отец Онаний : В гостях у сказки

На нашей улице было много детей, но в основном девчонки. Поэтому мне чаще приходилось играть в дочки-матери, чем в войнушку или футбол.
Однажды соседская девочка Настя позвала меня играть к себе. А сама и говорит, что сейчас покажет мне кое что, чего я ещё никогда не видел. Я сразу подумал, что это будут какие-нибудь медали или даже возможно пистолет её отца, ведь он был милиционером. Но Настя приподняла подол платья, сняла трусики и сказала: "вот !". Там же ничего нет,- ответил я и немного обиделся. Потом спустил свои шорты вместе с трусами и показал ей: "вот !!!". Настя заплакала и убежала. Это от зависти, конечно. А я натянул шорты обратно и пошел домой.
Другие девочки с нашей улицы, в последствии тоже неоднократно, пытались поразить меня своими женскими штучками. Но я вываливал им свой детский хоботок и они все убегали в слезах. Через какое-то время мне не с кем стало играть. Всё меня сторонились. А родители тех девочек шептались, что из меня вырастит маньяк и лучше бы сдать меня в какое-нибудь спецучреждение.
Но маньяк из меня не получился. Осталась только привычка показывать бабам хуй. При любой ссоре или малейшем перевесе в сторону баб, я доставал свой слегка подросший хоботок и говорил: "вот !". Иногда добавляя "вам бляди". И бабы терялись, враг был сломлен.
Но однажды мне попалась ни такая как все. Настоящая тварь и пизда. Заведующая в магазине, где я трудился грузчиком. Начала орать на меня, что я с перегаром и ещё украл банку с паюсной икрой вчера. А я её украл вовсе не вчера, а ещё три дня назад. Дура, счетовод Хренова, а ещё заведующая. И в самый кульминационный момент говорю ей "вот !" и хозяйство своё из треников вываливаю. А она нож из брикета шоколадного масла вынимает и мне чирк и всё, нету хуя. Хоть он и так был невелик, а теперь совсем его не стало.
Ну мне потом скорую конечно вызвали и милицию. Маньяка оформлять. Мол, хотел заведующую изнасиловать. А она защищалась и всё такое прочее по протоколу. Хуй мне в нашей поликлинике так и не пришили. Хирург сказал, что умеет только пальцы, это сколько угодно. Здесь же кругом подпольные пилорамы. Опыт. А с хуем это не к нам, в Москву надо. Только пока доеду, хуй мой умрёт. То есть ткани умрут и пришивать будет нечего. Так я остался без хуя, но с яйцами, которые можно было чесать и трогать.
Милиция меня в маньяки определять не стала. Пожалели по-мужски. А в поселке все надо мной стали смеяться, что я теперь и не мужик вовсе. Пришлось мне уехать подальше в деревню. Там меня никто не знает. Деревня та называлась Паттайя.