Лев Рыжков : ЭДУАРД ЛИМОНОВ

ЭДУАРД ЛИМОНОВ
С Эдуардом Вениаминовичем я общался четыре раза.
Первый раз произошел, когда я впервые приехал в Москву летом 1995 года. Поселился на Бауманской у друзей. И, гуляя по Москве, у метро «Сокол», купил крутейшую газету «Лимонка». Помню аршинную шапку на первой полосе: «ПРОЛЕТАРИЙ, ВОЗЬМИ СВОЕ!», а на четвертой полосе был номер телефона редакции.
- А что ты робеешь? – спросили меня друзья-москвичи. – Позвони, с Лимоновым познакомишься, чо.
Дня три я робел, запомнил номер телефона. Я ведь всего Лимонова, который выходил на тот момент читал! А книгу «Палач» и вообще почти знал наизусть. И вот как такому крутому человеку звонить? А вдруг пошлет куда подальше?
Но дня через три, преодолев внезапно всякую робость, из уличного таксофона я позвонил.
Трубку кто-то снял. Какой-то Тарас.
- Мне бы Эдуард Вениаминовича, - сказал я.
- А кто вы, как вас представить? – спросил неведомый Тарас, ввергая меня в бездну ужаса.
- Лева из Краснодара, - сказал я.
Я слышал, как на той стороне провода кто-то разговаривал. Слышал голос Тараса: «Лева из Краснодара».
И тут я услышал Лимонова. Узнаваемый высокий голос (Лимонова несколько раз показывали по телевизору, и его голос был мне знаком)
- Я слушаю вас, - сказал Лимонов. – Кто вы, и что вам надо?
И тут отхлынувшая было робость навалилась на меня с новой силой. Я понял, что не могу сказать ни слова! Все слова застыли, слиплись в комки, твердокаменные кубики. А наружу вырывалось лишь хихиканье, как у дебильного Бивиса из мультсериала.
- Хе-хе-хе, - жалко хихикал я в трубку. – Хе-хе. Хе-хе.
- Я слушаю вас, Лева из Краснодара! – с нажимом сказал Лимонов.
- Хе-хе, - ответил я.
И Лимонов повесил трубку. Вот и пообщались, называется. Я дичайше обломался.
***
Второй сеанс общения случился лет двенадцать спустя. В кинотеатре «35 мм» проходил кинофестиваль «Tomorrow». Я пришел на открытие, и вдруг увидел Лимонова. Он стоял в окружении охранников – невероятно одинокий какой-то. А весь бомонд обходил его дальней стороной.
Нет, бомонд – все актеры, писатели и прочие – общались с его женой, Екатериной. А мужа ее огибали по широкой дуге. Нерукопожатным был Эдуард Вениаминович. Вот так, оказывается, выглядит нерукопожатность. С хитрющим лицом игнорировал писателя Михаил Ефремов, общаясь одновременно с его актрисой-женой. На невероятно лукавых щах огибал Лимонова коллега Липскеров, хотя, будучи в разы худшим писателем, должен был бы благоговеть. Но нет!
А я подошел. И Лимонов мне обрадовался. И радостно что-то минут двадцать рассказывал мне в диктофон. Больше на его персону не претендовал никто.
***
Третий раз случился вскоре. Умер Егор Летов. И я обзванивал друзей Егора. Позвонил Нику Рок-н-Роллу, Константину Рябинову (который умер за день до Э.В.), Дугину. Набрал и Лимонова.
- Здравствуйте! – сказал мне Лимонов. – Я сейчас на партсобрании, не могу разговаривать.
- Я перезвоню, - сказал я.
- Нет надобности, - перебил меня Лимонов. – Я сейчас выйду из зала.
Вышел и минут пятнадцать рассказывал про Егора.
***
Четвертый и последний раз случился в книжном магазине «Москва».
Я тогда отращивал бороду. И выросло у меня нечто несуразное, козлиное и трех цветов: черного, рыжего и седого.
Когда я подошел к Лимонову с его биографией, написанной французом Каррером, Лимонов отчего-то занервничал. Мне показалось, что он подумал, будто я дразнюсь. Потому что бороды у нас были практически одинаковые. Да и очки.
Лимонов стал писать автограф и вдруг сказал:
- Да что же я пишу! Книжку-то не я написал!
И он зачеркнул слово «автора» и написал что-то другое.
***
Какая-то чудовищная весна (выражаясь словами уже упоминавшегося Егора Летова) в этом году. Каждый день забирает хорошего человека. Позавчера – Дженезис Пи-Орридж. Вчера – Константин Рябинов. Сегодня – Эдуард Лимонов.
Берегите себя, золотые мои. Не надо. Будьте живы.