Sparky-Uno* : Судьба и голуби в пруду

Я призвался на службу в ВМФ из своего родного города Клайпеда. Сначала меня отправили в школу связистов, которую я закончил на «отлично», а потом уж перевели в Н-скую часть в пригород Ленинграда, где и прошли мои остальные годы службы родине. 3 года. ВМФ СССР. А море видел только на картинке. Бывает и такое.
Работали мы под наукой. Наука искала новые подходы в развитии военно-морских дел и тут же отправляла директивы на действующий флот. А как отправлять секретные директивы? А очень просто: при помощи коротких волн и аппаратуры засекречивания. При институте был свой радиоцентр, который и принимал-передавал всю информацию от научных работников на ВМФ и обратно. Разумеется все абсолютно и строго. Никакой утечки информации врагу.
Утром в радиоцентр приходил офицер-секретчик в сопровождении автоматчиков, к его руке был пристегнут железный чемоданчик, в котором и лежали пергаментные бумажки с кодами согласований аппаратуры. Принял бумажку – роспись, вечером сдал бумажку – роспись. Подумал о чем-то не относящемся к доблестной службе – расстрел на месте.
Помещение радиоцентра – это небольшой зальчик уставленный аппаратурой, которая грелась и производила неимоверное количество тепла. Зимой это было на руку, а вот летом там был сущий ад. Мы с приятелем Борькой от той жары очень страдали. И на лето делали абсолютно немыслимую вещь: тихонечко проковыривали маленькую дырочку в специальной сетке на окнах, чтобы хоть как-то иметь возможность получать воздух не упакованный в тугие рулоны, а тот, которым можно дышать. В один из таких жарких летних дней, эта самая маленькая дырочка чуть было не увезла меня надолго туда, где даже летом холодно в пальто.
С утра пришел дежурный офицер и выдал под роспись коды. Как только он вышел, мы сразу же открыли окно с дырочкой, а Борька тихонько свалил за дверь за водой для чайника. В тот самый момент, когда дверь открылась, появился никогда до того не бывавший сквозняк, который громко хлопнул дверью.
Хлопнул и хлопнул, решил я, посмотрел на стол и тут во мне все мгновенно замерзло до состояния льда в арктической шапке. Драгоценной бумажки с секретными кодами для ЗАСа не было на столе!!! Как корова языком смахнула. Было кинулся искать под столом или еще где и тут до меня дошло: окно!!! Дырочка!!! Бумажка была легче гусиного пера, малейшее дуновение и ее утянуло сквозняком в ту самую дырочку, которая питала нас с Борькой утренней прохладой с воли. Я кинулся к окну и увидел сквозь сетку, что абсолютно секретный документ, совершенно спокойно парит в воздухе, падает на кустики газонов, переворачивается клубочком, смешивается с перьями голубей и непринужденно разбалтывает тополиному пуху ту самую информацию, добудь которую любой солдат НАТО, то он сразу бы стал четырехзвездным генералом, минуя все промежуточные чины.
Это я сейчас вольно рассуждаю. А тогда в моде была высшая мера социальной зашиты. И от этой защиты веяло могильным холодом. Не отходя от окна и следя за бумажкой как за запальным фитилем бомбы революционеров начала века, я ждал спиной возвращения Борьки, поскольку только он мог спасти нас обоих. Борис явился через минуту, хотя мне казалось, что я таращился в окно сутки.
Сквозняк, коды, беги на улицу, лови, я смотрю сверху, тебя корректирую, давай… Борис мгновенно все понял и ломанулся вверх. Здание было в виде буквы П, ясное дело, что Борьке надо было в спринтерском режиме пролететь все этажи наверх, вниз, за угол, кабаньей тропой обойти охрану, выскочить на улицу и схватить вожделенную бумажку. А потом проделать обратный путь.
Когда Борис подбежал под наши окна, бумажку уже небрежно затянуло за угол утренним бризом и я не мог ее видеть. Но видел, как услышав мои сдавленные крики, Боря ломанулся за здание, после чего раздался мощный всплеск и из-за угла в воздух поднялись возмущенные чайки с какими-то утками. За институтом был ведомственный пруд, где селилась всякая водоплавающая птичья сволочь. Вот в этот пруд Бориска и ввалился сходу, схватил государственную тайну с какой-то кувшинки, и выплыл обратно, весь в гусях и пиявках. Выдохнул и проделал обратный марафон никем не замеченный.
Спаситель двух душ, стоял в центре помещения, интенсивно обтекал и пах как старые валенки старика Ромуальдича. Он протянул мне ладонь. Пергаментная ленточка. Мокрая, с зеленоватым оттенком от тины, со следами мышиной верности и голубиных каловых масс. Но! Это была она. Как мы ее сушили, гладили на ровных поверхностях, едва не опоздали на сеанс связи с флотом, отдавали удивленному офицеру и врали ему в глаза о том, что случайно опрокинули на секретный документ стакан со спитым чаем, что в итоге дает именно такой цвет и запах – это я не буду рассказывать. Это совсем другая история.