Голем : Все Звёзды в Небе (Часть 1-я)

ВСЕ ЗВЁЗДЫ В НЕБЕ
Мистификация в 3-х частях
.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ДЖЕНИС – рок-звезда, королева белого блюза.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ – всемогущий и невидимый персонаж, его называют Богом.
ДЕМОН МАКСВЕЛЛА – воплощённая выдумка, нарушитель 2-го начала термодинамики.
КРОШКА БАРБИ – ожившая кукла, знаток тривиальных истин.
КРОУЛИ – обитатель бездны, философ и сатанист.
Рок-звёзды 70-х («Клуб 27»):
БРАЙАН ДЖОНС, ДЖИМ МОРРИСОН, ДЖИММИ ХЕНДРИКС.
ХАДДИ ЛЕДБЕТТЕР (ЛЕДБЕЛЛИ), легендарный блюзмен.
ГОЛОС МАТЕРИ ДЖЕНИС.
В эпизодах: музыканты, журналисты, танцоры.
Любое сходство с историческими персонажами – чисто условное.
.
.
ЭПИГРАФ:
Бог сотворил человека по образу и подобию своему.
Человек отомстил ему тем же.
(Вольтер)
.
.
ПРОЛОГ
Сцена представляет собой огромный конференц-зал, развернутый тылом к зрителям. Вдали, на возвышении конференц-зала – трибуна с микрофоном. В углу – старое механическое пианино.
Задние ряды, обращённые спиной к зрителю, теряются в темноте.
Над трибуной – чёрно-белый фотопортрет Дженис Джоплин в траурной рамке. Возле пианино появляется ЛЕДБЕЛЛИ в чёрных брюках и куртке-толстовке с капюшоном, открывает крышку инструмента и наигрывает «Walking The Blues» (Трек 1). Под дребезжащие звуки пианино передние ряды кресел заполняются журналистами.
На трибуне появляется КРОУЛИ в багровом смокинге и таком же галстуке-бабочке, на рукаве чёрная траурная повязка. Он небрежно подхватывает микрофон со стойки, щёлкает по нему ногтем, призывая публику к тишине.
Шум в зале стихает.
.
КРОУЛИ.
Attention, please! Потише в задних рядах… леди и джентльмены, мы собрались здесь по скорбному поводу… а именно, по случаю выхода посмертного альбома Дженис Лин Джоплин, королевы белого блюза. Мне выпало горькое счастье быть менеджером и, не побоюсь этого слова, ближайшим другом певицы. Руководствуясь данным обстоятельством, я взял на себя труд довести разрозненные студийные записи до совершенства… в результате сложился, заверяю без ложной скромности, лучший альбом в истории блюза… а может, и всей рок-музыки! Одновременный старт продаж «Завещания Дженис Джоплин» в США и Европе намечен в рождественские каникулы. Первая сотня экземпляров будет выставлена на продажу месяцем раньше – в аукционном режиме, в прямом эфире ведущих телекомпаний! Джентльмены, я готов ответить на ваши вопросы.
.
Сидя возле пианино, ЛЕДБЕЛЛИ поднимает руку, затем встаёт.
.
ЛЕДБЕЛЛИ.
Достопочтенный сэр! Ходят упорные слухи, что смерть Дженис отнюдь не была случайной. Она погибла в результате убийства. Очередная жертва из числа тех, кого называют «Клуб 27»: Брайан Джонс, Джим Моррисон, Джимми Хендрикс… как и Дженис, они ушли в двадцать семь. Мне, старику, получившему в застенке прозвище «Ледбелли-Свинцовое Брюхо» за то, что выжил после ранения, всё это очень горько…
.
КРОУЛИ.
Молчите, Ледбелли! Я лишаю вас слова! Кто пустил сюда этого клоуна?! Охрана, выведите его немедленно! Даже похороны готовы превратить в балаган…
.
Всеобщий шум, затемнение.
ЗАНАВЕС.
.
Eddie Cochran, «Summertime Blues» (Трек 2).
Танец-дивертисмент для одной танцующей пары.
Часть 1-я. Встреча старых друзей.
.
В центре стойка бара. В углу – старое пианино из пролога.
Над стойкой и витриной с напитками горит и потрескивает разноцветная неоновая вывеска: «Клуб 27», выполненная в стиле 70-х гг. прошлого века.
Бармен ЛЕДБЕЛЛИ протирает тряпкой бокалы и рассматривает их на свет.
Это старый курчавый негр, на нем засаленный белый смокинг, коричневый галстук-бабочка в белую крапинку и сапоги в стиле «казак» коньячного цвета.
За столиком в центре сцены дремлет ДЖЕНИС, положив голову на руки.
Она в изящном размалеванном разводами балахоне до пят, подпоясанном тонким золотистым шнурком, и деревянных сабо.
ДЖЕНИС поднимает голову и протирает глаза, удивлённо оглядываясь по сторонам.
За столиком в углу, со стаканами виски, которое не убывает, сидят молодые люди:
ДЖИМ МОРРИСОН, светлый шатен в тёмно-синей сорочке и белых брюках,
ДЖИММИ ХЕНДРИКС, курчавый негр в гусарском ментике с золотым эполетом и кожаных джинсах,
БРАЙАН ДЖОНС, ухоженный англосакс в коричневом замшевом костюмчике, бежевых ботинках, розовой рубашке и тёмно-зелёном галстуке.
Троица лениво перебрасывается картами, играя в нескончаемый покер.
.
ДЖЕНИС.
О-ой… как сладко спалось. А где моя презентация? Ребята-а… а ведь я вас уже схоронила. Вы что тут, репетируете?
.
МОРРИСОН.
Не помню, куда это мы собрались… но умерли раньше, чем вновь родились. Какая репетиция? (Передразнивает интонацию Дженис).Ты что уже, спятила? Лично я заявился в эту дыру минутой позже тебя, считая по здешнему времени… но во всём уже разобрался.
.
ХЕНДРИКС.
Полегче с королевами, Джимми. Джей-Джи - наша слава и гордость.
.
БРАЙАН ДЖОНС.
Ну как же: Дженис Джоплин – вершина белого блюза! А ведь это фигня. Полнейшая!
.
ДЖЕНИС.
Постойте-ка… не бубните. Если вы не ожили, значит, я умерла! Так, что ли?
.
ЛЕДБЕЛЛИ.
Спокойней, детка… и всё такое. Прими стаканчик клюквенного киселя. Ежели не частить, этого пойла хватит лет на четыреста. В аккурат до нового урожая.
.
ДЖЕНИС.
Урожая чего? Ой, нет… я совсем не об этом.
.
БРАЙАН ДЖОНС.
Джимми-Болван-Хендрикс, мы совсем не об этом! Величайшим итогом развития человеческой цивилизации… готовы? Та-дамм! Является… женский половой оргазм.
.
МОРРИСОН.
Каприз физиологии. Мы сами – не более, чем прихоть цивилизации.
.
ХЕНДРИКС.
А ведь верно подмечено, по поводу оргазма! Браво, девочки… наслаждайтесь хорошим сексом!
.
ДЖЕНИС
(вскакивает, подходит к краю сцены).
Заткнётесь ли вы когда-нибудь? Вот уроды: то дрянь какую-то нюхают, то в номера кого-нибудь тащат. Официант, будь человеком, откройся: где я?! Не помню, чтобы хотя б однажды здесь в себя приходила…
.
Троица за столиком замолкает, уткнувшись в свои стаканы.
.
ЛЕДБЕЛЛИ.
К вашим услугам, мэм. Меня зовут Ледбелли, и я не официант. Я блюзмен… но в нынешних условиях – говоря поэтически – лишь отблеск солнца в холодной воде. И то, что вы видите за столиком, тоже давно не мужчины. Это говорящие головы трепачей и бездельников. Добро пожаловать в высшее общество, мэм. Все песни уже допеты, все звёзды в небе… и всё такое.
.
БРАЙАН ДЖОНС.
Лучшая музыка на небесах, ла-ла-ла. Когда уймёшься, старый ворчун? И всё такое.
.
ДЖЕНИС.
Из этого я заключаю два обстоятельства. Во-первых, старик, похоже, что ты свихнулся…
.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ.
Не судите опрометчиво, сказано в Писании.
.
ДЖЕНИС.
Бог ты мой! А там что за зверь? Пускай будет – во-вторых…
.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ.
И вы туда же, юная леди? Позвольте представиться: Бог. Меня порой выкликают всуе. В напрасных поисках истины.
.
ДЖЕНИС.
Пожалуй, я тебя огорчу… но в поисках истины не участвую. Я даже не принадлежу ни к одной из религий!
.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ.
Я тоже. Но мы с тобой давненько знакомы. Помнишь, как рокотал летний гром среди ясного неба? Это я повторял тебе: Дженни, пора домой!
.
ДЖЕНИС.
Очень смешно. Так, значит, я умерла… и прошлое – только сон. Не дочитала я эту книжку.
.
ГОЛОС МАТЕРИ.
Хватит, Дженис. Довольно чтения на сегодня. Иди и помоги мне на кухне.
.
ДЖЕНИС.
Йо-хоу, мам. Я ничего не читаю – я даже не воюю с прыщами. Пусть делают, что хотят. И на мою макушку посажен огромный звериный хвост. Таков уж он, сценический образ. Голова не мытая, а волосы не уложены. И некому вымыть посуду! Кухня-то одноразовая, китайская. И никого, кто бы обнял: эй, детка, как пелось тебе сегодня? Желаешь ли чаю со льдом? И льда в морозилке доверху, а чай приготовить некому. И я открываю виски. Оно-то всегда готово… взять в мойке грязный стакан и сполоснуть его. Учусь всё делать сама. И даже чёртову эту понюшку пришлось тут самой принять!
.
ГОЛОС МАТЕРИ.
Не огорчай нас, Дженис. По-прежнему храню твои письма и чувствую ответственность за всё, что с тобой происходит. Стараюсь не слишком радоваться успехам, чтобы не умирать от горя при неудачах. Зачем, зачем ты жила так грустно?
.
ДЖЕНИС.
По-моему, слишком весело. Ты уже здесь – значит, мы обе умерли. Хороший вопрос: зачем? Зачем было растить благополучных детей? Мы делали, что хотели, и не работали на кукурузных полях. Но иногда я слышала чьи-то вздохи – быть может, дыхание блюза…
.
ЛЕДБЕЛЛИ
(снимает белый фартук и выходит на авансцену).
О да, благородные леди и джентльмены! Однажды вам привиделось, что вы отправились на плантации, и всё такое... а мы истязаем вас голодом, имеем ваших дочерей, бросаем их в подвалы и прижигаем горящими факелами. Отгоняя кошмары, вы переняли у нас соул, госпел и блюз. На кой сдался вам этот блюз? Тебе-то, конечно, можно, Дженис… не знаю, откуда в этом белом горлышке берутся чёрные ноты. Элвис, тот был и остался куклой в чужих руках, сделанной для разминки. Ты – дело другое, Алиса из Чёрного Зазеркалья.
.
Звучит песня ЛЕДБЕЛЛИ «Take This Hammer» (Трек 3).
В такт песне из глубины сцены марширует построенная клином группа оборванных рабов и рабынь всех видов и рас. Они делают шаг за шагом в такт сильной доле песни.
Во главе клина шагает ЛЕДБЕЛЛИ. С каждым ударением на сильную долю он тоже делает косую отмашку, словно бьёт цепом или молотом. Толпа подходит к рампе и вдруг исчезает, словно провалившись, оставляя ЛЕДБЕЛЛИ в одиночестве. ЛЕДБЕЛЛИ опускает голову, пожимает плечами и возвращается обратно за стойку.
.
ДЖЕНИС.
Ну да, случалось… гнобили за песни протеста. За то, что дети-цветы, а попросту – хиппи, спасали детей-солдат от гибели во Вьетконге. За то, что мы были искренними, делая добро из зла… а из чего было делать? Интересно, слышала я раньше то, что сейчас сказала?
.
ГОЛОС МАТЕРИ.
Не пойму, о чём вы тут расшумелись. Спой нашу колыбельную, Дженис.
.
ДЖЕНИС.
Сейчас, мам. Сядь поудобней… припомни светлые денёчки в Техасе.
.
Хрипловато и чуть небрежно ДЖЕНИС поёт «Turtle Blues» (Трек 4).
С началом гитарного соло музыка постепенно стихает.
.
ГОЛОС МАТЕРИ.
Что за глупости, мистер Ледбелли, сэр? Ведите себя достойно. У моей дочери нет ничего общего с нигге… с афроамериканцами, а уж тем более – с рабовладельцами. Мы, жители Техаса, давно не любим быть разобщёнными.
.
ДЖЕНИС.
Оставь, мам, причём здесь Техас? Даже не думала о рабах или южанах, хотя от горничной бы, гм-гм... Была ли я послушна? Была, но очень недолго. Пока не стала полнеть, умнеть и дурнеть. До этого страдать было не о чем, настолько всё было сказочно. Разве только девочки в школе… о, эти девочки! Однажды они заплатят. Их фотографии появятся в газетах потому, что эти глупые твари сидели рядом, дышали тем же спёртым воздухом и меловой пылью от старой тряпки! Я не была рождена рабыней, и свет не померк от горя при моём появлении на свет. Пришли другие муки, потребности что-то выразить… проповедовать я не умею, сплетничать не люблю, оставалось – петь. И тут, словно из воздуха, природа предлагает мне на выбор два разных голоса. Шикарное оперное сопрано или хриплый блюзовый дискант. Что выбрать, оперу или блюз? Опера, это быть над людьми и в то же время под ними, орать под гнётом чужих желаний. Я была не слишком умна, но очень ленива, поэтому выбрала блюз… точнее, он меня выбрал. Хрипеть в микрофон большого ума не надо, куда труднее быть искренним. Для этого приходится время от времени впадать в отчаяние. Настоящий блюзмен, вот горе-то… куда же я угодила?
.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ.
Сопрано было моим подарком на день рождения, Дженис. Хриплый и грузный дискант достался от Кроули. Этот поганец ещё приползёт, он обожает изъявления благодарности. И что любопытно: выбрав дар нечестивца, ты обернула его во благо. Твоё исполнение пробудило доброту в человеческих душах, они посветлели, как вечерние фонари. За это твоей духовной ипостаси, обитающей нынче на небесах… правильней называть её «тонким телом» – дарована привилегия голоса. Пока мне трудно выбрать твою судьбу… но всё-таки спой ещё.
.
ДЖЕНИС поёт «My God Wont You Buy Me (Remix)» (Трек 5) в эстрадной обработке.
.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ.
Прекрасно, Дженис. Звучит, как надежда на лучшее будущее.
.
БРАЙАН ДЖОНС.
Какого… ангела! А почему право голоса только у Джоплин? Что за хренов феминизм такой… однобокий!
.
ХЕНДРИКС.
А я бы сейчас сыграл. Перед восходом солнца приснилось мне шикарное соло…
.
МОРРИСОН.
А я бы сейчас вздремнул. У Дженис на плечике. Но вот закавыка…
.
БРАЙАН ДЖОНС.
Поздно Лизке требовать виски. Своё уже продремали! А Дженис явно похорошела… с приходом в высшее общество. Словно и не её студенты признали победителем конкурса «Самый страшный мужчина». Совсем неплохо, Страшила! Твой голос настолько чёрен, что я реально ослеп.
.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ.
Отлично сказано, Брайан. Всё лучшее спето и сыграно, леди и джентльмены. После чего пришлось выдёргивать вас на небо, точно репу из грядки. Останься вы на Земле, досрочно попали бы в ад.
.
МОРРИСОН.
Я так и знал, что групповой уход был подстроен. Не могу понять, для чего?
.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ.
Ты всегда был умным мальчиком, Джимми. В твоих работах – трудный, глубокий смысл. И все вы – музыканты милостью божьей. Малыш Джим Хендрикс, гений гитарного соло… Брайан Джонс, корифей рок-н-ролла. Ваши рассветы были безоблачными. Но пришёл День гнева, и ваша жизнь вошла в период полураспада. Не возвратись вы в точку отсчёта, разгул, продажные девки, алкоголь и наркотики скоро довершили бы начатое. Вот причина, по которой вы здесь. С приходом Дженис вы вновь шагаете в едином строю.
.
БРАЙАН ДЖОНС.
Держись-ка, детка, подальше от подобных приходов…
.
ХЕНДРИКС.
И что, мы стали токсичными? Наше творчество тлетворно для окружающих?
.
БРАЙАН ДЖОНС.
Излагаешь точь-в-точь, как моя прабабушка.
.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ.
Оставь свой тонкий британский юмор, Брайан. До возвращения вы шли на подъём, шагая по краю бездны. Секс, наркотики, рок-н-ролл! Прекрасно, Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф. Три поросенка в одном корыте… залюбуешься, как сложно вы его, гм-гм…
.
БРАЙАН ДЖОНС.
Облагородили, сэр?
.
ХЕНДРИКС.
Вы же лишили нас будущего! Пусть даже самого ненадёжного.
.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ.
А по-моему, спас его. Вашу музыку будут помнить дольше, чем вас самих.
.
ДЖЕНИС.
Но это бесчеловечно!
.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ.
Но я и не человек.
.
МОРРИСОН.
Не лучше ли было открыть нам собственные судьбы? Мы бы и сами смогли сделать выбор.
.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ.
А как же вера? Знание будущего, Джимми, противоречит свободе воли. Незнание того, что будет завтра, означает возможность вести себя как угодно. Испанцы говорят: бери, что пожелаешь, но возле кассы надо платить.
.
МОРРИСОН.
Свобода воли – осознанная необходимость сделать правильный выбор... а впрочем, довольно. Не вижу смысла в дискуссии.
.
ДЖЕНИС.
Хорош упражняться в парадоксах. Давайте решать, что дальше? Лень умственная приводит только к лени физической, а вовсе не к дзен-буддизму.
.
БРАЙАН ДЖОНС.
Резонно. Зачем мы здесь? Не пора ли отпетым… э-э, отпевшим своё грешникам топать в кромешный ад? Хотя в Нью-Йорке я уже был…
.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ.
Самое время, Брайан, ответить на твой вопрос… самое время.
.
ЗАНАВЕС.