Прошка и Сара Нча : Ко мне приходило лето

Трубочка. хер ее знает, из камней и бетона, наверно. Она вмурована в кирпичи и на той стороне кирпичей еще лето, а на этой уже я. Длина у трубки - что можно просунуть руку и хватать мипопроходящих важных собак за лапы, брюки, за клочки платья, за буханку хлеба или за клыки. На клыках, бывает, остается крысиное мясо. А бывает мое, если схватить неаккуратно. А вот в радиус трубки голова не пролазит. Так и помещается только рука, глаз и кусочек носа.
Лето не всегда хорошо пахнет, но сегодня пахнет очень вкусно: тополем, песком, размокшей от девичьего пота морской солью. Лето заливается внутрь трубы ко мне, сюда. Оседает на стенах, а зимой будет испаряться возвращая тепло в воздух.
Иногда в мою трубу заглядывает любопытный глаз, сует палки или счета или письма летних людей, и если бы я умел читать их слова - я отличал бы одно от другого, делил бы на хорошие и плохие, но пока это всего лишь полезный материал для наращивания медленно скользящего вниз пола. Думаю, что если бы не посылки от глаза, я уже и не смог бы доставать рукой до трубы, до лета за ней.
Позавчера по той стороне трубки была вода. Ко мне приходили листья и червяки и мокрая шерсть, а затем пришла рука. Рука была совсем как моя, но немного меньше, без волос и очень гладкая, нежная. Она неожиданно пролезла в след за листьями, пыталась что-то ухватить и я соскреб ей кусочек лета со стенки. Аккуратно положил в её ладошку, сжал её в кулачок, почувствовал какая она мягкая, словно лето. И я понял что если отпущу руку, то и лето уйдет, уйдет, может, в другую трубу, где ее уже не отпустят назад ко мне. И я схватил лето крепко-крепко. Я даже постарался втащить руку к себе, упершись ногой в стенку дергал ее сюда, пока трубка не принялась хрустеть, но, наверно, у лета такая же большая голова как и у меня, она не помещается в трубу, не может пролезть внутрь. Поэтому я просто не отпускал Лето, долго, до самого конца. До тех пор пока она не успокоилась, на застыла, не вцепилась в меня так же крепко-крепко своей мягкой, теплой ручкой.
А когда я проснулся, рука еще сильно держалась за меня, но пропитавшись моей остыла и загрубела. И лето уже перестало через трубу заливаться водой. Оно запахло там, снаружи, шашлычной приправой, щебечущими голосами, теплым свинцом и мягким каучуком. Мне стало приятно, что я удержал лето, но немного грустно что Лето отправилась гулять постеснявшись меня разбудить, оставив на память мне тонкое обручальное кольцо, мокрый лист и две грушевых семечки с холодной, окостеневшей ручки. Я разжал ее пальцы, вдохнул напоследок ее сладковатый запах и вытолкнул Лету прочь.
Сегодня Лета пахнет очень вкусно: песком, размокшей солью с девичьего пота, собачьими лапами. И совсем чуть-чуть - теплым кирпичом из моей трубы.