Полина Репринцева : Срок

Шёл семнадцатый месяц беременности. Рая не узнавала себя в зеркале: кожа лоснилась пуще прежнего, стала совсем розовая. Если она нажимала на щёчку указательным пальцем, а затем отпускала, можно было на секунду увидеть контрастное белое пятнышко, которое тут же наливалось малиновым.

Лёша ушёл за пармезаном ещё в понедельник, правда, Рая не помнила в какой именно. Рае страшно хотелось сыра: рокфора, горгонзолы, камамбера. Козьего, с плесенью, из молока буйволиц. Нельзя, грозно сказал доктор. Строгий человек. Раиса не разделяла его беспокойства: ребёнок сам подсказывал ей, что нужно проглотить, чтобы чувствовать себя счастливой. Она привыкла слушать своё тело. Мало ли, что там запрещено мамочкам. Рая – особенная, и если дитя её требует, скажем, крови, скажем, свиной, то она не вправе отказывать.

Перемещаться по квартире с каждым днем было все тяжелее: в прошлом тренер по художественной гимнастике, Раиса превратилась в мясистый неповоротливый шар. Но ничего, она как-нибудь доберется сегодня до поликлиники: её ожидало очередное УЗИ. Конечно, она надеялась, что Лёша вспомнит об этом дне и довезёт её на своем уазике, но вестей от него по-прежнему не было. Впрочем, Раечка не злилась на Алексея. Ведь ребёнок был не от него.

Рая выглянула во дворик: там её уже ждала серая волга. Чтобы сесть в такси, ей пришлось протиснуться сквозь толпу соседей, восьмой месяц горланящих под её окном одно и тоже: «Раиса, Раиса, когда ты разродисся?». Вот же зануды, подумала будущая мать. Хотя, приятно, переживают. Водитель, напротив, даже не поинтересовался её положением. Лицо его было наполовину скрыто пластиковыми темными очками, вторая же половина выдавала усталость и растерянность. Рая даже немного занервничала: понимал ли он, куда они едут? Всю дорогу таксист покачивал головой в такт шансону, доносящемуся из динамиков позади Раи, и несвязно мычал.

“Приехали,” – пробубнил водитель, – “дорогу сами перейдете. Там нельзя парковаться, я не виноват.” Раиса сунула ему в кулачок свернутые в трубку купюры и покатилась через двойную сплошную на красный свет прямо к главному входу.
Когда до её красивого круглейшего живота дотронулся скользкий датчик, она даже чуть возбудилась.

“Видимость плохая,” – с укоризной вздохнул врач, – “в уборную, что ли, сходили?”
“Нет. Терплю,” – ответила Раиса, – “как положено. И три стакана воды выпила.”
“В вашем положении надо было все шесть,” – ухмыльнулся он.

Меж тем, Рае совершенно не хотелось рожать. Первенец её имел некоторые отклонения, и вскоре после появления на свет умер.

“Подвиньтесь повыше,” – сказал врач, – “так гораздо лучше. Вижу плод. Хорошее сердцебиение, сильное.”
Ребёнок ударил её ножкой, потом ещё раз, будто ему было не по душе, что его тревожат.

“Состояние стабильное,” – подытожил доктор. Внутри Раечки весело булькнуло.

Она заулыбалась. Зачем же им расставаться, если всё так устойчиво.

В пять утра Раису разбудило сообщение от Алексея: «Прости. Я так больше не могу. Вернусь, когда это закончится». Она перевернулась на другой бок, с трудом почесала распухшую ногу и отключила звук на мобильном.

“Это навсегда, глупенький,” – прошептала под нос Рая, поглаживая себя по горячему плотному животу.