Лев Рыжков : ГОВНОРОК (часть II)

В предыдущей серии. Четыре юных остолопа решили добиться рок-н-ролльной славы. В результате проиллюстрировали басню Крылова: «А вы, друзья, как ни садитесь…» И количество музыкантов поразительным образом соответствовало.
Корыто азарта разбилось о скалы криворукости и утесы непомерных амбиций. Но от квартета остался дуэт. И с этим можно (и нужно!) было что-то сделать.

ГЛАВА ВТОРАЯ
«БЕЗ ШТРАФА»
Сунь-Цзы в трактате «Искусство войны» учил, что ключ к победе – это знакомство с воинами, понимание, что они на самом деле могут сделать. В общем, надо было произвести рекогносцировку.
Итак, какие силы были в наличии?
Лев Валерьич (он же Хвост). Что он умел? Коряво играть на гитаре. Проглотив грамм триста портвейна, мог зареветь дурнинушкой и минут пятнадцать продержаться.
Берия мог шуметь на барабанах и улыбаться по сторонам. Но вдруг в нем открылся талант поэта-песенника. В кратчайшие сроки он накропал целую тетрадь пубертатных стихов о несчастной любви, из которых два лирических произведения вполне себе подошли в качестве текстов песен.
Но самое главное, что у Берии оказалась луженая глотка. Он без особого труда мог исторгать дикий рев, примерно, как прапорщик, заглушающий дизель.
Это было отличное умение. Я понял, кто будет вокалистом нашего проекта!
Теперь надо было понять, что за музыку мы будем исполнять?
- Мы будем играть что-то вроде джон-ленноновского Give Peace A Chance, - несло Льва Валерьевича. – Или роллинг-стоуновского All Together. Дурацкая перкуссия, раздолбанная гитарка. И пьяный хор.
- А хор где возьмем? – интересовался Берия.
- Да на «Стекляшке». Там людям налить, так любой подпоет.
- А что наливать будем?
Въедлив был напарник, да. Умел задавать вопросы.
А однажды он где-то раздобыл кассету немецких индустриалистов Einsturzende Neubauten. Там грохотали железяки, расцветал звуковой кошмар, камлал инфернальный Бликса. Воспринималось это с трудом, но по духу было близко.
С названием определялись больше. Выбрали, в итоге самое дурацкое. «Без штрафа».
Что оно означало? Это была отсылка к детсадовскому кубанскому приколу. Если какое-нибудь дитё портило воздух в присутствии посторонних, оно говорило: «Без штрафа!» А если вдруг забывало, то другие детишки кричали: «Гол!» - и отвешивали пердунишке щелбаны.
Подсказал нам его, как ни странно, Вольдемар. Хотя группа и распалась, тусовались все равно вместе. И Вольдемар часто (да почти всегда, на самом деле) слушал наши планы, ехидно хихикал. А после распада стал еще и портить воздух в помещениях. Сидит такой, слушает все эти мозговые штурмы и попердывает, хихикая. И сам же говорит:
- Без штрафа!
И вдруг, в какой-то момент, нас и осенило: да вот же название группы-то!
***
Итак, главные проблемы были решены. Оставались второстепенные. Например, сочинить песни.
Один хит мы сочинили очень быстро. Назывался он «Ежедневно». Для его исполнения бралась акустическая гитара, определенным образом расстраивалась, чтобы издавать наиболее гнусное и диссонансное звучание. Берия хватал в руки любую фигню, лишь бы грохотала. Потом мы дуэтом начинали страшно орать: «Аааа! Ааааа! Ааааа!» А затем начинались собственно куплеты (авторства Берии).
Ежедневно с неба светит,
Ежедневно морду бьют.
Ежедневно на планете
Бомбы ядерные рвут.
Я проснулся нонче утром
С ощущеньем пустоты.
Оттого, что нонче ночью
От меня скипнула ты.

Появился еще один суперхит под названием «Звуки поноса». Эту песню я сочинил сразу с мелодией. Дело было на озере Карасун за университетом. Песня словно бы сама проскользнула мне в мозг как кикимора из камышей.

А вчера я отравился беляшом.
В кишках наблюдался зловещий симптом.
И в желудке моем –
Звуки поноса!
«Бинго! - понял я. – Чудо, что за песня! Заодно и чортова Вольдемара, который Панаев-Понос - поддену язвительно!»
А вскоре состоялась и премьера. На Арбате, напротив магазина «Подписные издания». Слушателей было очень много. Человек двести. Когда я завыл «Звуки…» в шапку нашу так и посыпались сердобольные медяки.
А как апофеоз – вышел Вольдемар и тоже бросил в шапку денежку. Притом купюру! Красавчик был, не отнимешь. Умел держать удар! Ну, и минуту славы переживал. Радовался.

***
И в то же время острейшим образом сверлил мозг вот какой вопрос: а как репетировать-то? И где? Ангажировать ли мощности ДК ЗИП, но на сей раз по червонцу с физиономии? Это были огромные деньги. Деньжищи! Заработать мы их решили на краснодарском Арбате.
Так выспренне и с претензией назывался короткий отрезок улицы Чапаева в центре города. Краснодарский Арбат был короче и меньше московского раз, наверное, в сто. Здесь торговали картинами художники – мой батя в том числе. Продавали пластинки, книжки, кассеты, бриллианты. В общем, жизнь кипела.
Местные жители уличную богему ненавидели. Творческие личности разной степени облезлости и лохматости днем и ночью бухали во двориках, курили всякую дрянь, отливали, гадили, разрисовывали стены, орали песни. В итоге местные приличные мальчики даже сформировали отряды самообороны и стали богему поколачивать.
Мы с Берией туда выходили – я с дребезжащей акустической гитарой, Берия – с пофиг какой перкуссией. И начинали верещать страшными голосами.
Люди, в основном, реагировали хорошо, кидали, случалось, щедро. У нас появились постоянные слушатели. Например, под нашу какофонию часто отплясывал директор пивзавода, которого вообще никто и никогда трезвым не видел.
Возможно, дела наши шли в гору. Появилось первое паблисити. Наше фото опубликовали в газете «Комсомолец Кубани», на четвертой странице, в рубрике «Шел по городу репортер». Правда, «комсомольцы» не подписали, что это – группа «Без штрафа».
Но возникали и проблемы. Например, на Арбате часто бывал и батя, выставлявший там свою живопись. И вот, пока он там тусовался – выступать было нельзя. Но, по счастью, батя не так, чтобы любил тусоваться на улице. Он все больше по мастерским ходил в гости –то к одному художнику, то к другому. И вот пока он ходил, мы с Берией и выступали.
Один раз батя на Арбат вообще не пошел. Я обрадовался, предвкушая концертный чёс по хорошей погоде. До поры все благоприятствовало – и публика была, и деньги сыпались, и директор пивзавода сплясал.
И вдруг в толпе зрителей показалась вся моя семья - папа, мама и братец Тимоша.
Батя-то про мои артистические подвиги был наслышан от художников. А вот матушка видела это все впервые.
- Левушка! – только и воскликнула она, перекрикивая какофонию. - Ты что это тут делаешь? Какой позор! А ну, пошли с нами домой!
Я понимал, что если откажусь пойти, то разобью им сердце. А если пойду, то засмеют друзья. Мыслимое ли дело! Героя рок-н-ролла вдруг как сопляка уведут родители! Представьте себе – Цоя родители с концерта забирают. Это как вообще назвать? Конечно, домой я не пошел. И до сих пор считаю, что правильно сделал.
Другой проблемой были местные жители. Они вредили и скандалили. Однажды на меня набросилась тетенька, жившая в одном из окрестных домов.
- Да как же вы достали! – стонала она. – За что мне это?! Почему я должна каждый выходной слушать эти гнусные вопли? Вы бы хотя бы играть научились!
А третьей проблемой было то, что мы ничего не зарабатывали. Со стороны могло показаться, что деньги в нашу шляпу сыплются неудержимым потоком. Но это была иллюзия. На самом деле, у нас было очень много друзей на этой улице. Так что какого-либо наезда можно было не опасаться. Но эти друзья все время хотели забухать. И, в общем-то, после каждого концерта покупался алкоголь. Себе не оставалось ничего. Какие уж тут репетиции?
Собственно, приличные деньги мы заработали один раз. Однажды летним днем мы с Берией привычно драли глотку за три копейки, как вдруг увидели, что среди трех-четырех слушателей вдруг появился чувак с гитарой в чехле. А этого чувака мы знали. Он был взрослый, крутой и олдовый – лет тридцать ему было. Его звали Ян – и он был лидером панк-группы «Дура» (а что вы думали, панк-рок и до нас был, мы не первые). Он был настолько крут, что мы – пионеры – боялись к нему вообще подходить. А тут он послушал наши вопли, расчехлил гитару, да как дал говна! Он и прыгал на одной ноге, как AC\DC, и за спиной играл, и зубами, и подпевал. И за полчаса нам насыпали рублей триста.
Ян был крутым чуваком. Играл в «Зоопарке» с Майком Науменко, бухал с Цоем. Про Цоя рассказывал, что того выгнали из ПТУ за то, что он занялся с однокурсницей сексом в туалетной кабинке, а там слипся. Застрял! Ни туда, ни сюда! И был большой скандал! Всем нам было очень жалко Цоя (тогда еще живого).
Казалось бы, тогдашнего заработка могло хватить на год репетиций. Но мы и это прокутили. В общем, бесполезно было на улице зарабатывать. Что-то не ладилось у нас с этим вопросом. Мы были очень дружелюбные разъебаи. Но не те качества нужны были для успеха.

***
Конечно, были у нас и конкуренты. С большинством из них мы дружили. Например, с группой «Бюро». Это были очень талантливые пацаны. Играли что-то типа как «Крематорий», но свое. Тоже были раздолбаи – как и мы. Много друзей, аппарата своего нет. Песни были очень классные, но их исполнители скучно повзрослели и стали порознь заниматься чем-то другим.
А времена были тяжелые. Страну ломало и лихорадило. Отделялась Прибалтика, из магазинов пропали все продукты, на какое-то время даже сигареты, а чтобы купить бутылку вина в магазине, надо было отстоять дичайшую очередь.
Голосом эпохи на краснодарском Арбате был Лева Задов – был такой интересный человек, лидер панк-группы «Мрачный квартал». Была у него, например, прекрасная песня «Коммунисты говно». С большим чувством он ее исполнял.
И еще был один голос поколения. Звали его Андрей, а погоняло было Заяц. У него была песня «Жопа».

Я родился на рассвете.
Жопа!
Кто мог знать, что я урод?
Жопа!
А Гагарин долетался.
Жопа!
Пушкин много написал.
Жопа!
Башлачев упал-убился.
Жопа!
На машине ездил Цой.

С этими конкурентами дуэт «Без штрафа» нормально уживался, делил одну поляну. Но потом пришли серьезные, нацеленные на успех, ребята.
Их было двое. Они были трезвые, с серьезными физиономиями, как перед мордобоем. При них были гармошка и гитара. С такими же мрачными мордами они вооружились инструментами и грянули частушки:

Тру-ля-ля да тра-ля-ля,
Подстрелили Пушкина.
А чтоб меня не трогали –
Притворяюсь Гоголем.

«Как это вообще можно слушать? – вознегодовал я. – Это же петросянщина!» А Евгений Ваганович уже и тогда был, что вы думаете.
Невзыскательная краснодарская публика послушно потянулась к частушечникам. Слушала, прихлопывала, бросала в футляр от гармошки не мелочь, а купюры! Купюры! Вот этим!
Но вот непритязательные куплетисты отыграли, рассовали деньги по карманам.
- А обмыть дебют? – спросили их.
- Не, пацаны, мы торопимся! – сказали частушечники.
Так я понял, что на Арбат пришло что-то недоброе, чужеродное. Ребята были умные - на шелупонь не разменивались, расходовали ресурсы куда надо.
Года через два-три эти частушечники стали чуть ли не главной группой краснодарского рок-н-ролла. Назвались «Дрынк». Потом поехали покорять Москву. Шансы были, почему нет. Но что-то не срослось.
Из формации «Дрынк», тем не менее, произросла настоящая рок-звезда Маша Макарова. Когда-то она играла в «Дрынке» на флейте. И на каком-то немыслимом вираже судьбы обогнала этих умных пацанов.
***
А потом стало холодать, подкралась зима (она и в Краснодаре бывает, а как вы думали), и все уличные тусовки с Арбата ушли. Концерты прекратились. Глубокая осень с переходом в зиму – грустное время.
И вот где-то в последних числах не то ноября, не то декабря 1990 года в драмтеатре впервые в истории кубанской столицы проводился акустический концерт групп «Герои Союза» и новой группы «Н.Е.Т.».
Площадь перед драмтеатром - самая официальная-разофициальная во всем городе. Под прямым углом к театру – горком партии (ныне мэрия). Если сравнивать с Москвой – то можно сказать, что драмтеатр был Большим Кремлевским дворцом местного масштаба.
И в нем готовился свершиться акт чудовищного коллаборационизма. Беспринципные лабухи продавали бунт кубаноидам – самым жирным из них! Рок должен, по идее, бунтовать. Но эти соглашатели захотели уестествить бомонд, войти в обойму, встать чего доброго на госфинансирование.
На обычный кубанский рок-концерт кто только не проходил. Билеты ты не покупал, если только не лошара. Но это вот мероприятие было рок-концертом для избранных. Со всех сторон – менты. Шишки из горкома и крайкома, влиятельные люди, кубанская элита собралась там, на акустическом концерте.
Никто из тусовки на тот концерт не попал. Только мы с Берией. Мы пролезли через ворота для аппаратуры. Да, они были закрыты, но если их потянуть на себя, внизу открывалось треугольное отверстие, куда можно было пролезть худощавому человеку.
Мы пробрались и пронесли с собой портвейна «Анапа», затаились за кулисами и стали наблюдать, как рок-герои продаются кубаноидам.
Песни, вроде, были те же. Трезвые рок-герои пели даже и лучше обычного. Но это все равно был позор.
- Надо спасать честь рок-н-ролла, чувак! – сказал я Берии.
- Ее уже не спасешь! – хмуро отозвался тот.
- А вот и спасешь! – сказал я. – Есть один план.
Когда «Герои Союза» отыграли, и жирные кубаноиды им позвенели бриллиантами с Вешняковского рынка, мы пошли к артистам.
К выходу готовилась группа «Н.Е.Т.» - это такие профессиональные были чуваки, сразу стали супергруппой, играли что-то среднее между «Калиновым мостом» и Гребенщиковым. Но хиппаны, люди робкие, пацифичные.
- А ну-ка, дай гитару! – сказал я гитаристу Сереже.
Был Лев Валерьевич настолько пассионарен, что Сережа дал свою акустику совершенно безропотно. Но когда я стал расстраивать гитару, в глазах музыканта заискрил ужас. Берия тем временем отжимал у хиппанов перкуссию.
Не давая никому опомниться, мы рванулись на сцену. И только у микрофона мне стало жутко. Что я делаю?
- Дорогая публика! – немного робея, просипел я. – Мы – группа «Без штрафа» и сейчас споем вам песню про мир во всем мире.
«Может, свалить? – думал я. – Хотя поздно!»
И, не дожидаясь оваций, мы грянули:
- АААА!!! АААА!!! АААА!!!
Кубаноиды оторопели, задергались, зароптали. А мы выли. Длилось это минут пять. Ушли в тишине. Лишь кто-то один где-то там похлопал.
Гордые, мы вышли за кулисы. Перед нами расступались. Вернее сказать – шарахались. Потом к нам подошел бородатый дядька, похожий на сказочного гнома, и сказал:
- Джентльмены! Если вы не хотите получить пизды, покиньте нахуй помещение.
И мы покинули. Нас вытолкали через служебный выход.
Мы были горды. Мы спасли рок-н-ролл. Захотевшие продаться артисты не смогли это сделать. Мы все им пересрали. Духовность победила.
***
Той зимой Берия из рок-н-ролльной движухи выпал. Он перестал появляться на тусовках. Можно сказать, исчез. Наша победа явно подкосила этого чувака. Что-то в нем необратимо изменилось.
Я думаю, что Берия просто перерос весь этот детский сад. Устроился куда-то работать , поглотила его скучная рутина. Тут уж не до рок-н-ролла. «Но я-то не таков! – думал юный Лев Валерьич. – Я-то останусь!»
За унылой зимой настала весна. И по весне история говнорок-формации «Без штрафа» вдруг совершила крутой и неожиданный поворот.
Но об этом – в другой раз. Продолжение следует…