Валера Лашманов : Народ любит своих поэтов

Я не бывал за границей. Но мне доводилось бывать за границами России, когда она была ещё союзной республикой. Например, в Грузии.

Мы завершали турпоход по Гвандре и Приэльбрусью. Перейдя перевал Накра с севера на юг, оказались в Сванетии. Наша группа, спускаясь по тропке между скал, потом по альпийским лугам, встретила всадника-свана. Он приостановился, и мы поздоровались. - Это наш сванский лошадь, - сказал он и похлопал ладонью по боку коня. Одет всадник был в брезентовую штормовку. На голове - сванская шапочка. К седлу приторочен ледоруб и абалаковский рюкзак.

Спустившись в долину, поймали грузовик, забрались в кузов и поехали в город Зугдиди. Зугдиди - уже Абхазия. Там пересели на комфортабельный автобус и по прекрасному шоссе домчались до Сухуми. В Сухуми остановились на три-четыре дня на турбазе им. Пятнадцатого съезда Комсомола, на той её части, что была предназначена для туристов. желающих проживать в своих палатках за скромную плату.

Мы купались в море, загорали. Поедали ягоды тутовника, пили сухое белое вино. Готовили еду в обширной кухне под навесом. Вечерами посещали танцплощадку. Я зашёл в библиотеку турбазы и взял на три дня книжку "Слепой музыкант" в мягкой обложке. Почитать перед сном. Как-то днём прошёл сильнейший ливень, и, возвратившись в палатку, я нашёл книгу у стенки, куда натекла вода. Книжка промокла и слиплась. Когда я принёс её сдавать, библиотекарь, абхазская женщина средних лет, строго отчитала меня и сказала, чтоб я купил в магазине новую книгу и принёс вместо этой.

Пришлось отправиться в магазин. А известно было, что продавцы в Грузии (а, может, и везде на Кавказе) в те времена ( а, может, и сейчас) сдачу не давали. Русские отдыхающие порою доводили продавщиц до слёз, требуя сдачу. Те плакали, но упорно сдачу не отдавали. Или бросали тебе твои деньги обратно.

В магазине было тихо и как-то покойно. Покупателей не было. За прилавком стоял высокий худощавый продавец-абхазец с сединою в волосах. Взгляд его, обращённый ко мне, был несколько холоден и даже презрителен. Я робко прошёл вдоль стеллажей, рассеяно рассматривая книги. Видимо, судя по обтёртой одежонке юного небритого человека, интеллигентный продавец принял меня за культурного неофита, решившего по дороге на базар приобщиться к литературе.

Вот я увидел знакомую фамилию на обложке и, не тратя более времени, решил купить именно эту книгу. Попросив "Стоянку человека", удивился резко произошедшей метаморфозе в облике продавца. Взгляд преобразовался в совершенно тёплый, даже как будто родной. Он уважительно отсчитал мне сдачу до самой последней копейки и пожелал всего хорошего.

На турбазе библиотекарша удивлённо спросила, где я сумел купить такую редкую в их городе книгу. Я сказал, что мне это не стоило никакого труда. Она предположила, что недавно был завоз, и население ещё не в курсе.

В то время в моей голове был примерно следующий расклад. Все люди Советского Союза равны, независимо от национальности. Все писатели были неравны только по степени таланта. Спроси меня тогда, к какой национальности принадлежит Фазиль Искандер, я бы с некоторым усилием вспомнил всё же, что он абхазец. Но всё свести воедино я смог только в поезде по дороге домой, вспоминая историю с книгой.