Петя Шнякин : Навеяно зинданом из Откровений.

Нас от станции Пояконда на Белом море на полуостров охотиться возил на маторке местный житель Саня. Он был ебанутым, толи сам о рельсу головой ударился, толи шпалой его кто перехуячил по тыкве. А у друга моего Юры мать в больнице работала, а Саня чьим-то родственником являлся. Короче, приехал Саня в Москву, сделали ему операцию, но сказалили - через год - на повторную.

А он на лодке гонял, ни дай Бог перевернуться, спасать некому, через 8 минут от холода - пиздец! Пить ему было нельзя. Но однажды ночью приехал к деревянному зимовью, пьяный, говорит - у меня вы зажигалку украли! Достал нож и стал им ражмахивать. Юрка ёбнул его слегка, оттащил к лодке и в Пояконду отправил. Саня на другой день приехал извинялся. Мы поначалу, кроме охоты на глухарей, треску там ловили на пескожила, а потом глядим - в мышцах каждой рыбы черви какие-то белые. Перестали треской интересоваться.

Но глухаря там было много. Хотя поначалу я это не понял. Кобель мой, Чембар, лает, подхожу, а на сосне ничего нет. Смотрю, может белка где притаилась, *колотом* по стволу бью - ноль! Что за хуйня! Чембар пустых полаек никогда не давал.

Уже потом сам увидел на поляне - Чембар залаял, а глухарь тут-же ломанулся с сосны, чуть на выстрел ко мне не подлетел. И я допёр - вечная мерзлота, деревья небольшими вырастают, на такой высоте птица лайку не держит.

Ну затем устроили проводы. Саня с нами уезжал в Москву на вторую операцию. Его жена накрутила котлеты из трески и пожарила курицу. Я взял рыбную котлету, разломил, а там опять белый червяк. Санькина жена говорит:

- Да что вы там ищите? Червей что-ли? Да не волнуйтесь! Они у нас съедобные. Всю жизнь кушаем и ничего.

Но я ограничился курицей.

Да, на этой станции родился Венедикт Ерофеев. Молодые втыкатели, может, его не знают, а я наверняка дом его видел. В то время там стояло всего четыре дома.