Марат Князов : На днюху Рубена Ибаррури

Век назад родился Ибаррури,
В Сталинграде сгинувший старлей.
Вот стихи. Не жлоб же я, в натуре,
Не почтить героя юбилей.

Давность лет - хорошая отмазка.
Всех крупиц уже не соберёшь.
А привру про яростного баска –
Пусть простит. Гипербола ж, не ложь.

У Рубена гены, я фигею!
И отец идейным был и мать.
Он и сам за красную идею
В восемнадцать начал убивать.

Пусть в союз отправила испанка,
Но фашей на Эбро бил сынок.
Лишь когда нагнул всех левых Франко
Воротился юноша в совок.

Выбрал путь. Училище. Экзамен.
Тяжело, да парню не в первой.
Дали взвод. Война – и сразу ранен.
Награждён. Подлечен. Снова в строй.

Знал любой про статус Ибаррури
И никто не гнал его назад,
Но со швами свежими на шкуре,
Он уже просился в Сталинград.

Добрый Сталин помня о мамуле,
Не пускал, и был конечно прав.
Не хотел же, чтоб минусанули,
Пять минут в бою жил комсостав.

На войне не всем везёт. В итоге
Кто-то смерть отыщет, кто-то плен.
За вождя испанец пил в дороге.
Уломал хозяина Рубен.

Через день чернявый бравый ротный
Чьих сапог скрипела новизна,
В Сталинграде, с ротой пулемётной
Выгружался. Фрицы, вам хана!

Не дождался чина он постарше
В мясорубку с ходу угодив.
По несчастью, частью прямо с марша
Залатали танковый прорыв.

Но трещала тонкая заплата.
Костеря вояк германских в мать,
Мой герой удрал с КП комбата
На гашетку лично чтобы жать.

Так кипела в двадцатидвухлетке,
Что плеснула прямо набегу,
Из грудной, осколком вскрытой, клетки
Красной пеной, ненависть к врагу.

И в небес испанские лазури
Он уплыл. Ведь родина одна.
Накачу-ка я за Ибаррури
Помяну по-русски пацана.