тупаявечнобухаяманда : Ван тикет ту Брянск

Долго ли коротко. Вкривь или вкось. Так или иначе. Но есть в этом мире места, где воздух хоть ложкой ешь. Бывает, идешь, летишь, едешь. Увиливаешь на трассе от колышущихся как тополя прохожих и, вдруг, возникаешь на перроне невесть какой зги, вдыхаешь всей грудью, пахнущую листьями, молоком и туманом воздушную взвесь и думаешь:
- Эх! Порубить бы эту благодать, да на куски! Запаковать в целлофан, и отправить в Японию. Цены бы этому воздуху не было!
Именно так думал Джони, покуривая на полустанках и вокзалах новой для него страны. Вторые сутки он трясся в скрипучем прицепном вагоне, глазел на простирающееся вдоль путей красоты, и забывался сном лишь на запасных путях, где старый вагон дожидался сцепки со следующим локомотивом.
Джони мог бы многое рассказать об Индокитае и Африке. И, про родину своего детства, Америку, тоже мог бы рассказать. Джони был хорошим рассказчиком. Но, он никогда не был в Японии, и воздух украинских селений, казался парню таким же восторженно-сладким как его мечты о шелке межножья японских девушек.
Поезд, в котором ехал Джони, шел на Бердянск.
Три дня назад, прибыв на железнодорожный вокзал города Киева, Джони подошел к кассе и сказал
- Ван тикет ту Би-рянск, плиз.
- Бердянск? Равнодушно переспросила его кассирша.
- Йе, - согласно кивнул, и уже через час занял указанное в билете место Джони.

Вот так вот оно и вышло, что поезд шел на Бердянск, а Джони ехал в Брянск. И, если в Би-рянске, то есть Брянске, у Джони был армейский товарищ, то в Бердянске его ждал разве что свежий воздух.
Но, Джони об этом не догадывался. Покупал в Жмеринке булки с изюмом, а Пятихатках пирожки с картошкой. За окнами вагона тряслись черниговские леса вперемежку с трубами Сумы Химпрома. Кручи Черкасс сменялись заводями Запорожской ГЭС.
- Поезд едет в Бердянс, чики-чики-чики-чикита… , выстукивали колеса бердянского поезда.
- Брянск, Россия, партизанен. – Тряс ногой в такт движению Джон.
Все эти, всплывающие за окнами пейзажи ни о чем иностранцу не говорили.
И, лишь выходя на полустанках покурить, он снова и снова вспоминал, сказанные в пустыне Мали слова руского товарища:
-А воздух! Воздух у нас, хоть ложкой ешь.

Поздним декабрьским вечером Джони прибыл в маленький, утопающий в тумане и голых деревьях город. Над зданием выкрашенного в зеленый цвет вокзала, тускло слезились неоном две буквы; «Б» и «К».
- Бряяянск! - выдохнул в туман Джони.
- Сепар, - подумал Бердянск.
- Слава Украине!- Не замедлил спросить за базар наряд полиции.
- Йесс! – согласился Джон.
- Вы говорите по-русски? – спросил переводчик.
- Ноу. – Замотал головой Джон.
- Бачу, бачу, що нэ москаль. – загоготал представитель Нацгвардии.
- Закурить есть? - щелкнул Зипой парень в камуфляже.
В свете зажигалки вспыхнуло и погасло смуглое, горбоносое обличье иностранца.
- Грек, что ли? – спросил нацгвардеец.
- Сепаратист,- хмуро подтвердил полицейский.
Джони улыбнулся, протянул служивым пачку сигарет без фильтра и сделал шаг назад. Джон семь лет отслужил во французском легионе и предпочитал стоять к врагу лицом, а не жопой. А то, что парни на вокзале не дышут в его лицо дружбой, он понял сразу.

Невысокий ростом, широкий в плечах, поджарый и крепкий Джони бросил в центр образовавшегося круга защитного цвета рюкзак. В заплечном мешке не было ничего предосудительного. Пара белья, теплые носки, свитер с оленями, берет французского легионера и японские порно-комиксы. Все, что человеку для счастья надо и за что его тут же могут осудить или причислить к шпионам.

Парни закурили. Дым Житана смешался с прибрежной моросью. Рассеялись по перрону вокзальные бабки и прибывшие из деревень мешочники.
Город был прифронтовым. Военные действия его не коснулись, но контрабанда и спекуляция расползлись по базарам и побережью как очертания каждой войны и всякого противостояния.
- Предъявите документы , - докурил полицейский.
- Аусвайс, плиз, - сплюнул за перрон переводчик.
- Партизаны, - Подумал Джон.
- Хули он тут делает? – Удивился, уткнувшийся во французский паспорт Джона, страж порядка.
- Турыст, - догадался третий полисмен.
- Бон вояж, - внезапно выдал толмач.

Наряд рассеялся в тумане. Город погряз во мгле. Где бы Джони не был, в какой город не загоняла его судьба, он всегда и везде искал две вещи, которые не уставали удивлять его душу. Этими вещами были вокзалы и проститутки. С вокзалов всегда можно было удрать в другую реальность, а проститутки помогали понять существующую. И так как на вокзал Бердянска Джон уже прибыл, то ему оставалось одно, найти проститутку.
- Ту бар, плиз, - сказал Джони таксисту.
- Йес, сэр! - ответил Джону таксист.
В темном-темном баре, на углу Ленина и Мазина сидели две проститутки и ждали Джони. Всю свою жизнь они сидели в этом баре и дожидались иностранного лоха с рюкзаком и французским паспортом.
- Хай, герлз! – Закричал им от порога Джони.
- Слава Йсу! – грохнулись со стульев на пол жрицы любви.
- Уиски фо ми энд шампань фо лейдис! – Огласил приговор Джони.
- Дождались! - Воспряли с паркета бляди.
Спустя два часа скоропостижной пьянки Джони уже знал, что главный в городе бандит это Миха Француз, но опасаться надо только Малыша-атошника
В двенадцать часов ночи на набережной Бердянска сидел Джони с девицами и расскачиваясь из стороны в сторону напевал
- К северу, к северу, к северу йедет поед ночной из глубинки в Москву
Спят проводник спят хмельные соседи, Я все уснуть не могу.
- Верааа! - Выли на весь околоток проститутки.- ВерааА! – Голосили сердешные.
– Ты одна осталась у меня, вторил им дискантом Джони.
Мимо них шагали по набережной обряженные в черные пальто и кульки с надписью Пазолини бомжи. Бились в кирпичные стены азовские волны.
- Так вот ты какой! Би-рянск! – Удивлялся Джон.
- Бер-дянск, ласково поправляли его речь прибрежные дивы.
---
Утром следующего дня Джон выгреб из-под бабских шмоток рюкзак, нашел в кармане куртки адрес армейского приятеля и поехал на такси к указанному в бумажке адресу.
Ленина 12 значилось в написанной от руки бумажке.
Двенадцать лет назад , задыхаясь в пустынных песках Мали русский легионер подарил приятелю вязанный свитер и бумажку со своим адресом в Брянске.
- Воздух у нас! Воздух хоть ложкой ешь!- -Приговаривал он, отстреливаясь от спрятанных в дюнах туарегов.
- А бабы, бабы у вас, как в Японии? – спрашивал у товарища Джони.
- Лучше! Наши гораздо лучше! Стервозней! - Ржал в ответ брянский.
Джон подъезжал к указанному в бумажке адресу. Вспоминал армейские времена и понятия не имел что находится в тысяче километров от Брянска.
- Нэллоу, Миша. – Сказал Джони, вышедшему на порог дома приятелю.
- Здравствуй, Джони, - ничуть не удивился прибытию товарища Француз.
В Новогодную, уплывающую в азовский туман ночь, на пороге дома сидели два старых армейских друга.
- А воздух! Воздух здесь хоть ложкой ешь, - выдыхал в темень дым Житана Михаил.
- Дааа… Хоть пакуй, да в Японию отправляй, - соглашался с ним Джони.

- Какие все-таки люди дураки! – Заливались смехом Дед Мороз и Снегурочка.