отец Онаний : Игрок

Тогда мне казалось, главное, что я сам осознаю проблему. То, что проблема не решалась, ничего, осознание стояло во главе угла.
Я возвращался из Москвы. Москва- это самый лёгкий способ заработать денег. Или всё спустить. Что оказалось еще легче. Ждали ли меня дома- еще как, как манну небесную. А я заявился гол как сокол. Но с порога признался, что всё проиграл на ставках. Правда потом завязал с этим, всё осознал и больше такого не повторится.
А что мы будем теперь есть? - спросила меня жена. – Что-нибудь придумаем,- ответил я заранее заготовленной фразой.
Однако к вечеру подтянулась тяжелая артиллерия в лице тёщи. Тёща не любила много разговаривать и не умела прощать даже собственную дочь, не то что чужого никчёмного мужика, который не в состоянии привезти домой денег. Каждый из её знакомых, кто ездил на заработки в Москву или на Север был, по её же словам, сказочно богат. А я- ничтожество.
Зайдя в нашу квартиру, которая была нашей лишь номинально, а юридически принадлежала тёще, как наследство от какой-то там тётки, седьмая вода на киселе, но тем не менее. И так, зайдя в квартиру, тёща вызвала меня и мою жену на кухню и принялась разделывать как бог черепаху. Меня понятно за какие грехи, а свою дочь за слабохарактерность. Заочно досталось даже кошке, которая не подумавши решила посетить кухню. Меня предлагалось тут же выпереть прочь с насиженной жилплощади, а вещи мои выкинуть в окно. Мою жену выдать за отставного майора, который жил в тёщином доме, был вдов и держал две палатки «овощи-фрукты».
Но я же осознал, что имел кое-какие проблемы. Теперь я чист. Я переродился и готов к новым свершениям. Могу, к примеру, снова поехать в Москву. Только у меня денег нет на билет. Вот если тёща снова даст мне денег, то поеду, заработаю и все будут мною гордится.
Но тёща не дала мне денег. А жена стала на сторону тёщи. Возможно, если бы кошка не ушла из кухни, то она стала бы на мою сторону и была бы ничья. А так я оказался в меньшинстве. Пришлось действительно собирать вещи. Хоть это разрешили, ваше высокоблагородие.
Чтобы я возился не очень долго, тёща принудила жену собрать мой чемодан. Впрочем, он стоял неразобранный в коридоре. Так что я скорее делал вид, что собираюсь. Очень уж не хотелось покидать уютную квартиру и идти на неприветливый вокзал.
Уже перед входной дверью, которая теперь была выходной, я попытался в последний раз покаяться и сделать хоть что-то, чтобы меня оставили. Но тёща была непреклонна. А жена по-прежнему слабохарактерна.
Конечно, там на горизонте маячил вдовый майор с двумя палатками, ясное дело, что контуженный и пьющий. Но завидный жених. А здесь я- игрок, да всё мимо. Теперь мне как Колобку предстояло катится в сторону вокзала. Ждать от жизни было нечего. Только если падения метеорита на голову тёщи, тогда бы я вернулся утешителем к своей жене. Я не готов говорить бывшей, потому что по закону мы всё еще женаты.
По-хорошему, мне бы занять денег и действительно уехать в Москву, там подзаработать, отчаянно экономить на всём и вернуться победителем. Зайти в одну из двух палаток «фрукты-овощи» и скупить половину ассортимента. Пусть с нескрываемой гнильцой, не важно. И с этим добром прийти к жене. А дальше снова пришествие тёщи, сканирование меня, моих подарков, моего кошелька. И всепрощение под рябиновую настойку. Да, по-хорошему, именно так надо бы сделать.
Но я позвонил, пожалуй, единственному своему настоящему другу Коле. Коля жил недалеко от вокзала и имел отдельную жилплощадь, без жены, само собой без тёщи и даже без кошки, которая была когда-то, но выпала из окна от тоски по вечной весне в одиночной камере.
Коля был дома, слегка нетрезв и с радостью меня принял. Живи, сколько хочешь,- сказал Коля. И я остался у этого святого человека до лучших времен, который должны были наступить, когда рак на горе свиснет.
Впрочем, времена оттепели наступили гораздо раньше, чем я ожидал. Уже через три дня в квартиру к Коле постучали и за дверью оказалась моя тёща. Она вырвала меня из лап друга и повела домой. Оказалось, что отставного майора прихватила налоговая за махинации. И теперь на горизонте не было хорошей пассии для всё еще моей жены.
Меня загнали в душ, накормили и опохмелили. А когда я немного пришёл в себя, то тёща выложила передо мной билет на поезд до Москвы и немного денег на первое время. Только, сказала она, только, смотри, это было последнее китайское предупреждение. Больше я тебя не прощу. Сдохнешь как собака под забором.
Утром, я всё еще немного хмельной приперся на вокзал за час до отправления поезда. Настроение было как у гуся, спасшего Рим. Я купил пива и сел в ожидании поезда. И я верил в себя как никогда.
В поезде было немноголюдно. Люди подсаживались и выходили на своих станциях, только два мужика из соседнего отсека постоянно резались в карты. Отчаянно резались, не на жизнь, а на смерть. Это было слышно на весь плацкарт. И в какой-то момент они пригласили меня сыграть. Раскинуть на троих, заодно и выпить. Всё как-то само собой легло, одно на другое. Так что подъезжая к столице я был без денег, без часов и без куртки. На вокзале меня пьяного и раздетого заприметил патруль и само собой принял в свои объятия. Я пытался сопротивляться, взывал к конституции, путался в словах и развязанных шнурках. Мне намяли бока, а я оторвал одному сотруднику погон. За такую оказию меня определили сперва в КПЗ, а потом уже суд да дело дальше по России-матушке.
Ни жена, ни тёща обо мне ни разу не вспомнили. Для них я был потерян, вычеркнут из жизни. Да, и вдовый майор дал кому-то там взятку и не сел. Теперь, по слухам, у моей тёщи круглый год свежая зелень и цитрусовый рай. А у жены норковая шуба. А я где ?- где-где- в Воркуте.