: Дневник истерички (коронавируснуе)

10 марта
Сижу над чистым, открытым в ворде листом. Болею. Не знаю, о чем писать. О любви, или о том, что мне не нравится. Вот, допустим: я поздно стала любить кофе. Лет до 20-ти вообще не могла понять, как люди пьют эту тошнотворную гадость. А потом, потихоньку, по глоточку начала осознавать.
Был у меня приятель, ливанец, варил кофе с кардамоном. Я дожидалась пока он разольет по чашечкам темную варь, брала в руки крошечную турку и вычерпывала из нее ложкой крупинки молотого кардамона. Кисло-горькие они скрипели на зубах пряным востоком и заставляли склоняться ртом над его узко-медным вытоком.
Кофе я стала пить поздно. Лет в двадцать пять. А до этого просто почтительно дышала его присутствием.
Чай. До приезда в Египет никаких особенных впечатлений. И, лишь после. Красно-медовый цвет и мятный, доносящийся из высокого серебряного чайникам вкус, до сих пор заставляют меня пробовать его снова и снова.
Секс. Тут мне было понятно все от рождения. Принять и отдать. Склониться до невозможности и выпрямиться без остатка.
Еда. Немцы говорят, что надо обязательно говорить о еде. Что еда есть любовь. В Баварии существуют колбасные заводы в кафе которых режут и подают к столу еще теплую, только что вышедшую из конвейерной кишки молочную колбасу. Эта колбаса вкусна, как немецкий орднунг. К ней даже хлеба не надо.
Рис. Никогда не любила макароны. Только рис. Лучше липко-острый ризотто.
Мясо. По большей части не люблю. Но иногда, молотая с кинзой телятина может затмить даже мысль о Канберре.
Окна. Однажды я жила в квартире с таким множеством окон, что старалась в них не смотреть.
Рыбы. Какое-то искусственное производное. Трогать нужно губами. По большей части это невкусно.
Азия. Дико и непредсказуемо. Чтобы любить Азию, надо быть французом.
Манго. Сладко, захлебывающе- липкое. Захлестывающее ароматом забвения обо всем негодном.
Кокаин. Не люблю. Отлюбила. Тошнит при одном упоминании.
Мне плохо. Я болею. Меня тошнит даже от вида балконных фуксий.

11 марта
О том, что я болею, не знает только моя мама. Маме инфаркт ни к чему. А так- то, о том, что я уже вторую неделю таскаю сопли и гуляю по городу в медицинской маске, знают все: и френды, и соседи, и аптекари, и служащие ближайшего супермаркета. И, хоть гулянием мои судорожные передвижения по улице назвать сложно, все же, кое- какие впечатления о коронавирусе у меня сложились.
Во первых: в Одессе никто, кроме меня, защитную маску не носит. От слова совсем. Ни обслуживающий персонал, ни фармацевты, ни парковщики, ни мамы с детками.И, если предположить, что никто, кроме меня, и не болеет, то возникает вопрос: куда из аптек пропали все маски?
Второе: когда ты оказываешься единственным, кто, при созданном ажиотаже носит маску, то оказывается, что в этом есть куча преимуществ. Люди от тебя шарахаются. И в миллионном городе ты чувствуешь себя как нечто особенное и неповторимое . В супермаркете за тобой не следят охранники, а кассиры так машут руками, и так орут "Вiльна каса!", что кажется, что вы родственники.
В придорожной кофейне меня не мучают вопросами о корице, карамели и ванили, а молча тычут в руки картонный стаканчик с любимым капучино без сахара.
В магазине косметики обслуживают так стремительно, что приходится напоминать об оплате.
Продавщица маленького лабаза вдруг вспомнила, что мне нужна именно половинка хлеба, а не впихиваемая три года подряд целая буханка.
Парковщик у дома, без лишних вопросов нашёл удобную парковку.
Склочная соседка без напоминаний вымыла с хлоркой лестницу.
В общем, если в скором времени меня не прибьют, то я начну думать, что коронавирус это не болезнь, а какой- то путь в Европу.

12 марта
Болтала с мамой по телефону. Изо всех сил отвлекала от телевизинно- коронавирусной истерии. Рассказала о том, что мою, работающую в Камбодже сестру, называют Тичей, т.е. Учителем. И вдруг, мама поведала историю о том, как когда-то давно, пятнадцать человек из её студенческого курса отправили на педагогическую практику в совершенно ортодоксальное, расположенное в Бессарабии, болгарской село.
Девушки в той деревне носили мониста поверх школьной формы, повязывали головы яркими шерстяными платками, а их родители называли прибывших в деревню учителей "деликатными".
Вот так прям пренебрежительно и говорили:
- А... это эти... деликатные!
Подумала, что сюжет можно смело назвать кинематографическим

14 марта
Поздним вечером , наблюдала как мусора зачищают Пушкинскую от бомжей. Прям так стройными рядами оцепляли компании бездомных и ждали пока приедут "Скорые", в которые их и забрасывали. Стругацкие отдыхают.

16 марта
В Украине объявлен карантин. Не работают торговые и развлекательные центры, спортзалы, салоны красоты и мануфактура. Выходить из дома можно лишь по крайней нужде: в продмаг или аптеку. Люди ринулись скупать гречку, туалетную бумагу и подсолнечное масло. Мы тоже поддались панике. Съездили на «Новый рынок» и приобрели мешок картошки.

С 16 по 18-ое
Два дня подряд смотрела Пуаро. Обожаю Агату Кристи.

18 марта
Сижу дома. Смотрю то в телевизор, то на ногти. Они мне кажутся какими-то коронавирусными. Неделю назад сделала маникюр, а ногти уже отросли на два миллиметра. Представила себе какой ужас ждёт меня через месяц: длиннющие ногти, волосатые ноги, потеряввшая форму стрижка.
Взяла с мужа обещание, что прежде чем везти меня в крематорий он закажет "холю ногтей и ондулясьон на дому".

19 марта
Сегодня прекратилось регулярное пассажирское сообщение между Европой и Украиной. В Украину можно попасть только чартером или спец рейсом.
Вспомнился анекдот про застрявшего в магазине у Елисеева Ржевского.
"Не надо меня сюда впускать. Я выйти отсюда хочу!»

19 марта
Моя истерия дошла до состояния: литр хлора в неделю. Дезинфицирую всё! Кухню. Ванную. Одежду, обувь и дверные ручки. И при этом гуляю по улице. Это отягчающее обстоятельство значительно улучшило мои скоростные показатели в хелс скрининг телефона.
Вчера, "едва соприкоснувшишь рукавами" со случайным прохожим, так бежала домой, что телефон одурел, и трижды поздравил меня с рекордом.
20 марта

В Одессе закрыты рестораны, кафе и бары. В Одессе кофе наливают из припаркованных у дороги авто-кофеен.

Ходила на Трассу здоровья. Так как в городе не работают спортзалы и фитнесс-клубы, к турнику на спортивной площадке очередь. На каждой приморской площадке идут групповые занятия йоги или стрейчинга.

На Отраде сэлфистов как на Новый год. Люди просят прохожих запетлеть их на фоне моря. И охотно обмениваются прилипшим к экрану вирусом.

Вдоль трассы бегунов. как никогда раньше. Мчатся, несутся, обмахивают друг друга веером беспечности и бесшабашности.

В городе просто трафик из пешеходов. Случайно коснувшись рукой прохожего, я готова была отрубить себе руку. Все уличные туалеты не работают. Руки вымыть негде. Мчалась домой как какая-то спринтерша.

Всю предыдущую неделю истово драила кухню и ванную хлором, а вчера узнала, что хлорка на коронавирус не действует. Только спирт, только хардкор.

Решилась на поход в супермаркет. Напялила очки, маску, резиновые перчатки. Забежала, схватила пять бутылок водки и французский багет. Старушки на кассе пропустили вне очереди. А кассирша сказала, что багет без штрих кода пропустить не может. Ну и хрен с ним с багетом. Будем жрать картошку. Благо ее целый мешок.

Гречки, кстати, в магазе полно. И туалетной бумаги тоже.

Муж. Муж от истерии полностью устранился. Сказал, что наконец-то закончилась эпоха мнимой свободы. И никаких решений принимать не нужно.

Маски. В аптеках нет. У меня есть. Штук сто так точно.

Сегодня мы первый раз не пустили в дом гостей. Прям так и сказали: Ну вас к черту, с вашей инфекцией! Давайте, погуляем вокруг дома.

К ночи узнала, что водка на вирус не действует. Только спирт. Придётся идти на Привоз.

Мяса, рыбы и прочей живности в магазах полно. Массово скупают только крупы и овощи. Но и их на прилавках хватает.

В общем меня в карантине волнует только мама. которая сейчас от меня далеко. И бесконечно злится на мои интернет заказы.

Ну и о свекровином. Куда ж без нее, родимой. Передала через мужа кусок орехового пирога. Свекровь перезвонила, сказала, что очень вкусно, но поинтересовалась как у меня со зрением? Сильно плохо? Потому как, перепоночки-то из орехов выбирать нужно.

21 марта
Если и есть в супружеской жизни что-то хорошее так это ссоры. Бывает живешь с человеком, детей рожаешь, пироги печешь. Все в этой жизни бывает. А потом, внезапно, ни с того ни с сего, теряешь дар речи. И молчишь, молчишь. День два, три… месяц. И вдруг,. в одно мгновение из тебя вырывается такое количество отвратных слов. Что, потом, после секса, даже не знаешь, что с ними делать. Забыть или запомнить.

22 марта

Гуляла утром в парке Шевченко. В маске, конечно. Дети при виде меня застывали и долго смотрели вслед. Представила, как через год они с удивлением будут взирать на человека с обнаженным лицом.
И. Из хорошего. Воскресная "Сходка" по-прежнему работает. Меломаны Одессы по-прежнему продают в парке винилы и диски. По-прежнему наливают в рюмки водочку и закусывают домашними помидорками и баклажанами. Как говорит мой муж:
- Я грабил этих людей когда мне было ещё тринадцать. А они до сих пор продают свою музыку.

23 марта
Шестой день карантина. Особенно удались котлеты.

24 марта
Если и есть в этом мире что- то стабильное, так это бесконечно качающий пресс муж и, томящийся на плите борщ.

25 марта
Вообще-то, я в ужасе! И, не от того, что боюсь умереть, или заразиться коронавирусом. Все это возможно. Все в руках Божьих.
Однако, в аптеках города закончились мамины лекарства, а дети мои оказались без работы и перспектив на будущее.
Неделю назад, моя двоюродная сестра-стоматолог, пошла работать в коммунальные службы города Сан-Франциско . Оттуда пока что не увольняют.
Мой друг, музыкант симфонического оркестра Солтлейк Сити, был уволен и получил пособие по безработице.
Моя родная сестра не имеет возможности вылететь из Камбоджи в Украину. Две недели кряду мы пытались купить билеты из ЮВА в Украину. Правила менялись каждый день. Нужна была то страховка, то отрицательный тест на коронавирус, то требование прибыть в какую-то островную страну и три дня ждать подсадки на рейс.. Одна страна требовала одно, другая, транзитная, иное. Система посольской поддержки боится даже регистрировать своих экспатов или фрилансеров. Они были заняты тем, что вывозили из ЮВА пакетных туристов. И, вчера… Вчера мы смирились с тем, что вылететь из ЮВА в Европу невозможно! Моя сестра застряла в Камбо на хрен знает сколько времени. Может до лета, а может и до осени.
А сегодня из Нью-Йорк вылетает последний самолет на Киев. Когда будет следующий рейс - неизвестно.
Если повезет, то сегодня друзья отправят нам из Америки неоприновые маски и медикаменты, которых нам хватит на три месяца..
Я совершенно точно понимаю. Что это совершеннейший конец глобализации.
Что жизнь уже пошла по иному пути. И я не боюсь.
Не боюсь умереть.
Я боюсь забыться и вовремя не вымыть руки. Или не натянуть на нос маску. Я боюсь того, что слабая седая женщина облокотится на мою незакрытую перчаткой руку и потеряет сознание..Я боюсь, что у моей мамы закончится картошка или… рис. А я не смогу их ей отправить. Я боюсь того, что вторую неделю на углу Осипова и Базарной не появляется скандальная торговка с салом и консервированной черешней. Я обычная женщина. И я боюсь всего непредвиденного.
Однако, больше всего в этой ситуации меня пугает то, что возможно я никогда не смогу никуда уехать. И, что мои дети не смогут никуда уехать.
Я боюсь, что это конец. Конец глобализации.

25 марта

Уже больше недели, как в Одессе не работает малый бизнесс. Уже неделю не работают школы и садики. Довольно много людей ходят в масках. Для пенсов и инвалидов экстра обсслуживание. С девяти до десяти часов утра никого кроме них в лабазы не пускают. Прогуливающихся людей стало намного меньше.Погода хреновая. Снега-мороза нет, но ветер сметает всю корону.

Однако. транспортные пробки по прежнему внушительны. И, куда мы все едем. Неведомо.

26 марта
Наконец-то.

На соседнем с нами балконе возобновилась жизнь. Хозяйка вымыла полы, протерла хлоркой ручки балконных кресел и к вечеру в соседней квартире появились три гостьи, три девушки. Сели, выпили, закурили. Заели коньяк тюлечкой. Все как встарь, как в хорошие летние времена.
- А откуда вы, красавицы, к нам прибыли? - спрашиваю.
- Та, из Одессы мы,- отвечают.-Все кабаки закрыты, вот и решили хату снять, да девичник устроить.
Девишшник удался на славу. Песни. Пляски и душевный разговор.
- Знаешь шо кума? У меня мужиков до Москвы раком. И все на "Хаммерах". И шо интересно, все - очень хорошие люди!
27 апреля.
В продмаге у румынского посольства появились в продаже маски и перчатки.

С Двадцать восьмого по первое
-Увлеклась кулинАрией. Телятина с айвой, слойки с чечевицей и салат из печени и ежевики.
Поздним утром нажарила зраз с мясом. Утром, Карл. Пусть и поздним.

1 апреля
Есть у меня друг. Человек достойный во всех ситуациях. Придёт на помощь и в горе, и в радости. И я не оговорилась. Он действительно такой. Да.
Но, помимо этих незыблемых качеств, мой друг умеет делать пюре. Восхитительное, картофельное пюре.
И, часто, когда я толку в кастрюле разварившуюся картошку, я вспоминаю своего друга. И, выходит так, что руки сами замедляют злобный ритм толкушки , тихо вливают в крахмальную смесь горячее молоко, нежно добавляют нарезанное кубиками масло. Руки ждут. Ждут , когда картошечка остынет, вливают в нее домашнее яичко и взбивают, взбивают до тех пор, пока мятая вязкая картошка не превратится в воздушное облачное пюре.
А дальше. Дальше ничего сложного: настрогать салатик из молодой капусты с редисом, притомить на пару розовые сардели. Присесть, обмакнуть в салатный сок ложку с картошкой, замереть, вспомнить друга и... выпить! Конечно же выпить!

6 апреля
Правила карантина ужесточили. Нельзя выходить на улицу без маски. Нельзя гулять в парках и скверах. Нельзя выходить в прибрежную зону.

8 апреля
С тех пор, как мне сказали слово нельзя, в меня вселился бес. Я легко мирилась со словом нужно. Мне говорили: нужно носить маски, нужно надевать перчатки, нужно держать дистанцию. И я со всем этим мирилась. Но, как только мне сказали нельзя. Нельзя выходить из дома, нельзя гулять, нельзя заниматься спортом, как только мне это сказали, я каждый день бегаю к морю и купаюсь в ледяной воде.И это - прекрасно!

9 апреля
Карантинные будни
Есть люди подвижные, а есть неуловимые. Одного такого я знаю. Он очень любит слово "давай".
- Давай, говорит, лампочки в люстре поменяем.
- Давай, отвечаю. Только, лампочек у нас нет и лестница, уже год как у соседей.
Ну, лестницу он принёс стремительно, лишь нежно стены оцарапав. А за лампочками как ушел, так пока всю Трассу здоровья не обегал, домой не вернулся.
А я что? У меня стремянка посреди комнаты! Я люстру помыла, книжные полки вытерла, кухонные шкафы надраила, паутину сняла, пятно с потолка вывела. А тут, глядь! И мужик с лампочками в дверь ломится.
- А давай, говорит, свежего мясца нажарим!
- Давай, говорю. Только свежего- то нет.
Унесся. Лишь дверь взвизгнула.
А я что? У меня же лестница! Я занавески сняла, карнизы вымыла, забралась на шкаф. Сижу, подсвечник чищу.
А тут, глядь! И мужик с мясом на пороге.
- Такой, говорит, классный турничок в сквере обнаружил! -
Давай, быстро покушаем и вместе гулять пойдём!
- Давай, - говорю. Только со шкафа меня сними.

10 апреля
Месяц назад я смеялась над тем, что в крематорий меня повезут нестриженной, с длинными ногтями и волосатыми ногами.
В общем, я ошиблась. Ещё и месяц не миновал, как ногти мои обломались, короткая стрижка превратилась в карэ, а ноги подверглись испытанию бритвой.
И, если бритвой я овладела легко. То искусство избавления от гель- лака, далось непросто.
За минувшие три недели я освоила технологию снятия гель-лака своими зубами и руками. Своих мне, правда не хватило. И моментами на помощь приходил муж. Зубы я решила ему сохранить, довольно и моего поцарапанного винира. Но, наши нескучные карантинные руки завернули каждый ноготь смоченной в ацетон ваткой, запечатали фольгой и, выдержали их в этой суровой изоляции двадцать минут. Лак после этого облез, как осенняя кошка. Но вслед за ним и кожа на пальцах вздулась как весенний лёд. Спустя два дня я могла смело отправляться на преступление. Отпечатков пальцев у меня не было. Лишь, алая рана, и крошка из остатков ногтей. Хорошего во всем этом было лишь то, что посуду мыл муж.
Но. Все проходит. И это прошло. Руки мои зажили. И, первое,что я сделала как только прошёл ацетоновый ожег, так это написала смс парикмахеру.
- Как дела? Не болеете? -Озадачилась я состоянием её здоровья.- А, нельзя ли,( вдруг, случайно, не в напряг), вместе.... выпить кофе? Ну, и ... слегка, совсем немножечко, подстричься?
- Нельзя! - ответила мне кудесница Мария. - Ходят слухи, что людей будут отслеживать по свежим стрижкам, и по ним же вычислять работающих парикмахеров.

11 апреля
О, дивный новый мир!
И Хаксли, и Шекспир.
Будни короны таковы, что гулять мы с мужем ходим врозь. Сначала тропу здоровья проверяет утренний Юра, а вслед за ним и я убеждаюсь в том, что жизнь продолжается.
- Иди побегай. Тебе понравится! - Лыбится вернувшийся с пробежки и сдирающий с ладоней латексные перчатки муж.
- Людей много?- Спрашиваю, домывая полы, и брызгая на дверные ручки дезинфектором.
- Людей как обычно. Полиции много. Не забудь паспорт! - Орёт из ванной драющий подошвы уличных кроссовок муж.
- Оке. Доставщика воды в дом не впускай, чаевые положи в почтовый ящик!
- Гуляй осторожно. На улице весна!
Выскальзываю в парадную. Не прикасаясь к перилам и замкам юпроникаю на улицу. На лице моем очки и маска, в руках кулек с мусором. Пятьдесят метров до мусорных баков иду королевой.
- Здравствуйте, Виталий! - киваю парковщику.
- Я не узнаю Вас в гриме, - жрёт сердешный.
У мусорных баков курят бомжи в масках и продавщица Катя. Катино лицо бледно как новая луна. Рожи бомжей полыхают принятой по утру рюмкой.
- Здравствуй, хозяйка,- здороваются бездомные.
- Вам хлеба оставить? - интересуется Катя.
Я киваю налево и направо, выбрасываю в контейнер мусор. И иду в парк.
Я иду по Осипова и по Троицкой. Тротуары города почти пусты. И лишь по дорогам громогласно проносятся мопеды и автомобили . Куда они мчатся, мне не известно. Но я шарахаюаюсь от этих сумасбродов и иду гулять в парк Шевченко. Я стою на тротуаре меж Троицкой и Канатной и любуюсь на выставленные у овощного ларька цветы. Желтые нарциссы, фиолетовые фрезии и застывшие в вазах букеты разноцветных тюльпанов. Я жду зелёного сигнала светофора и не могу оторвать взгляда от маленьких, похожих на французский редис, бело-розовых тюльпанов .
Я думаю, о том, что куплю их потом, после прогулки в парке. Если меня в нем не арестуют.
В парке в общем-то спокойно. Мамы. Дети. Милиционеры. Я осторожно бегу. Вернее, убегаю. Я шарахаюсь влево. Вправо. Неуверенно шагаю от всех вдаль. Бегу по Тенистым аллеям. Несусь по Суходолу. Изгоняю из себя Зависть. Я бегу вдоль музея Паустовского и дома Катаевых. Я бегу. Бегу. Уношусь прочь от сиюминутных масок. Карантина и перчаток.
Я по- прежнему люблю Одессу.
Карантин. Весна. 2020.