлы раздался крик Ангелины...

- Ангелина чтоль кричит? – спросил Даниил Петрович и тут же утвердил, - Точна она.
- Чего жеж она кричит? – отозвался Виссарион Аполлонович.
- А чего ей бы не покричать? – вмешался Филипп Афанасьевич, - Моя-то вдова бывало так кричала, так кричала. Все собаки хвосты поджимали, вот так вот кричала. Даже иногда казалась, что от такого крика глаза лопнуть могут, вот так вот кричала.
- Да она кричала, потому что ты жеж глух как осел. Надо пойти посмотреть, а то может ее там собака укусила, - Виссарион Аполлонович, будучи довольно-таки примерным и любящим отцом, уже и позабыл о пленнике, который, надо сказать, притих и не щадя сил душевных неистово молился всем богам (которых он за время молитвы сумел не мало выдумать), чтобы какой-нибудь случай помог ему избежать неминуемой погибели от рук хозяина дома и двух его друзей. Словом, в чем-то даже убийственное хладнокровие, которым он всегда отличался, оставило его как только на веревке, его овивавшей, появился последний узел. Действительно - слаб человек.

- Пожалуй я пойду загляну как да что, - изъявил желание Филипп Афанасьевич.
- Счас, пойдешь ты! Никуда без меня не пойдешь, ибо я знаю вас вдовцов, как облупленных. Уж у вас-то никаких принсипов, вы все норовите воспользоваться любой девушкой. Так что нет, вместе идем, - выпалил Даниил Петрович. Конечно, с одной стороны надобно отдать справедливость, порыв Даниил Петрович крайне благороден и в некоей степени отеческ, но с другой стороны, можно увидеть в этом жесте чрезмерное любопытство и другую какую коварную мысль. В принципе, все в этом мире, так сказать, двусторонне и запутано.
- Нет, постойте, я отец. Я и должен идти! – заметил тут же Виссарион Аполлонович.
- Тогда пойдем все вместе!

Все вместе и пошли. Сей факт вселил надежду в связанного Руслана Мартыновича и он, в попытке развязаться, начал дрыгаться на полу как припадочный, и дрыгался бы он так покуда не возвратились бы мужчины его пленившие, однако его странный, так сказать, танец оборвала Параша. Стоит сказать пару слов о Параше, раз уж она попалась нам в глаза. Собою она была очень даже хороша: курносая, русая, плечистая, высокая, и мускулистая - она была красива совсем другой красотой нежели дамы высокого света – был в ней что-то самобытное и, если можно так выразиться, земное. Если столичные дамы были и в нарядах, и в манерах, и говоре все какими-то французскими, то Параша была сама собой, то есть исконно русской. Это-то в ней и манило, и притягивало разного рода гусар и других охотников за женскими сердцами.

- Вставай пойдем, барин. Меня Ангелина подослала, - шагов ее Руслан Мартынович не слышал, но голос, прозвучавший над его ухом так спасительно и неожиданно, заставил его прекратить дрыгаться и даже поверить в богов, которых он минуту назад выдумал.
- Ты развяжи.
- Я то развяжу, а если ты буйный какой, умалишенный. Накинешься ведь, - Параша возвышалась над Русланом Мартыновичем как дуб над крапивой.
- Не накинусь, развязывай.
- Смори мне.
- Вот дура, давай уже развязывай, - слово «дура» оказывало какое-то магическое влияние на Парашу и она никогда не могла воспротивиться приказанию, которое в себе это слово имело.
- Щас, обожди. Вот так. Пойдем теперь.

Когда вернулись мужики, на полу лежала только одна веревка, а Руслан Мартынович и Параша уже были довольно далеко и через какую-нибудь минуту добрались бы до спасительного дуба.
- Паук укусил, да где же таких пауков взять чтоб кусались так. Ты мне покажи такого паука, а я его запрягу и будет он меня возить, - негодовал Даниил Петрович.
- Ну что вы, Даниил Петрович, вы жеж знаете девичью конституцию. Они жеж как увидят комаренка какого так сразу и в плач.
- Хах, в плач. Так пускай плачет, орать-то зачем. Меня между прочим любого рода плач сбивает с духовного равновесия, - бушевал одноглазый помещик, - Хех, а где надувайла этот?
- Да вот и веревка, - Филипп Афанасьевич поднял с пола веревку, - А где Руслан-как- его-там?. Вопрос загнал мужчин в решительный тупик. Пара минут потребовалась для того чтобы найти ответ, но зато ответ был грому подобен:
- Побег!!! – в один голос крикнули Даниил Петрович и Виссарион Аполлонович. И тут же голос Виссариона Аполлоновича отделился:
- Я за полицейским, жаловаться!
- А может оставим, говорят ведь: «Зацепил - поволок, сорвалось – не спрашивай», - пропищал Филипп Афанасьевич.
- Хэх, с такой моралью только рыбу ловить. Бегите, Виссарион Аполлонович.

Я к сожалению не могу сказать что точно случилось около дуба, когда туда, в аккорд с планом, прибежала Ангелина, так как не сумел я на этот раз разорваться и быть в двух местах сразу, но воображение мое подсказывает мне такую вот картину:

Приходит, например, Ангелина к дубу, а параша с Русланом Мартыновичем там милуются без нижней одежды. Ну что же может тогда сделать Ангелина при виде такого разврата? Конечно, закричит, заплачет, почувствует себя полностью обманутой, хотя и не в этом главное дело! Главное дело в том, что не просто обманутой почувствует себя она, а еще и, так сказать, реванша возжелает и начнет драться с Парашей. А на драку и крики сбегутся сначала собаки, потом мужики, которым женские драки, по неведомой причине, всегда притязательны, ну а потом и полицейские сбегутся и хвать дерущихся с Русланом Мартыновичем под руки и...

Хотя нет, вздор, не станет дворянка с крепостной драться. Тогда так:

Приходит Ангелина к дубу, да и бросается на шею к Руслану Мартыновичу. Целует его и говорит:
- Увези меня, Руслан, далеко-далеко ото всех-ото всех. И будем мы жить припевать и не думать ни о чем. Будет у нас лакей и извозчик и крестьян крепостных много и ничего нам делать не надобно буде...
- Не говори красиво, Ангелина, - перебьет ее Руслан Мартынович, - Как я тебя увезу? Это тебе роман что ли французкий? Да за тобой ведь Виссарион Аполлонович гоняться будет всюду. Не могу тебя увезть, а вот Парашу возьму, она все равно никому не нужна. Прощай в общем, Ангелина, адью!
Ну душа девичья, само собой, не вынесет измены и начнет Ангелина Руслана Мартыновича бить и за бакенбарды таскать. А может так случиться, что и Параша за Руслана Мартыновича вступится и начнут они втроем драться. А на драку и крики сбегутся сначала собаки, потом мужики, которым драки, по неведомой причине, всегда притязательны, ну а потом и полицейские сбегутся и хвать дерущихся под руки и...

Ох, опять чушь! И не знаю как вообразить, что у них там под дубом случилось, но всех троих через минут сорок действительно привели полицейские, и действительно на лицах всех троих были ссадины и другие неблагоприятности, как будто и вправду дрались. Однако, читатель, непременно надо заметить, что эти полицейские были не просто полицейские, не какие-то обычные, а были эти полицейские вопиющи пьяны и прямо-таки очень нехорошо и неуважительно изъяснялись. Потом из ихней группы выделился один большой такой малоросс и начал прямо орать, что кстати не правильно было с его сторону, потому что орать на действительного тайного советника, хоть и на пенсии дело – неблагоразумное, того и глядишь в тюрьму за такие вольности попадешь:
- Что же у тоби тут, Виссарион Аполлонович? Бутылки бьются, люди бегают. Крик, ор, шум, гам. Нам и покоя нет как Руслан Мартынович приехал, - видно Руслан Мартынович признался им во всем: и во влечение его к Ангелине, и в дате приезда... Во всем в общем.
- Так понимаешьли, - такой мягкий человек, такой мягкий человек этот Виссарион Аполлонович, что даже и не наорал в ответ, а наоборот мягко так, но все же как-то властно произнес, - это жеж что такое творится? Надо наказать обидчика!
- Это кто же тоби обидел?
- Кто-кто, Руслан Мартынович! Это жеж он все! И дочь мою похитил! Как успел только! А ведь таким хорошим человеком мне сперва представился!
- Точно, точно! Надо наказать! – встряли Даниил Петрович с Филиппом Афанасьевичем.
- Ладно, накажем щас, чтоб больше не повесничал.

После этих слов у кого-то из полицейских появилась в руках палка, а громадный малоросс начал зачем-то стягивать с Руслана Мартыновича штаны... Отхлестать, наверно, палкой хотели...