Шаня Помазов : Писатель Щеглов, измерение времени, или Приторный Круг

Сто восемь часов находился писатель Щеглов в своей затхлой квартире
Сто восемь часов, он в прокуренной кухоньке свет не гасил
Он свет не гасил, в неприятной, зассатом сортире
Все эти часы, плодотворно писатель, и искренне, пил

И час лишь спустя, засветясь перед тем на балконе,
Он вышел из дома, и щурясь тревожно, пошёл в магазин
Вот так вот и шёл он по улице в подобострастной поклоне,
С испугом в витрины глядясь, озираясь, без всяческих сил

Не надо печалится, милое, доброе сердце!
Не надо ловить с придыханием, близкий, сочувственный взгляд
Наполнится скоро сосуд, безо всяких потуг и инерций
И мысли построятся - в незабываемый ряд

Сто семьдесят девять часов с той поры - Надвигается утро.
А может быть это закат расползается, светом порвав небосклон
Писатель Щеглов, застилает глаза голубым перламутром
С водой размешав свой единственный одеколон

Осип, потерял всю мелодию искренний голос
С трудом произносишь порой ты простой, незатейливый текст
Исчерпана жаждой душа, на пласты, на куски, раскололась
Остался лишь в мышцах один пресловутый рефлекс

Уж двести часов, а быть может прошло, или триста
Хотя измерения времени вообщем ничтожны весьма
Из темной глуби , та что соткана из непонятного ситца
К Щеглову явился отец его, присный, Кузьма

Пять тысяч часов промелькнуло меж строк, точно доля секунды
И вечность низвергла на головы наши смертельный недуг
Щеглов прорастает в немом, отвратительном грунте,
И вянет мгновенно, закончив свой Приторный Круг

Что дальше, скажи? Что с писателем русским тем всё же?
Случилось ли всплыть ему, из непроглядных, пустынных глубин?
Да с ним всё в порядке, я вижу в окне его мерзкую рожу
Он скалится мне, сукин сын, из-за грязных гардин.