ivantgoroww : Партсъезд

“…- Во всём виноваты проклятые коммунисты...” - данную фразу, в различных её вариациях, повсеместно, можно было слышать на каждом углу в девяностые. В нулевые всё стало гораздо ровнее. Люди успокоились и отошли от социальных потрясений минувшего десятилетия. Вспомнив о том, что, в принципе, не плохо жилось при Брежневском “застое”, да и в космос первыми полетели и войну выиграли, всё при тех же коммунистах. В десятые годы, нового тысячелетия, так и вовсе произошёл окончательный сдвиг мироощущения обывателей, что не во всём виноваты коммунисты. Правда, по-прежнему, из либерального лагеря раздаются разгорячённые вопли о том, что коммунисты утопили Россию в крови. Однако на их вопли уже мало кто обращает внимание. Время этих глашатаев либерализма давно прошло - война проиграна, а они подобно японским солдатам, брошенным на островах - всё ещё об этом не знают. И вот, я вновь, спустя довольно долгое время, услышал данную фразу, и в довольно интересной формулировке…
Мы выпивали с соседом, который недавно въехал в наш дом. Для меня он был новым человеком и чего от него ждать я ещё не знал, но в том и состоит прелесть общения, что всегда узнаёшь что-то новое. Не стоит забывать, что и язык, и письменность были созданы Человеком разумным в коммуникативных целях. Когда сосед узнал, о том, что я пишу книгу про внутрипартийную борьбу двадцатых, он так и сказал, махнув рукой: - во всём виноваты проклятые коммунисты. Я хотел бы заметить, что сосед мой, для удобства назовём его Виталием. Так вот, он был ненамного меня младше, возможно, мы были ровесниками. То есть, как таковых, коммунистов мы и не застали, родившись в конце восьмидесятых, так называемые, дети Перестройки, мы могли только лишь лицезреть руины, которые остались от великих имперских стен.
- И в чём же конкретно виноваты коммунисты? - с интересом спросил я Виталия.
- В том, что развалили Советский Союз, - выдал он мне свою необычную формулировку.
Я сразу хотел бы объясниться почему необычную. Коммунистов, только при мне, упрекали во всех смертных грехах, но в том, что именно они развалили Союз, а не либеральная оппозиция в лице Бориса Николаевича и стоящего за его спиной молодого олигархического сословия алчущего управлять страной на свой манер, я слышал впервые.
- Ты хочешь сказать, что Ельцин к развалу СССР не причастен? – спросил я.
- А Ельцин, он, что не коммуняка? – резонно заметил Виталий.
- Насколько я помню, Ельцин вышел из КПСС на двадцать восьмом съезде партии в девяностом году, а Советский Союз прекратил своё существование в декабре девяносто первого года. Так что, к моменту развала СССР, де-юре коммунистом он не был.
- Один хер, - усмехнулся Виталий. – Возьмём, например, “Горбатого”, с его новым мЫшлением. Разве он не способствовал развалу Союза? Зачем было эту Перестройку затевать?
Я начал объяснять Виталию, что Перестройка была неминуемым этапом, который было необходимо пройти нашему Социалистическому государству. О том, что планы Перестройки, её основные постулаты, созрели в кулуарах политбюро ещё в середине семидесятых. Уже тогда машина советской экономики стала буксовать в ввиду общей совокупности проблем в производственно-хозяйственном комплексе и не ослабевающей гонки вооружений на фоне обострения холодной войны. Перестройку необходимо было проводить ещё в семидесятые, но Брежнев решил спустить всё на “тормозах” и сделать ставку на стабилизацию, избегая резких шагов, чем собственно и обеспечил нашим родителям счастливое детство, а нашему поколению более суровое, с выстрелами танков по Дому Советов и чеченскими кампаниями. До Горбачёва машина советской экономики докатилась, с брежневской горки, уже с неисправным движком. Реанимировать её была только одна возможность - это запустить Перестройку. Жаль, что Перестройка в умах наших сограждан ассоциируется исключительно с ошибками в её проведении.
Декоммунизация и попытка братания с капстранами была ошибкой, которую не могут простить Горбачёву. Стоит ли приравнивать ошибки одного человека к ошибкам всей системы? Если он управляет этой системой, то, наверное, можно. Ставить в вину всем коммунистам то, что они не справились с оживлением трупа страны, который им достался после Брежнева, как минимум глупо. Они честно пытались и у них это, надо сказать, неплохо получилось. На двадцать седьмом съезде партии была поставлена первоочередная задача грядущей пятилетки: вывести национальный доход на шестьсот четырнадцать миллиардов рублей и на момент девяностого года он составлял семьсот восемьдесят четыре миллиарда рублей. То есть коммунисты выполнили намеченное на двадцать седьмом съезде и перевыполнили. По ВВП на душу населения Советский союз во всё том же, рубежном, девяностом году занимал двадцать восьмое место в мире, например, Российская Федерация, на момент две тысячи семнадцатого года занимала, по данному показателю, сорок девятое место. И если бы в ЦК партии не заседали, нечистые на руку, её представители, которые тем или иным образом были связаны с новыми хозяевами жизни, то и результат Перестройки был бы иным. Не стоит винить честных людей, которые верой и правдой служили своей стране и были искренне против тех политических процессов, происходивших в стране, но как-то серьезно повлиять на них они не могли. Например, к последнему в истории КПСС съезду в девяностом году, внутри партии находилось несколько оппозиционных платформ, которые были категорически против процессов проводимых Горбачёвым и компанией: большевистская, марксистко-ленинская и демократическая. К слову сказать, сегодняшний вожак недокоммунистов Геннадий Зюганов, так же выступал в печати с резкой критикой Перестройки. Так в газете Правда, в девяносто первом году было опубликовано его письмо, обращённое Александру Яковлеву, в котором содержалась критика официального партийно-государственного курса Перестройки, которое вошло в народ под названием Архитектор Перестройки.
В общем, я попытался донести Виталию, что Перестройка была необходима стране, но те средства, которыми она приводилась в жизнь, были выбраны неверно. И что ставить в вину коммунистам Перестройку, как ошибку - глупо. И тем более винить их в развале страны. Опять же на том двадцать седьмом съезде была принята программа ускорения социально-экономического развития на период до двухтысячного года, которая ставила своей главенствующей задачей: обеспечить каждую советскую семью отдельным жильём – квартирой или индивидуальным домом. И, лично, у меня нет никаких сомнений, что это было бы выполнено. В стране, где на текущий момент около двадцати миллионов человек живёт на пороге бедности - это было бы особенно актуально.
Мало кто понял, что за всей этой пургой из Гласности, антиалкогольной кампании и парада суверенитетов было здравое зерно. Сохранить Советский Союз было необходимо, чтобы избежать той геополитической катастрофы, которую по масштабам и потерям можно сравнить со второй мировой войной. На момент девяностого года Советский союз, по благосостоянию населения, был на уровне таких стран, как Канада и Испания. Только вот ни Канада, ни Испания не участвовали в гонке вооружений, не содержали паразитические Республики и Варшавский блок. А ведь страшно подумать, чтобы было, если бы СССР развивался в, относительно, мирной обстановке.
На этом мы с Виталием и закончили данный разговор. Далее наша с ним дискуссия перешла в широкий алкогольный диспут, в духе: кому на Руси жить хорошо? Эта тупиковая ветвь разговора сменилась оргией на троих. Я одел маску Горбачёва, а Виталий Ельцина, жена моя, Юля, обернула тело в кумачовый советский флаг. Ельцин имел Советский Союз спереди, Горбачёв сзади, а Советский Союз безмолвно предоставлял свою плоть на растерзание. Инсталляцию эту я назвал “Распад СССР”.
Моя жена говорила мне, что этот новый сосед - очень даже ничего и скромно намекала на то, что не прочь привлечь его в нашу интимную жизнь. Я тоже замечал жадные взгляды Виталия, обращённые на мою жену. Юля не красавица, в широком понятии данного слова, но взгляду, определенно, есть на чём зацепиться. И вот, я стал всячески зазывать нового соседа к себе, под любыми предлогами. Оказалось, что он падок на зелье и войти с ним в контакт не составило особого труда. Как я уже сказал, язык был создан людьми с целью коммуникации. Вот и здесь, удалось совместить - приятное с полезным!
Мысли Виталия, несмотря на то, что я их с лёгкостью опроверг, всё же осели у меня в голове. И уже на следующий день я начал копаться в документах. В том числе поехал на Дмитровку в государственный архив социально-политической истории, бывший архив института марксизма-ленинизма, где, кстати, работала прекрасная девушка с милым именем Агнесса, которая нередко становилась третьей стороной нашего равнобедренного треугольника.
Я начал прорабатывать тему, которая меня заботила. В моей книге, которую я писал, в данный момент, рассматривался внутрипартийный конфликт двадцатых годов. Так вот, там, несмотря на культ победившего большевизма, не всё было так однозначно. Внутри самой партии существовала серьёзная оппозиция действующему партийному курсу: Рабочая оппозиция, группа демократического центризма, левая(ленинградская) оппозиция, объединённая оппозиция, правый уклон. О разобщении в обществе хорошо пишет Шолохов, в огульно-охаянной, “Поднятой целине”. Не стоит забывать, что совсем недавно закончилась гражданская война и бок о бок приходилось сосуществовать людям, которые ещё совсем недавно ходили друг против друга в атаку. И это только в сказках по мановению волшебной палочки вчерашние враги становятся друзьями. Идут неосознанные воспоминания: - а помнишь? Только вот воспоминания у всех разные. Не было единой духовной скрепы. Ещё к этому можно прибавить новую экономическую политику и последующую за ней коллективизацию, которые создавали в советской России взрывоопасную ситуацию, которая вылилась, в так называемый, большой террор или как пишут некоторые исследователи - второй этап гражданской войны.
Равно, как и народ, так и партия были разобщены и делились на левых троцкистов и на правых хозяйственников. Как говорили в то время в народе - противостояние Давидовичей и Ивановичей. Что было в принципе правдой. Среди левых интернациональных представителей - русских было меньшинство. Позже, практически весь левый блок будет обвинён в троцкистском заговоре и уничтожен.
Так вот, я решил проверить, а насколько монолитен был состав политбюро в девяностом, девяносто первом году и сколько в нём вообще было коммунистов на момент развала СССР. Я поднял партийные списки последнего съезда ЦК КПСС в девяностом году. Для многих персонажей нашей истории ставшего судьбоносным. Именно на данном съезде были высказаны впервые те тезисы, которые в недалеком будущем будут определены, как векторы развития страны в целом. Я обнаружил, что, как и в двадцатых и годах, публика в партии была достаточно неоднородной. Каждая группировка намеревалась удержать разваливающийся Мир по-своему. Наше общество без оглядки неслось с американской горки, за которой был неминуемый, по их мнению, капиталистический рай. Где со старым девизом: кто был ничем, тот станет всем, люди пытались встроиться в резко изменившуюся действительность.
Однако на верхушке решались свои удельные вопросы. По прошествии последнего съезда ЦК КПСС стало очевидно, что удержать Союз в действующем варианте невозможно и последующая акция ГКЧП выглядела абсолютно беззубо. Попытка переосмысления Перестройки на манер армейского переворота доказывает, как раз именно то, что среди коммунистов были здравомыслящие люди, которые пытались сохранить хоть какой-то порядок в стране. Только результаты неудачно проведенной Перестройки, оказались гораздо сильнее по восприятию для обывателей, к тому же подкреплённые искусственно вызванным продовольственным кризисом.
Я больше чем уверен, что Горбачёв действительно ничего не знал о ГКЧП и действительно он был заложником в Форосе. Все-таки на такую авантюру, как ГКЧП, перестроечный реформатор был не способен, от слова - совсем. Опять же, смысл ГКЧП был верен и думаю те руководители Комитета, которые занимались проработкой данного мероприятия были далеко не дураками. Только вот исполнение вышло далёким от того, что ими было спланировано. Возвращение в статус-кво оказалось невозможным.
Каждый раз проходя по Смоленской площади над тоннелем, проходящим под Новым Арбатом я смотрю на табличку, установленную над путепроводом. Три имени первых героев новой России. Я видел сотни раз телесъёмки августа девяносто первого года из того злополучного тоннеля, где решилась история державы и никак не мог понять, как трое молодых людей стали теми самыми зубилами, вбитыми в стену социализма, который вскоре рухнул. Один из этих ребят Владимир Комарь, ветеран афганской кампании, как он мог пойти против страны чьи знамёна, он, совсем недавно защищал. Как рассказывал мне один врач скорой помощи, чья подстанция обслуживала данный район, что все три гибели были абсолютно случайными и ребята были перепиты в усмерть. Даже если принять его слова за правду, то кто же дал отмашку, у кого сыграли нервы? Неужели маршал Язов? Вряд ли это решалось в тех кулуарах, которые обозревала уже разобщённая и разобранная страна.
На момент последней агонии КПСС действительных коммунистов было в ней меньшинство. Кем угодно их можно было назвать по воззрениям на происходящие в стране процессы, но называть коммунистами - это в корне было бы неправильно.
И всё же я останусь при своём - утверждать, что коммунисты развалили СССР, по меньшей мере неверно. Те действительные коммунисты, которые оставались у руля партии, всеми правдами и неправдами, пытались изменить сложившуюся ситуацию.
Вскоре, в конце столетия, этим людям всё-таки удастся взять реванш и ввести в большую политику своего человека. При виде которого люди на всём земном шаре будут впадать в ступор и лепетать то ли в страхе, то ли в восторге - Россия или СССР.
Что касаемо Виталия, то больше ничего, даже близко подобного, по данной тематике он не изрекал и подобных инсталляций мы не проводили. Мы стали просто соседями, которые здороваются, изредка встречаясь. А коммунист,ы всё-таки не виноваты в том, что Союз Социалистических Республик развалился. Они пытались, каждый по-своему, его спасти, что, наверное, в сложившейся геополитической обстановке, было совершенно невозможно...