Блаблаков : Снеги (на конкурс)

Сажи с пеплом намело в этом декабре - тьма тьмущая. Кленовые пальмы покачивали серыми шапками. То тут, то там вспыхивали на ветках осиновых елей синие тушки вспархивающих луней.
Сонный ветер колыхал мутное марево смога, кое-где пробитого алыми копьями четырёх солнц.
По крутым, скользким граням пирамидальных кратеров, хохоча и радостно взвизгивая, скатывались детишки, и там, на глубине, упираясь в остроконечное дно, скапливались в пыхтящую и сопящую тёмную массу.
По мере наполнения кратеров, юркие зелёные стрекозы Службы спасения выдёргивали беззубых чернопопиков из коварных капканов.
Предапокалипсическое оживление охватило многих обитателей планеты Экибастуз. По широким проспектам вышагивали павлины - мавлоны и, оглашая окрестности резкими гортанными звуками, клевали заботливо разбросанные по земле мёкки. Из крупных треугольных нор вылезали пушистые крони и грели свои сизые холки под горячими солнечными лучами. Лазурное пространство морей пересекали яростными прыжками сумчатые ежи - камикадзе. В оранжевых джунглях увлечённо выстукивали брачную песнь полосатые пони - долбоносы..

Глок любил это беспечное время - канун Апокалипсиса, и всегда старался вернуться из командировки домой в конце декабря. Вот и сегодня, снимая скафандр с уставшего за год тела, он с обожанием смотрел на свою пятилетнюю дочь Куздру, расчерневшуюся на горячем воздухе, накатавшуюся вволю в пирамидальных кратерах:
- Ну что, милая, поели, помылись, а теперь пора спать.
- Пап, а почитай мне снеги!
- Померанцева?
- Ага! Моё любимое.
Глок бережно достал из секретного кармана боевой телогрейки потрёпанный пергамент и тихим, полным благоговения, голосом начал:

Год за годом похороним в саркофагах пирамид.
Белый снег потусторонний сердце чёрное томит.
День проходит валко - шатко, но к двенадцати - бренчит
Колокольцами лошадка, филин ухает в ночи,

С неба тёмного срываясь, освежая мир иной,
Белозадый мчится заяц, в бледной дымке кружевной..
Измотавшись в быстром беге, уши в трубочки смотав,
Тело тёплое на снеги положив, уснёт, а там...

Глок поцеловал уснувшую дочь, спрятал пергамент в карман, надел чистый, скрипящий скафандр и осторожно, стараясь не разбудить Куздру, вышел на улицу.
Межгалактический пиратский корабль "Яклич" был готов к полёту, переливался разноцветными огнями и тарахтел в ночь пламенным мотором.
- Пора, - подумал, как отрезал, Глок, взбежал по серебристому трапу, и скрылся в овальном люке летательного аппарата.
А Куздра видела сказочный цветной сон, в котором она, золотоволосая и белокожая, кормила с руки хлебными крошками странных сизых птиц, а под её голыми пятками похрустывали прохладные, колючие белые снеги...