Прохфессор Павлов : Голос

- Политика! Политика!! Политика!!! Ты заебал меня своей политикой... Это невыносимо! Всё, развод. Я ухожу, уезжаю к маме, - женщина побежала в спальню, достала чемодан и стала собирать вещи.
- Ну, что ты, Клавушка, уймись, голубушка. Я тебе капельки валерьяны дам. У тебя срыв. Нервы. Выпей, и всё пройдёт. Как рукой снимет. - Говорил Антон Палыч, набирая воду в стакан. - Ты главное успокойся.

Но супруга успокаиваться не собиралась. Она доставала вещи из шкафа, бросала на пол и проклинала тот день, когда заведующая ЗАГСом, Альбина Петровна, тучная женщина в красном, с садисткой ухмылкой, объявила их мужем и женой. Именно тогда, она впервые почувствовала себя как-то нехорошо, и не найдя причины, обвинила во всём своего мужа.

Антон Палыч был человеком тихим, по натуре своей, не скандальным, относился ко всему с пониманием и старался услужить. На работе его ценили, начальство поощряло и всегда ставило в пример. Обычный человек на первый взгляд. Но, как говорят: в тихом омуте черти водятся.

Была у него тайная страсть: ни к женщине, ни к мужчине, к политике. Как только начинались выборы, он брал отпуск, закрывался в комнате и включал телевизор. Он не пропускал ни одной встречи, ни одной рекламы, ни одной игры в пинг-понг. Опустошённый, он следил за всеми новостями на всех телеканалах и всегда был в курсе событий.

- Ты разве не понимаешь, насколько это важно, - кричал он на свою супругу уплетая яичницу, - если я ошибусь, нам вообще нечего будет жрать ближайшие пять лет.

После чего уходил, громко хлопнув дверью. Супруга его, Клавдия, была женщиной скандальной, но даже она, в такие минуты, не решалась ему перечить. В нём просыпался дух бунтарства. Антон Палыч возносился на небеса, как Прометей, и обжигая руки, хватал пирожок, только что из печи, бежал к телевизору слушать последние новости.

- Не возьмёшь! Не возьмёшь меня голыми руками! - Говорил он, мысленно обращаясь к кандидатам в депутаты.

Он конспектировал все: выступления, замечания, реплики, изучал язык жестов, выискивал любую неточность или несоответствие этикету, был придирчив ко всему, и в конце концов, он стал слышать голоса. Голоса шли из маленького приёмника, который стоял на полке. Нужно было настроить чистоту, чтобы голос звучал громко и чётко. Антон Палыч взял отвёртку, покрутил транзистор и получил звук хорошего качества.

- Вы думаете Россия - враг Украины? Нет господа, ошибаетесь. Наш враг – государство, институт безответственного деспотизма, система средневекового управления где есть государь, есть бароны и есть холопы. Вы думаете, виноват Кучма, Ющенко, или Порошенко? Нет. Корень зла – личный режим, концентрация вокруг фигуры власти всех подонков. Они не управляют государством, они хвалят властителя, заискивают перед ним, льстят и получают личную выгоду и карьеру. Им плевать на национальные интересы, им плевать на народ, их интересует одно – власть и деньги…

Трансляция была прервана… Услышав странную речь Антон Палыч поспешил её записать и непременно поделиться своими мыслями с супругою.

- Клавушка, милая, это чудесно! Ты даже не представляешь… Какая махина. Какая глыба. Не человек. Атлант. С каким пониманием, с какою точностью он передал основной посыл, основную идею - корень зла… Каков сюжетец. Интрига. Детектив. А как тебе эта фраза: «… система средневекового управления где есть государь, есть бароны и есть холопы…» Вот, голова… Все эти крикуны, горлопаны, политиканы, совершеннейшие профаны… Пойду ещё послушаю… Я буду держать тебя в курсе событий…

Антон Палыч прошмыгнул на кухню, запихнул в рот остывший пирожок, глотнул чайку и побежал к приёмнику. Он желал слушать голос. Клавдия осталась одна. К радостным крикам Антон Павловича и его монологам она относилась сдержанно, её забавляло увлечение мужа. Она иногда смеялась над ним, местами подшучивала, но ей быстро всё надоело. Ей нужен был скандал. Громкий, эмоциональный, со звоном разбитой посуды, но не сегодня. На три часа дня Аннушка записала её на маникюр, а позже, встреча с молодым, красивым человеком.

Звали этого молодого человека Мавлон. Внешности он был восточной, улыбчивый и приятный в общении. Клавдия подобрала его на улице, когда тот был ещё студентом. Грязный, неряшливый, в помятых брюках, с томиком Есенина под мышкой, он напоминал маленького пушистого котика, брошенного на улице. Ей стало жаль его. Она его накормила, приодела и сняла небольшую комнатку, в которой они встречались и придавались блуду. Сорокалетняя дама и двадцатилетний юнец, как романтично. Подруги ей завидовали, коллеги по работе шептались, но зная характер Клавдии безопаснее было молчать.

Антон Палыч прибывал в слепом неведении и ничего не знал о шалостях супруги. Он был увлечён политикой. В данную минуту, он сидел у приёмника и слушал голос.

- Да, господа, Зеленский значительно поглупел за дни, прошедшие с его победы, и видимо не поумнеет никогда. Каким-то чудным образом этот сладкий еврейский мальчик попал на остров, населённый кровожадными аборигенами. Он говорит о демократии, о мире, о благополучии дикарям и это звучит идиотично. Бандиты-запорожцы, жестокие гайдамаки, Бандеровцы, ОУН-УПА, постоянные кровавые восстания, геноцид, истребление любого инакомыслия, сплошное предательство, всё подлое и страшное. Но никак не спокойное, демократичное, сытое. Бедолага и сам боится, он напуган и растерян. Пойми, ты унесён ветром в страну, которую не знаешь, не любишь, не понимаешь, и тебе страшно. Дикарь может быть добрым сегодня, улыбаться тебе, льстить, быть любезным, а завтра он бросит тебя на плаху и будет желать смерти. Боюсь малыш, ты обречён…

Бесспорно - это шедевр. Антон Палыч аплодировал стоя невидимому оратору. Он захлёбывался от восторга и крича: «Браво!!». Его переполняли эмоции. За всё время избирательной компании он ничего подобного не слышал. Что, телевидение? Вздор. Интриги, склоки, мелкие пакости, мордобой. Да, это интересно, драка в прямом эфире. Но она постановочная. Ненастоящая… Э-эх, дать бы в морду Порошенко… Кстати, а что думает о нём голос. Антон Палыч схватил приёмник и стал крутить транзистор. Есть, нашёл.

- Пьяный человек, совершенно голый. бегал по Бориспольской трассе, ловил красные шарики, кривлялся, корчил рожи и гадко хихикал. Господи, сумасшедший, а ведь он был нашим президентом целых пять лет, себя изводил и других свёл с ума. Те, кто ему верил, идут, как зомби, на красный цвет, полные ненависти и злобы, их называют порохоботами. Одержимые маниакальной идеей, они готовы на всё, ради безумца, которого считают спасителем нации. Кровь их не страшит, нищета тоже, свою жизнь они разрушили войной, насилием, дикостью. Убив в себе человека, эти люди превратились в животных. Человеческое им чуждо, да и не нужно. Для них важен тот, кто ослепил, погрузил во тьму глубокого невежества и предрассудков. Дал им право ненавидеть тех, кто успешнее, умнее, человечнее. Дал им право убивать…

Да, что такое, снова прервали. Наверно, глушат. И действительно, из приёмника доносился треск, шум и непонятное бульканье, как будто голос топили в ванной. В один миг всё стихло. Приёмник был мёртв. Антон Палыч пытался его реанимировать: тыкал пальцем, крутил отвёрткой, стучал по корпусу кулаком, всё бесполезно. Сжимая в руках труп, он выскочил на кухню.

- Клавдия! Клавдия!! – кричал он. – Где ты, чёрт тебя подери! Иди сюда, быстро! Ты мне нужна!

Но все его слова были брошены в пустоту. Клавдии давно не было дома. Она находилась в объятиях Гименея и ей было абсолютно плевать на голос, на приёмник, на мужа. Она придавалась страсти и разврату. Студент пыхтел, как бульдозер, разминая огромные буфера и старался не сбиться с ритма.

Антон Палыч остался один, без голоса, без приёмника, без политики. Ему было одиноко. Он хотел выть. В такие минуты ему казалось, что мир вот-вот рухнет и похоронит его живьём. Он подбежал к окну, открыл его настежь. Свежий воздух ударил в лицо, а вместе с ним в кухню ворвался запах гари. На улице горели шины. Люди в чёрном избивали случайных прохожих, заставляли их становиться на колени и кричать: «Слава Бандере!». Высокий человек в кожаной куртке забрался на козырёк парадного и громко кричал: «… Настоящий украинец должен быть тупым и дебильным. Если он не тупой и не дебильный, значит он еврей или русский. Его нужно поработить.,.». Толпа орала и требовала жертву…
Как всё было интересно, радостно, была новизна, динамика, никто не стоял на месте, все двигались и были счастливы... Он сходил с ума. Галлюцинации становились более яркими, более реальными. По лунной дорожке к нему спускался Апостол Павел. Он сообщил новость. Антон Палыч был на девятом месяце беременности и скоро родит… После, благословил и отправился на небеса на комфортабельном лайнере.

- Боже, какая радость! Ах, милая Клавушка. Как она обрадуется. Как будет хлопать своими маленькими ладошками… Она такая добрая, отзывчивая. Она будет плакать и радоваться. И я плачу. От радости плачу… Боженька послал нам дитя… Надо позвонить. Срочно найти её и обрадовать…

Антон Палыч схватил телефон и стал обзванивать всех. Но милой Клавдии не было ни на работе, ни у подруги, ни у мамы. Он сел на табурет и заплакал. Потом одел старый плащ, старые галоши, вышел на улицу и направился в сторону трамвайной остановки. Больше его никто не видел.