UlitkaNoja : Поэт. Фрагмент 1

Тролль пребывал в отвратительном расположении духа. Это состояние длилось уже несколько лет. Не помогало даже то, что жена считала его гениальным, каждый раз успокаивала и уговаривала не злиться. Её можно понять. В гневе тролль страшен. Даже для супруги, которая старше его и раза в полтора крупнее. В благостном настроении он нежно называл её своей старой кошёлкой, а она улыбалась в ответ на ласковое слово. Во-первых, ласка от мужа — явление редкое, как штучный товар, как секиры из гномьей стали. А во-вторых, тогда она чувствовала себя почти юной девушкой, а это приятное состояние. Однако в плохом настроении муженёк мало того, что ворчал и придирался ко всяким мелочам, но ещё принимался крушить мебель, рычал и изрыгал проклятия на всех известных ему наречиях. Стол, табуретки и шкафы приходилось потом ремонтировать и даже покупать новые, а это накладно. Крепкое словцо тролль не стеснялся вставлять в свои вирши, считая, что его гениальные творения от этого только выигрывают, приобретая сочность и доступность для понимания простыми народными массами. Правда, его баллады категорически не нравились утончённым аристократам из людей, которым лишь слащавые и слезливые стишки проклятых эльфов подавай. Ну, а сами эльфы вообще брезгливо кривили губы на своих смазливых лицах, похожих на бабьи, и затыкали уши, когда он начинал декламировать свой очередной шедевр.

Эльфы злили. Даже выбешивали. Они считались лучшими стихотворцами среди всех народов, населяющих Империю, и неизменно, из года в год, побеждали на Всеимперском фестивале поэзии. За использование обсценной лексики тролля чуть было не вытурили в его самый первый раз появления на сцене, но вступились поклонники, грозя разорвать договор о мире с племенами горных троллей и орков-кочевников, с превеликим трудом заключённый императором накануне.

Да, среди своих он пользовался известностью и всячески превозносился не только близкими друзьями, но и вождями племён. На пирах он с упоением изливал свою душу, а его соплеменники громкими криками и грохотом оружия по щитам или кулаками по крепким дубовым столам выражали свой восторг и одобрение.

Из года в год, засылаемый на соревнование от своей орды, он терпел насмешки со стороны длинноухих. Те окатывали его презрением и насмехались в глаза, зная, что тролль не сможет ответить силой на оскорбление — рукоприкладство и дуэли на фестивале запрещались. За этим строго следили маги-распорядители. Эльфы же, сплетая сложные словесные конструкции, вроде бы и не обзывали бездарем напрямую, но в результате, когда до тролля доходил глубоко зарытый смысл… Да, это было очень обидно.

Прямолинейный и бесхитростный, он лишь скрежетал зубами и сжимал от бессилия кулаки. Сразу придумать достойный ответ не удавалось, а наглые эльфы, облив его хорошо завуалированными словесными помоями, следовали мимо, гордо вскинув головы с точёными чертами лиц и не дожидаясь, пока тролль найдёт слова для достойного ответа.

Вот и сейчас его ждало новое разочарование. Пока декламировал свою очередную балладу, восхвалявшую лихую схватку с врагом и приправленную немалым количеством ненорматива, причём разноязычного и весьма заковыристого, тролль с нарастающим раздражением наблюдал полное игнорирование его стараний эльфийской и большей частью людской аудитории. Матери, с осуждением глядя на него, закрывали уши своим чадам, приведённым на фестиваль для приобщения к прекрасному, а те, кто владел хотя бы зачатками магии, закрывался пологом неслышимости, стараясь охватить им как можно больше пространства вокруг себя. И лишь только трибуны, заполненные орками и тороллями, внимали с восхищением, а затем обрушили на него крики одобрения, колотя по перилам и лавкам и едва не разнося их в щепки от усердия.

Сходя с помоста, тролль случайно зацепился за взгляд, который не сводил с него один длинноухий, но увидев, что его заметили, тот сразу же поспешил опустить глаза.