Дикс : Иван Кованое Ебало, часть 3

Иван Кованое Ебало вскочил в комнату словно Бэтмэн, забыв предварительно открыть дверь. И сразу же набросился на ожидавшую его Витальку. Содрал с неё рабочую робу, повалил на пол и принялись они кататься да валяться как два смертельно раненых слона в предсмертной агонии. Разве что хоботами не трубили. Впрочем их естественные вопли звучали ненамного приятнее.

Но после получаса сего действа, в голову к Ивану, доселе не отягощённую сложными мыслями, полезли гадкие вопросы да непонятные ощущения.

Смотрит он на Витальку и видит, вроде бы её саму. Но только вся она такая толстая, грязная да гадкая, что оторопь берет. И стены.. стены колышутся и вид у них такой, словно они из прессованного дерьма.

Иван прекратил возню и встал. Виолетта в непонятках продолжала лежать на полу, призывно раздвинув ноги. Иван Кованое Ебало случайно глянул ей промеж ног и кинулся к окну. Высунулся на поверхность планеты из своего тесного логова и проблевался.

Высунувшись из окна, дышит Иван. Раздувается словно резиновая грелка. Облака на небе все пульсируют, форму меняют. Весь дом, словно живая куча навоза, в которой он — Иван–Жук — нору себе вырыл и поселился. И чувствует себя таким барином, осматривающим владения.

Увидел Иван внизу, на поляне, мушкетёров. Они стояли и смотрели на него с интересом и любопытством. Ивану почему–то возомнилось, что это друзья детства, которые гулять его зовут.

Стараясь не смотреть на всё ещё лежащее на полу непотребство, Иван выставил заколоченную дверь и побежал вниз по гавёной лестнице.
— Счас, ребзя, иду! — кричит.
Лишь в предбаннике с дверями запутался. Что это за древесная шторка щель в стене собой прикрывает? Как сквозь неё просочиться?
Выбил Иван входную дверь пинком и подбежал к мушкетёрам.

Один из них — пятый — вроде как–то ниже ростом стал. Да серьёзно так измельчал.. Иван удивился. Заглядывает сбоку, а из задницы мушкетёра широкая доска в стороны раздалась и четырьмя костылями в землю упирается.. Лишь приложив невероятные усилия, Иван сообразил, что это лавка.
И разобрал его нездоровый смех. Стоит, трясётся, смеётся, показывая на лавку пальцем. Вот только слышит Иван свой смех как бы со стороны, и звучит он так гадко, искусственно. Пока смеялся, Иван даже забыл над чем. Так что откашлялся и прекратил. Мушкетёры стоят, улыбаются.

"Этими звуками я им даю понять, что мне сейчас весело. А что значит весело? Это такое возбуждение нервной системы, при котором голосовые связки напрягаются, воздух из лёгких выходит, челюстно–лицевые мышцы судорожно сокращаются."

И вспомнил Иван Кованое Ебало страничку из учебника биологии, там где человек без кожи изображён и весь мышцами покрыт. Именно эту страничку он в детстве на самокрутку изодрал. И жутко стало Ивану так, что сквозь землю бы сейчас провалился или на завод работать пошёл.

— Батюшки, да я ведь и так на заводе работаю!
Подумал и давай к словам прикапываться — что значит "на заводе работаю"?
Ну то есть, прихожу вот туда на территорию, заставленную грязным железом, таскаю это железо с места на место, меняю его форму, шоркаю и натираю. И кроме этого в моей жизни ничего нет.
Впрочем как нет? Каждые выходные, когда не надо железо таскать и шоркать, я остаюсь дома.
Что же я делаю дома? Ложусь на груду жира, мяса и костей, такую же как я сам. На этой груде есть скользкая щель, поросшая волосами. Я туда засовываю торчащий между моих ног налитый кровью пузырь, тыкаю им туда, пока из него жидкость в щель не выдавится...

После таких мыслей, Иван вспомнил себя, лишь стоя на коленях в траве и снова истошно блюя.

Поднял глаза вверх. Перед ним всё так же стояли усатые мужики в голубых накидках. Белые перчатки, блестящие и тонкие как крысиные хвосты, шпаги на поясах.

Иван Кованое Ебало в бессилии повалился на землю и уставился на крутящиеся, словно в калейдоскопе, облака.
Сознание качалось подобно резиновой мембране, вещи о которых он думал, постоянно меняли своё значение, пугая и ошарашивая его.

Можно было бы долго рассказывать о потоке сознания Ивана, которого выворачивало и трепало ещё несколько долгих часов, но нам следует вернуться к сути рассказа, к тому, что произошло в дальнейшем с Иваном Кованое Ебало, с оставленной им на грязном полу Виталькой и заводом компрессионных шестерней, получившим огромный заказ от китайцев.

***

В понедельник утром, ещё до начала рабочей смены, мушкетёры вошли в цех, на ходу подкручивая усы. Сюрпризом для них стало то, что там уже горел свет. Единственным работником, пришедшим так рано, оказался Иван. Станок Ивана заливисто урчал, пока мастеровой ловко вытачивал на нём очередную ровненькую и блестящую шестерёнку. Доточив шестерёнку, Иван выключил станок и отправил изделие в ящик к её товаркам — таким же красивым шестерёнкам, сделанным им в это утро.

— Привет! — помахал рукой Иван.
— Доброе утро — поздоровались с ним мушкетёры. — Как настроение?
— Отличное. Что вы думаете, если мы в цехе кофейный автомат поставим?
— Хорошая идея. — ответили мушкетёры. — Вернулось рабочее настроение?
— Словно заново родился! — Иван ловко зарядил в обойму станку новую болванку. — Сегодня сдам два плана сверх нормы!
— Хорошо. — не переставали улыбаться мушкетёры, радуясь столь значительным переменам в образе мышления Ивана. — А Виолетта где, вы разве не вместе сегодня?
— Нет, — улыбнулся Иван, — Оставил её дома поспать подольше. И кстати, спасибо вам за те феромоны.
— Помогли? — поинтересовался пятый мушкетёр.
— Не то слово. — хохотнул Иван. — Как увидел я всю грязь жизни, меня окружавшую, как посмотрел на всё невинными глазами ребёнка, каким был когда–то в деревне.. Так и не смог больше мириться с этим паскудным образом жизни, заново решил всё начать.
— Это замечательно. — заметил третий мушкетёр — Мы очень рады, что смогли помочь тебе лучше осознать окружающую действительность.
— И не говорите. — хрустнул пальцами Иван, раскачиваясь на месте от переполнявшей его энергии. — А теперь, если не возражаете, я продолжу работать.

Иван Кованое Ебало ткнул пальцем красную кнопку станка и тяжёлая машина вновь заурчала, стачивая жёлтую стружку латунной шестерёнки.

Покивав головами, обрадованные мушкетёры разошлись по рабочим местам. За мутным оконцем цеха уже виднелся слепящий диск поднимающегося солнца. Начинался новый рабочий день.

***

А на четвёртом этаже кизяковой общаги, в угловой комнате Ивана Кованое Ебало, за подпёртой снаружи дверью, сушилась развешенная по стенам Виолетта Горбова. Кишки и кожа, мясо и сухожилия, кости и волосы. В углу, на банке с вазелином, красовался освежёванный череп.

Диэтилхуелизергитамид открыл в Иване Кованое Ебало интерес к анатомии, что подавлялся внешними условиями долгие годы. Освободил от внутренних комплексов, сдерживавших его любознательность. Разбудил талант натуралиста.

19–22.12.2018