Шева : Три воробушка

…Мама-мама, что мы будем делать, когда настанут зимни холода? – мелькнули вдруг в голове Лунёва строки из древней песни.
То ли появившиеся на оконном стекле троллейбуса капли дождя, то ли цель сегодняшней поездки на воскресную сельхозярмарку в их районе навеяли такое минорное настроение.
По заведенному у них в семье порядку, август-сентябрь они посвящали заготовкам и консервации на зиму. Супругой Лунёва уже было закрыто где-то тридцать банок огурчиков, десяток банок синеньких и столько же банок кабачков.
Впереди были салаты и помидоры.
Самые проблемы были с помидорами. Это должны были быть не просто помидоры-сливки, а желательно - домашние, не сильно мясистые, без белого твёрдого стержня внутри, не с толстой, а с тонкой шкуркой. Ну и, сочные, конечно.
Ну и должно было быть их, конечно, много. Чтобы банок тридцать закрыть. Хотя бы.
Супруга Лунёва считала, что закрытием банок они убивают двух зайцев: с одной стороны - экономия денег, с другой - домашние, свои, они-то завсегда вкуснее, чем магазинные.
Лунёв не возражал. Да и его-то участие было минимальным. Он использовался чисто как тягловой транспорт, чтобы обеспечить доставку тяжёлых сумок домой.
К последующему процессу он не привлекался ввиду полного отсутствия способностей.
Что его, как тех татар, которым тоже было всё-рано - подтаскивать или оттаскивать, очень даже устраивало.

На очередной остановке в троллейбус со смехом вскочили три девчонки-школьницы.
Отряхнулись от капель дождя, и увидев напротив Лунёва два свободных места, они бросились их занимать.
Сначала уселись две, самая маленькая замешкалась, и осталась стоять. Но затем подруги подвинулись, прижавшись друг к другу, - благо, попки еще узенькие, и третьей, маленькой, удалось примоститься сбоку.
Девчонкам было лет по тринадцать-четырнадцать.
- Класс седьмой, наверное, - подумал Лунёв, - А может, и восьмой.
Вспомнил почему-то, что в его их возрасте песня была очень популярна, - «Восьмиклассница». Кто её пел, он уже не помнил, а вот мелодию вспомнил. И даже слова: …и светят фонари давно, ты говоришь - пойдём в кино, а я тебя зову в кабак, конечно…
Судя по всему, возраста девчонки были одного, но были они очень разные.
Возле окна села высокая акселератка в брекетах. Когда он учился в школе, таких высоких и нескладных девчонок называли дылдами. Такая девчонка обычно была ростом с самого высокого пацана в классе, а то и выше. Конечно, она стеснялась, что такая вымахала, обычно, как специально, даже сутулилась немного.
Зато именно у таких девчонок в старших классах появлялись первые взрослые ухажёры, - не школьники.
Девочка что-то громко щебетала, посверкивая проволокой брекетов.
- М-да…В наше время не было таких дивайсов, - подумал Лунёв.
Совсем другого плана была девчонка, сидевшая посредине.
Из их троицы она была самой красивой. И, на беду, знала это.
Вызывающе накрашенные полные губы. Тщательно, очень тщательно «вылепленные» локоны, якобы случайно спадающие слева и справа ей на лицо, которые она всё время будто нехотя вынуждена была поправлять.
Или она заметила взгляд разглядывающего её Лунёва, или, наоборот, сама на него беззастенчиво взглянула, - и, почти незаметно, слегка улыбнулась.
- Привыкла уже к мужским взглядам, нравится кокетничать, - понял Лунёв.
Несмотря на молодой возраст, - да какой молодой! - юный, в лице девчонки уже читались отголоски будущей стервозности и непоколебимой уверенности в своей красоте и, конечно же, неизменной правоте.
Как у героинь Шарон Стоун.
Третья девочка была из них самая маленькая, но, пожалуй, самая милая.
Худенькая, стройненькая, в потешной соломенной шляпке-канотье. Было заметно, что она только-только вступила в ту счастливую пору, когда начала чувствовать на себе взгляды парней и мужчин, их странное, повышенное внимание.
Бедолажка неловко сидела на самом краю сидения возле прохода. Когда троллейбус подбросило на ухабе, что-то с её колен упало в проход. Ей пришлось встать с сидения и нагнувшись, долго шарить по грязному полу.
Затем, забравшись обратно и взглянув на Лунёва, быстрым и резким движением она поправила задравшийся было подол платья, чтобы прикрыть полудетские коленки.
Взахлёб все втроём начали обсуждать каких-то двух «чуваков», с которыми где-то познакомились, и предстоящую с ними встречу.
- Но ведь кто-то окажется лишним, - подумал Лунёв, - Интересно - кто? В этом возрасте это так больно…
Средняя, которая - самая, периодически бросала на Лунёва такие взгляды, что он, несмотря на возраст, вдруг тоже почувствовал себя чуваком.
Будто между ними возникла невидимая химическая связь.
На молекулярном уровне.
И неожиданно подумал, что со стороны против этих пигалиц он, наверное, выглядит как большой котяра.
Облизывающийся на трёх воробушек.
Оживленно чирикающих и беспечно не замечающих, что кот-то рядом.
Мелькнула мысль, - А может…
Но затем Лунёв взглянул направо, - на по-гречески суровый профиль сидящей рядом супруги, - явно вся в мыслях о помидорах, и с грустью подумал, - Заметит - не одобрит. Еще и перья полетят!