отец Онаний : сказочная тайга

Зима холодная в прошлом году выдалась. Просто жуть. А куда деваться- план! Не потопаешь- не полопаешь! К вечеру заскрипело так, что голову как тисками давит. упало за полтинник. Ой, беда, беда. А Якова Борисыча на дальняк по большому придавило. Ой, беда, беда.И все ему говорят, ты потрепи, Яков Борисыч, большой палец если что всунь. Не вернешься ведь.Многие не возвращались. "А может я тут, ребята, в уголке, на газетку?! Ну! А газетку в снег выкину". "Нет уж, нам нюхать твоё ни к чему. Собрался уж, иди". Напялил на себя сто одёжек и пошел. А сортир у нас стоял на пригорке. Был он холоден, хуже морга. Его сучкорубы из старого контейнера сделали. Ржавый железный ящик. Зайдешь в него, а там и сталактиты и сталагмиты... Боже свети...
Дошел Яков Борисыч до сральника. Дверь примороженную еле отодрал. Стал из ста одёжек высвобождать задницу. Присел на корточки, а ему в шоколадный глаз прям сталагмит один тычет. Ну ей богу миллиметраж. А ветер, ветер то как завывает. Ужос! Гудит сверху вниз, из самой ледяной преисподнии да прямо в задницу. Кишки промораживает насквозь. Просрался Яков Борисович, закурил. Хорошо, даже и не холодно почти. Попробовал встать- хуюшки. Примёрз, братцы. Ей богу, примёрз. Караул! Это же пиздец! Братушки, ребятушки.. да только кто услышит. Далеко вагон-теплушка. Там чифирят да байки травят про баб с кусучими пёздами. Помру стало быть. Заплакал Яков Борисович. Попробовал еще как маятник в раскачку пойти, может сорвёт с якоря. Но нет, только жопе больно. Говно одним единой глыбой смёрзлось. Дело-труба.
А обедали сегодня мужики супом из сахатины. Сахатину, видно чукча-гнида. подсунул столетнюю. Вот и начало мужиков по одному пучить да на метель посматривать косо. Первым прибило Якова Борисовича, который уже и отчаялся в живых остаться. А тут Дениса Рохлю и Иваныча Поляка тоже как скрутит. Они сперва про газетку вспомнили. Но были посланы нахуй как и предыдущий серун. Только Денис с Иванычем опытные серуны оказались. Они помимо ста одёжек еще и по лому с собой взяли. Вдруг дверь в сортир примерзла. Про Якова Борисовича почему-то сразу и не вспомнили что нет его давно. Допуржили до сортира и по очкам. А Яков Борисович как услышал "пение" кишок на радостях опять как маятник стал раскачиваться. Только это кроме боли ему ничего не дало. Дениска да Иваныч просравшись подошли к Якову Борисовичу. "Экий ты, Яков Борисыч, не опытный воин. Кто ж на сталагмит то серет?! Дело-труба в девяносто девяти процентах случаев. К гадалке не ходи". "Да откуда ж мне знать то, мужики, подсобите". Взялись мужики с двух сторон ломами тюкать. А Якову Борисовичу больно,хоть вой. Но он терпит, искры коричневые только летят. Как филин угу-угу, ой, мама дорогая. Отбили! Из жопы только замерзший столб говна торчит. "Ну тут только кровельной горелкой". "Или лампой паяльной". Так посоветовали ему мужики. Благо ничего из этого у них с собой не было. Кое как натянув штаны, Якова Борисовича словно бы раненного товарища с поля боя дотянули до теплушки. Там было дано еще множество советов разной степени извращенности. Но в итоге решено было сесть жопой в тазик с теплой водой и оттаять. Оттаявшее говно выплеснули на мороз. А жопу Якову Борисовичу всё-таки кто-то ломом подцепил. И как только мороз стал спадать повезли его бедного с переломом таза к ближайшему фельдшеру.