поп-расстрига : ТЕОРЕМА ШТОКОЛЬСКОГО

Его зовут Лукой Петровичем Гаустовским. Он бедный учитель геометрии с развитым воображением. Живёт один в запущенной квартирке с чуланом. Много курит, любит сгущёнку, которую однажды варит в один из своих холостяцких, похожиx один на другой, вечеров. Раздаётся звонок в дверь. На пороге мальчик. Неприятный такой светлый арийский мальчик с очень злыми глазками. Мальчик, живущий по соседству. Принёс учебник геометрии. Не решается задача. "Оставь, оставь, я посмотрю" - говорит Гаустовский, отказываясь от предложенной купюры (мелкого достоинства). Садится за стол, проводит несколько часов в поисках решения, но задача не решается. А сгущёночка тем временем кипит и густеет. Далее геометр идёт в чулан. Зачем - не известно, возится там, шуршит, что-то двигает. Возвращается на место, снова ищет решение. Через некоторое время замечает на столе циркуль. И начинает думать о циркуле. Циркуль старый, но в отличном состоянии, он ещё походит на своих журавлиных ножках. Стоп! Ножки! Тут что-то не так. Верно, отсутствует графит, обе ножки кончаются металлической иглой (циркуль, которым нельзя!). Эти иглы смертоносны. Гаустовский старается не думать о смертоносности. Его осеняет мысль, что его фамилия - это код. Гаусс (математик)+Паустовский (писатель). Геометр начинает думать, а что бы всё это значило? Знак? Но тогда какова трактовка этого знака? Он возвращается к нерешённой задаче. И прозревает: какой-то шутник в школьный учебник включил задачу, построенную на теоремe Штокольского (порядок в хаoсe). Невероятно! Но неужели нет решения? Найдётся! Достаточно взять циркуль. Но ведь циркуль - это не только чертёжный инструмент, но и орудие убийства. Игольчатые концы ножек можно воткнуть кому-нибудь в глаз. Или, на худой конец, можно самому напороться на них. Напороться? Конечно. Когда? Когда будет подан знак. Вода в ковшике, где варилась сгущёнка, давно уже выкипела, банка вот-вот взорвётся. И взрывается. Гаустовский падает глазами на циркульные ножки. Банка взрывается в 23 часа 23 минуты. Далее приводятся примеры того, чем занимались совершенно произвольные личности в это время, в переломный момент жизни геометра Гаустовского. А.П. Чемоданов, академик, починял рваные кальсоны. П.А. Варавкин, сторож, кушал компот из чернослива. А.А. Бердюгина, садовод, чистила белоснежные зубы самой дорогой пастой в городе, любуясь зубами в зеркало (а чёрных усиков своих не замечала!). П.П. Циркуль, библиотекарь, лёжа на грязном матрасе, мечтал о смене фамилии (Циркушвили), "пусть лучше думают, что грузин". Миша Леденцов, тот самый школьник со злыми глазками, играл в ночном клубе на компьютере, то и дело отпуская отборные ругательства в адрес своего товарища, который своей никудышной игрой тянул всю команду назад, в болото, в сырой и тёмный чулан. Кстати, а что делал Гаустовский в чулане? Капал в нос капли. Но у него же нет насморка! Значит он нюхал нюхательную соль. Не кокаин случайно? Именно. Откуда у школьного учителя такие запасы зазеркальной пыли? Целый пакет! А её ему подарил Симон Пауковский, гипнотизёр, который безболезненно провёз через три аэропорта чичиковский саквояж, набитый белыми снами. Зачем ему? Для эксперимента. Геометр с зачатками художника по ту сторону олакреза - это всегда любопытно.