отец Онаний : Измена

Ревновала меня моя Елизавета постоянно. А я ей даже повода на то не давал. Потом думаю, а чего она мне нервы трепет, пойду прямо сейчас и изменю ей с самой толстой поварихой. А то вечно меня подзуживает- «много ли у вас там поварих, да инженеров женского пола, да еще каких-либо лиц с пЕздой». Много! Дохуя прям. Но все мимо меня. Точнее, я мимо них.
А тут психанул, прямо скажу. Злость взяла, что доверия мне нет, единоличному добытчику. Дошел до курилки, три сигареты одну за одной выкурил, аж поплохело. Ну и в столовую значит. Зашёл, бабы в глубине своего кипящего ада что-то варганят, ржут. Я постоял, покашлял в кулак- не слышат, курвы. Раз уже решил, то чего стоять сиськи мять- пошел.
В «аду» котлы реальных и нереальных размеров фыркают все, клокочат. Жуть, как там бабы с ними управляются, да и целый день в такой жаре. Увидали меня, выстроились в шеренгу, мол, чего, компоту что ли налить или чаю?! Нет, говорю, где у вас самая толстая повариха и, желательно, чтобы еще одновременно, самая страшная была? – Может тебе еще карлицу-гобунью с одной ногой подать? – Не надо мне извращений. Я человек простой, из народа, семьянин, беспартийный, но сочувствующий. – Тогда тебе Валька подойдет, если сочувствующий. Ей, поди, уже года два как никто не сочувствовал. – Хорошо, я согласен. Зовите!
Сквозь пары «ада» как убегающая из кастрюли квашня вывалилась на свободное пространство кухни Валентина Кудлатова. Ну и жопа, то есть ну и Валька!
- Здрасьте! – И вам, как говорится… Не ожидал просто я таких размеров. – Вам чего? – Мне, мне вас, тебя в общем. По личному я вопросу.
Бабы кухонные ржут, аж крышки на кастрюлях подпрыгивают. Подзуживают, это Валька к тебе ухажер пришел, влюбился говорит в вашу Валентину с первого взгляда, а от её окрошки так вообще ночами уснуть не могу- одеяло мешает. И опять ржать.
- Ну да, что-то вроде того. Только я по более личному вопросу. Мне с вами изменить нужно. Срочно. – Почему срочно? У меня котлеты подгорят. До вечера не подождать что ли? – Никак до вечера не могу. Вечером моя Лизавета звонить будет и опять мне шипеть, что я тут со всеми. А я ей в этот раз как отвечу, что да, не со всеми, но с одной точно, с поварихой, толстой и теплой, Валькой зовут. – Ну, только если быстро, чтобы котлеты…- Да, да, я помню, котлеты у вас, кстати, всегда вкусные, особенно рыбные. – Тогда в подсобку пойдемте, там хоть никого. А вы не ржите, мне два года никто не сочувствовал, я на всё согласная, мне любви не надо, я и из жалости могу ноги раздвинуть.
В подсобке было неуютно и тесно. Тем более со столь негабаритной бабой как Валька. Но она всё сама, сама, я даже ойкнуть не успел, как из под передника на пол рухнули мешковатые трусы необъятного размера. Запахло кисловатыми дрожжами. Валька сама всё сделала. Стянула с меня брюки, подняла «дровосека», да так лихо, будто на масло взбивала. И повернулась ко мне задом.
Зад был необъятен как трехведерная кастрюля с киселем. И так же тяжел и манящ. А я чувствовал себя маленьким комариком, покусившимся на жизнь слона. Руками раздвинул половинки сдобы и вошел. Наверное… По крайней мере я, точнее хуй, где-то оказался. Ебу её, ебу, пизда началась- хуй кончился. Ерзал я, правда, не долго. Но я же уже полтора месяца на вахте, тоже понимать надо. Выдернул из неё хуй, поблагодарил за старания.
Валька молча натянула свои трусы и тоже сказала мне «спасибо», а еще сказала, что я могу зайти к ней после ужина, она напечет пирожков с луком и яйцом, специально для меня. Наверное, за труды. Хорошая всё-таки женщина, хоть и толстая и не красивая. А Лизке своей я отомстил с превеликим удовольствием.