отец Онаний : Полупроводники любви

Любил Генрих Лизу вагоновожатую, больше жизни любил. А она его совсем не замечала, даже когда он на рельсы однажды лег перед её трамваем. Благо люди заметили и прогнали Генриха.
Лиза постоянно в облаках витала, а Генрих напротив был человеком серьезным, научным работником. Но однажды купидон пустил полупроводниковую стрелу и поразил сотрудника НИИ в самое его сердце.
Стал Генрих, тогда правда еще Генрих Иванович увиваться за прекрасной Елизаветой. Работу прогуливает, совсем шальной стал. Ездит, ездит кругами в её трамвае. До конечной остановки доезжает, а она только и объявляет:"конечная. освободите вагоны". Никак не может к ней подойти, только очки в большой массивной роговой оправе запотевают. А они и не смотрит даже. Пассажир и пассажир. Мало ли их каждый день. Выходит, он ей даже не примелькался.
В НИИ совсем туго стало с полупроводниками. Генрих Иванович завалил уже два крупных проекта. Его вызвали "на ковер". Снова запотевшие очки и высокое артериальное... вышел из НИИ. валидол под язык положил, отдышался чуть и на трамвайную остановку. Пока ждал её, Лизавету свою, надумал на рельсы лечь. Да только лег, как и трамвай зазвенел, рожками искры высекая. Бабка одна увидала, что мужик на рельсах лежит как разкудахталась, как разкудахталась, что, вот алкаши совсем обнаглели средь белого дн спят где хотят и прогнала Генриха Ивановича прочь.
Места себе Генрих Иванович не находил. По натуре своей он человек стеснительный. Женат был, но казалось, всё это было в прошлой такой далекой жизни, что из памяти высечено. Даже имя бывшей супруги с трудом мог вспомнить. Да и брак был недолгим и бездетным. Пустым. А здесь впервые в жизни влюбился, втюрился как мальчишка с первого взгляда. Надо было действовать. И решил Генрих, отбросив отчество, действовать очень кардинально, как один итальянский актер в фильме для взрослых. Разделся он догола, накинул длиннополый плащ-дождевик, шляпу надвинул на глаза и пошел к трамвайным путям. По дороге купил хризантемы. Встал на путх, на манер как Клинт Иствуд вставал перед бандитами и ждёт. Трамвай в этом месте как раз притормаживал обычно. А вот и знакомый звоночек и рожки, высекающие искры любви. Сигналит ему вагоновожатая Елизавета, а он с путей не сходит. И вот приблизился уже тормозя трамвай, распахнул Генрих свой плащ-дождевик и встал нагой на одно колено с хризантемами в руке. Пассажиры в трамвае, конечно, обалдели. Елизавета чуть меньше, но тоже слегка была удивлена. Высунулась она из окошка и покрутила пальцем у виска. Говорит, уйди с рельс, дурак, застудишь хозяйство своё, рельсы уже холодные. А пассажиры ржут, не могут сдержаться. Не ожидал такого Генрих, снова став Ивановичем. Промямлил только шепотом, что "люблю я вас". И сошел. Промерз как-то моментально, озноб прошиб. А тут еще и милиционер, откуда он только взялся. Сержант такой-то, нарушение общественного порядка, статья такая-то, пройдемте. А Генрих Иванович вместо послушания стражу порядка ломанулся в ближайший парк как лось от охотника. Бежит не разбирая дороги. Милиционер за ним, конечно, но не поспевает. Оторвался всё-таки. Кругами потом домой шел, всё оглядывался. Но никого не было, только тень презрения к самому себе. Поднялся к себе в квартиру и долго еще не мог прийти в себя. Ничего лучше не придумал как выпрыгнуть в окно. Шмяк и нет никого. Лепешка на асфальте. А Лиза дальше поехала искря рожками.