Шева : Лампочка ИльиЧа

Зверь выглядел очень милым, но что за зверь, - было непонятно.
Что-то от жирного, довольного, улыбающегося кота, что-то от доброй, толстой лягушки.
И конечно же, сделан он весь был из настоящих лимонов и апельсинов. Тысячи, наверное, пошли. Высотой метра четыре, и длиной метров шесть-семь. Поэтому и ехал он на платформе.
За ним на трёхколёсной основе, как у дельтаплана, двигался огромный светящийся петух с высоко поднятыми вверх распахнутыми крыльями, на концах которых светились сине-красно-зелёные круги, как на кончиках перьев павлинов.
Голова петуха над здоровенным клювом ярко светилась оранжево-красным, - под цвет тех же апельсинов. На спине петуха, очень довольный собой, сидел то ли хозяин петуха, то ли погонщик.
За петухом двигалась огромная зелёная стрекоза аналогичной конструкции.
После них на очередной платформе появилась вообще непонятная фигура, - вроде как стоящая на двух лапах огромная пузатая птичка, похожая на Чебурашку, но с головой девушки, и высотой метров в пять.
Сама птица была из апельсин, а фигурно выложенными по бокам лимонами были обозначены крылья и отдельные пёрышки.
На следующей платформе тащили большую, светящуюся изнутри избу с лимонными стенами и очень покатой апельсиновой крышей. На открытых ставнях окон были вырезаны изящные сердечки.
Позади платформы шли ребята в одеждах, чем-то напоминающих викингов, и жонглировали горящими факелами, что в вечерних сумерках выглядело очень эффектно и завораживающе. Непостижимым образом языки пламени вырывались и из их ботфорт.
За ними двигалась платформа с зелёным чудищем типа какого-то бронтозавра. На спине которого ехал ударник, выбивающий маршевую дробь.
Но внимание всей публики уже было обращено на медленно приближающуюся следующую фигуру, - фигуру гигантского светящегося дракона. Светилась изнутри огромная пасть с зубами-клыками, светились впадины глаз, тёмно-красным светилась длинная изогнутая шея с нарочито обозначенными позвонками.
Причём голова чудища двигалась, и низко проносясь над головами толпы, вызывала восторженный рёв ужаса и удовольствия.
За верёвку, привязанную к шее, дракона вёл погонщик в шароварах и мохнатой шубе. Второй погонщик стоял на морде дракона, точнее, на его верхней челюсти, и руководил поворотами головы влево и вправо.
Детишки, да что там, - и многие женщины, визжали от страха и такой близкой и очевидной опасности.
Адреналин зашкаливал.

На променада дю Солей Ментоны бушевал карнавальный праздник.
Восхищённый и взбудораженный народ вокруг махал флажками, улыбался, смеялся, что-то в восторге кричал.
Лие хотелось бы радоваться вместе со всеми, что она и пыталась делать, но где-то в глубине души что-то мешало.
Это что-то не было чем-то определённым, скорее это было нечто эфемерное, подспудное, глубоко спрятанное, загоняемое в закоулки подсознания, но всё время о себе напоминающее.
Лия прилетела сюда по приглашению, в гости.
Прилетела всего на четыре дня - побывать на знаменитом ежегодном весеннем лимонно-апельсиновом карнавале в Ментоне.
В аэропорту Ниццы её встретили, довезли до Ментоны, поселили, тут же начали «носить на руках».
Казалось бы - чего еще надо?
А того, чего так хотелось, во что так мечталось и втайне верилось.
Но уже на второй день пребывания Лия поняла, что - нет.
Нет химии, нет притяжения.
Не совпадают пазлы.
Грустно.
Печально.
Но - что поделаешь?
Всё, как в её любимом анекдоте, - …жизнь жёстче.
Как виньетка в обрамлении последней сентенции дунул порыв свежего февральского ветра. Растрепав причёску и заставив Лию потуже затянуть шарф.
Чтобы создать иллюзию тепла.

…За драконом в процессии появился отряд живых светящихся лампочек.
Ребята и девчонки были в образах фантастических, разноцветных лампочек, кружащихся под музыку вальса.
Вдруг ярко-синяя лампочка, оказавшаяся ближе всего к зрителям, в два прыжка подскочила к Лие и вытащила её из толпы на дорогу, по которой шла карнавальная процессия. Затем, положив правую руку ей на талию, а левой подняв её правую руку, закружила Лию в танце.
Спутник Лии и народ вокруг восторженно захлопали, заулюлюкали.
Сначала Лия, оказавшись в центре внимания, оторопела, но затем быстро вспомнила школьное «раз-два-три», «раз-два-три» и попыталась подстроиться в такт мелодии и под шаги партнёра.
Которым оказался чем-то смахивающий на Венсана Касселя высокий, чернявый, горбоносый парень, весь искрящийся весельем.
- Как тебя зовут? – спросил он.
Лия ответила.
Парень улыбнулся еще шире, - А меня - Илья. Я из Италии, городок Чаволо. Друзья здесь кличут меня - ИльяЧа.
Лия про себя удивилась, - Как Илья?
А потом вдруг вспомнила, - ведь героя Челентано в «Укрощении строптивого» тоже звали Илия!
А Илья продолжил, - Раз ты - Лия, а я - Илья, то получается, мы - две половинки!
И нежно, но крепко притянул Лию к себе ближе.
И в этот момент Лия с радостью и чувством некоего облегчения и освобождения вдруг поняла, что всё - преходяще, что нечего кукситься, всё хорошо, и будет хорошо, - жизнь продолжается.
И она прекрасна.
А что неожиданно на ресницах появилась слезинка, - ну так что?
Слёзы, - они ведь не только от печали.