Валера Лашманов : Когда я стал не очень молодым

В 56 лет я почувствовал некую слабость, усталость и утомление. Может быть, я немного понадорвался на работе. Осенью мне стало тяжеловато бегать. В ноябре по выходным я обычно пробегал два круга по парку "Швейцария". Длина круга 8,5 км. На маршруте есть участок крутого подъёма длиной примерно в полкилометра. Это подъём от насыпи бывшей железной дороги, проходившей от Ромодановского вокзала в сторону Казани, до университета. В ноябре этот серпантин часто бывает покрыт натечным льдом. На самом крутом участке подошвы кроссовок проскальзывают, и приходится переходить на шаг, чтобы прочнее ставить ноги на лёд. Начиная от точки старта, я пробегал 3,2 км и, оставив позади половину подъёма, выбегал на удобную полянку, где минут 10 - 15 разминался, то есть выполнял гимнастические упражнения. И вот тут-то во время приседания на одной ноге на меня нападала усталость, какая-то утомительная неизбежность, и приходила мысль всё бросить и пешком идти к автобусной остановке, и ехать домой. Но я, сжав зубы, пробегал трусцой оставшиеся 13,8 км.

В апреле мы пошли в лыжный турпоход. Молодые мои товарищи взяли на себя все обязанности: завхоза, ремонтника, фотографа, медика, руководителя. Я же пошёл простым участником. Но я обязал себя подавать повару во время приготовления пищи на бензиновой горелке снег с улицы по мере его таяния в котлах. Ещё я обязался носить пакет с мусором. Когда я заходил вечером в палатку, первым делом вешал на центральный кол пакет для мусора, куда во время ужина, завтрака и ночлега участники бросали мусор, как то: очистки от копчёной колбасы, обёртки от сала, фантики от конфет, использованные электрические батарейки и т. д. Утром я убирал пакет в свои санки. К моему удивлению пакет стремительно набирался мусором. Через 3-4 дня он становился полным. Андрей с Алексеем, спрятавшись от ветра за камнями, разбирали пакет на две фракции, горючую и негорючую. Горючую сжигали, а негорючую сваливали в щель меж камнями и сверху закидывали камнями поменьше. И вешали пустой пакет на место.

Снег для готовки я подавал в палатку три дня. На четвёртый мне показалось странным вылезать из своего угла на улицу, перешагивая через товарищей, и повар сам по мере необходимости выползал из палатки за очередной порцией снега. Ещё в мою обязанность входило изготовление из своих лыж центрального кола, специальным образом связанного. Я осторожно забирался в ещё лежащую, раскинутую на снегу палатку, с колом в одной руке и с пустой консервной банкой в другой и, попадая пяткой верхней лыжи в центр купола палатки, а пяткой нижней, вставленной в банку, скользя по полу, старался вертикально установить кол. Когда однажды во время бурного ночного снегопада нижняя лыжа не выдержала, и её пятка отломилась на 10 см, кол стали вязать из Саниных лыж.

Во время строительства ветрозащитной стенки я обычно перетаскивал снежные кирпичи от карьера к палатке. Но однажды Ринат сказал мне: - Не напрягайся. Видишь, какие тяжёлые кирпичи Саня режет. Пусть Лёха носит. - А что же делать мне? - недоуменно спросил я. - А ты бери лопату и отгребай мелкий снег от входа. -

Когда ребята направлялись в разведку или уходили с заброской продуктов на перевал, нас с Ринатом, как самых старых, оставляли на базе, и мы спокойно дрыхли в своих спальниках до вечера.

При подъёме на вершину Пайер Восточный налетел сильный ветер, и я, вынув из рюкзака тёплые штаны и присев на рюкзак, стал снимать кошки с ног, Ринат попытался помочь мне надеть штаны прямо на кошки. Но попытка не удалась, и мне таки пришлось снять кошки, надеть штаны и снова надеть кошки. При подходе к вершине Ринат попросил Лёху приглядывать за мной. Лёха, приобняв за плечи, тянул меня к вершине. Чтобы я не обморозил лицо, Лёха натянул мне на голову капюшон моей куртки так, что я ничего не видел. Взобравшись на вершину, мы развернули флаг своего клуба и сфотографировались.

Как-то у нас зашёл разговор о трудностях быта. – Да, - сказал Александр Иванович, - тяжело в тундре без маленького белого друга. – Какого друга? – спросили мы. – Без унитаза, - ответил он. Тогда Лёха заметил, что все наши проблемы от унитаза. - Человек, - сказал он, - устроен таким образом, что его сфинктер раскрывается полностью только когда он сидит на корточках. А когда при дефекации мы сидим на унитазе и при нераскрытом до конца сфинктере напрягаем кишечник, получается порча организма. -

И вот осталось два дня до окончания маршрута. С половины предпоследнего дня я стал отставать от группы. Остатняя ночёвка состоялась в долинке, поросшей хорошим еловым лесом. Я пришёл на стоянку, когда там уже была установлена палатка. На следующий день после обеда я снова начал отставать от группы. – Как ты себя чувствуешь? – спрашивали меня. – Прекрасно! – отвечал я, - Только ноги не переставляются так быстро, как у вас. –

Ринат остановил группу, расстегнул мой рюкзак и достал из него пакет еды килограмма на 3 – 4. Там была копчёная колбаса, сало, крупы, сахар. – Откуда это у него? – спросил руководитель. А дело в том, что Андрей взял завхозом молодого парня и обучал его работе прямо на ходу. Артём весь поход контролировал вес рюкзаков участников, при необходимости уравнивал его, а в конце пути устал и перестал этим заниматься. Ринат вынул из моих саней верёвку и отдал её Лёхе. Я возразил в том смысле, что не везти же мне пустые санки. - Положи в них пуховку, - сказал Ринат.

Постепенно я оказался впереди группы и в низинах, где снег был поглубже, тропил для товарищей лыжню. Когда мы пришли на станцию со странным названием Сивая Маска, магазин был ещё открыт. Я купил две бутылки водки, так как на другой день у меня был День рождения. Поужинав, мы расположились спать на деревянных скамьях. Утром Ринат поздравил меня и подарил лёгкую тёплую шапочку с ушами, остальная группа – две пары термоносков. Когда мы сели в поезд Воркута – Нижний Новгород и расположились за столиками, я выставил водку. Ребята собрали закуску.

- Наверно я уже не буду ходить в дальние походы, - с грустью заметил я.

- Захочешь ещё. Попросишься ещё с нами в поход, - сказал Ринат.