: Шопен в армянском дворе

Каждое лето меня отправляли на море. Не на юг, нет. Мы и так жили на юге. Но моря в нашем, выжженном солнцем, захолустье не было. Поэтому, все дето я проводила в приморских лагерях, на дачах у родственников, друзей родственников и родственников друзей родственников. Называлось все это мероприятие оздоровлением ребенка. Со здоровьем у ребенка было все в порядке. Поэтому, смею предположить, что родители пользовались любой возможностью, чтобы от меня избавиться.
Поначалу, мне не нравилось ездить на море. Каждый «родительский» день я просила забрать меня домой. Потом поняла, что летом мой дом море и перестала верить во взаимопонимание.

Каждое лето меня отправляли на море. Море было, как песочное печенье. Поначалу вкусным, а затем сухим, как увязшая меж зубов крошка деревенской выпечки. Море моего детства было ярким, голодным и бесконечным. Оно не кончалось. Из флирта вечерней дискотеки превращалось в безлюдье песочных дюн и ослепляло белоснежностью летящих к солнцу чаек. Море было сухим. Как перетекающий из ладони в ладонь песок, как шуршащие на ветру травы, как оброненные перья птиц, как звучащий в буджакской степи армянский дудук. Море было моим.
***
Каждое лето я возила дочку на море. Из лета в лето выискивала на побережье Бугаза безлюдные поселки и показывала дочери как качаются на волнах стаи чаек, как плещется в канавах степных дорог полуденная пыль, как склоняют пред морем головы печальные подсолнухи. Из года в год, из далеких от одесского побережья мест, я возила дочку в страну моего моря. Мы жили за занавесками санаторных номеров, брели по солнцепеку за виноградом и помидорами, строили на пляже халабуды из палок простыней, и слушали заунывные песни одесских армян. Из года в год, мы ездили с дочкой на море. И мое море стало ее.
***
В этом году вариантов было много. Турция, Испания. Италия, в конце концов. Но одесское лето ленно и предсказуемо. Ты ждешь, ты ждешь… И вдруг понимаешь, что ехать надо завтра, а билеты ты так и не заказаны И раздается звонок, и внезапно слышишь:
- Ма, а давай, как раньше. Давай, на наше море. В Лебедевку, Санжейку, Грибовку. Давай? А?!
И мы поехали. Конечно, не так как раньше, когда желание побеждало возможности. Когда умудрялись жить неделю на побережье за сто долларов, а на сэкономленные деньги мчать на такси в Одессу. Так я уже не умею. Я научилась множеству бесполезных вещей, и одна из них Букингком. Я долго читала отзывы, размышляла, и наконец-то выбрала отель, в котором «доступны пляжные развлечения».
Сейчас, когда пишу этот отчет, мне за себя стыдно. Даже в Камбодже я не позволяла себе бронировать отели заранее. Полагалась на волю случая. А тут… На мое, на наше с Машей море, я заказала отель заранее.
Отель оказался ужасен. Скроенное из пластика и металла здание в центре прибрежной деревни. Окруженный запахом шашлыков, чебуреков и живой музыки номер под дребезжащей крышей. Украшенная витыми железными листьями лестница норовила обрушить нас вниз, а пластиковые стулья расплавиться на раскаленной солнцем веранде.
Лишенный тени двор, кухня с замызганной посудой, один на все номера чайник и… море. Одно на всех: затрапезное, кишащее отдыхающими и развлечениями. Не наше море.
И лишь хозяева этого чудовища заставили нас в нем остаться. Облаченные в «Адидас» черноволосые отец и сын называли нас джан и слушали в ю-туб Шопена. И мы остались. Притащили на третий этаж красный пластиковый стол, купили на рынке зонт, обустроили веранду, проголодались и пошли искать харчевню.

Откуда в прибрежной украинской деревне с русским названием Грибовка столько армян, я так и не поняла. Но на каждом метре этой деревушки оказалось столько армянских кафе и ресторанчиков, что удивление нас не минуло. А уж как вкусно там кормят, это - отдельный вопрос. Шашлык, челагач, лаваш с сулугуни и армянские салаты. Запах кинзы, чеснока и восточных пряностей. Люля-кебаб, лагман и долма…
В тот вечер мы так и не увидели нашего моря, но обожрались до онемения. Вернулись в металлический номер и забылись самым сытым в Грибовке сном.

А утром, утром я стырила на общей кухне чайник, заварила кофе, послушала доносящегося со двора Шопена и побежала на рынок.
- Ну, что можно купить на прибрежном рынке? – А все, что для счастья нужно! Только что собранные в огороде помидоры. Бархатные персики, туманный виноград и горячий лаваш с молодым сыром. Их любимых я и купила. Запаковала в рюкзак, и мы с Машей ушли искать наше море.
И мы его нашли. Прошагали по степи, вдоль обрыва и палаточных кемпингов шесть километров, и, таки нашли глинистые, ведущие в рай ступени! Пыльные, потные мы спустились с обрыва вниз, и нашли его. Наше Море!
Море, где нет запаха пережаренного масла и пятен бензина. Море, где люди уважают личное пространство. Море, где волны целуют ноги, а чайки блещут распростертыми крыльями. Море куда мальчик-торговец идет по зыбкому песку пять километров, чтобы принести вам горячую кукурузу.
Море, где родители показывают детям прыгающих в волнах дельфинов, где влюбленные спят в палатках и не боятся загорать голышом. Море, где разрезая желтую степную дыню, половину несут соседям.
Мы нашли его! Наше бесконечное, старое, доброе море. Море, в армянском дворе которого, слушают Фредерика Шопена.