Орех : Пушкин и декабристы.

В это морозное утро в доме у Пестеля было многолюдно, но подозрительно тихо.
- Ну что вы, ей-богу, господа! – попытался приободрить присутствующих Муравьёв-Апостол. – На дело надо идти весело, на кураже! Мы всю движуху под понятия подвели, никакого беспредела, бунт знатный получится. Вертухаи сами разбегутся, никого на перо ставить не придётся. Смотрящего опустим, никто за него мазу держать не станет, а дальше… А дальше бабос, кокос и тёлки! Всю жизнь на положении будем!!!
Десятки испуганных глаз уставились на оратора. В гостиной воцарилась нездоровая тишина.
-Полноте, граф, - прервал молчание Бестужев-Рюмин. – Пора забывать свою бурную молодость в компании шулеров и барыг. Вы прежде всего дворянин Муравьёв, а уж потом шпилер Апостол. Взгляните на молодых офицеров – на них же лица нет после вашей тирады!
Муравьёв-Апостол обвёл взглядом бледные лица товарищей.
- Фраера! – громко заключил он, выпил рюмку водки и угрюмо отвернулся к замёрзшему окну.
- Господа, а почему именно завтра, под Рождество и Новый год? – робко спросил Рылеев. - Может после праздников, когда всё успокоится?
- Нет! – твёрдо ответил Пестель. – Именно под Новый год, когда народ мягкий, навеселе. Никакого желания политической борьбы. В такое время любую херню ему в уши затолкать можно. Поверьте, Кондратий, умные люди этой тактикой потом постоянно пользоваться будут. А придумали мы, русские революционеры!
Присутствующие расслабились, приветливо загудели и кое-где даже зааплодировали.
- Вот и я о том, - вдруг подал голос изрядно подвыпивший князь Трубецкой, - революция русская и черножопые нам тут не нужны!
В гостиной в очередной раз повисла гнетущая тишина. Пестель закашлялся, а Муравьёв-Апостол развернулся на скрипучем стуле и с интересом уставился на князя.
- Не, ну я не против там… это… - Трубецкой постарался сгладить ситуацию, но так и не смог объяснить, не против чего конкретно.
На помощь пришёл не менее подпитый граф Орлов.
- Всё правильно! – поддержал Орлов. – Мы не расисты. Мы за дружбу и тарелан… танилар… Короче, мы не против черножопых, но негры нам в России ни к чему!
- А! – сообразил Пестель, - вы на Пушкина намекаете что ли?
- Ну, да, - кивнул князь. – Будут потом писать, что революцию в России чебуреки сделали! Будут негров в драгунских мундирах на Сенатской площади рисовать! Ааааа!...
Зал разразился хохотом.
- Не, ну ладно там, еврей какой-нибудь! Глупо, но хоть смешно, а вот чтобы негр! – не унимался Трубецкой.
- Еврей-революционер, ну ты сказанул! – громко хохоча поддержал Муравьёв-Апостол.
Своды гостиной дрогнули от дружного хохота декабристов. Смех разбавился звоном бокалов и непристойными анекдотами на тему национальных меньшинств. Атмосфера становилась дружественной и непринуждённой.
- Ну, а чё, князь прав! – осмелев, подал голос молодой офицер Оболенский. – Пушкину всегда вся слава достаётся. Чернявый, да ещё и стихи читает – на любом балу все бабы его!
- И вечно любую приличную мужскую компанию на деньги разводит! – поддержал Бестужев-Рюмин.
- Это как? – заинтересовался Пестель.
- А очень просто, - вскочил со стула Оболенский. – Когда уже все в приличном подпитии, а давайте, говорит, пиписьками мериться! Ставка сто рублей золотом! Любой пьяный русский офицер, понятное дело, с гордостью такой вызов примет. Богата земля российская на силушку богатырскую, да где уж с его удавом гуталиновым сравнивать! Как вывалит на стол. Тьфу! Многие разорились через это соревнование…
- М-да, - насупился Пестель. – Не по-христиански.
- И мы эту чурку в тылу прятать будем? – громко хлопнул кулаком по столу Бестужев-Рюмин. – Сидеть в имении и писать стишки про самодержавие каждый может. В авангард его! Пусть ему первому чёрную жопу на андреевский флаг порвут!
Зал взорвался восторженными окриками и овациями.
- Кондратий, - обратился Пестель к Рылееву, - садись, пиши: «Пушкину. Срочно. Лично в руки…»
* * *
Пушкин стоял в исподнем посреди комнаты, растерянно крутил в руках письмо и громко икал.
- «За правое дело»? – поэт тряс кудрявой головой и растирал помятое лицо. – «За Рассею и Отечество»? В смысле? Где Рассея и где я, негр?
- Что ты такое говоришь, Сашенька? – возмутилась Арина Родионовна, подбирая разбросанные вещи. – Ты русский дворянин!
- Только не в этот раз! – отрезал Пушкин. – Я поэт! Моё призвание жечь глаголом, а не за русских кровь проливать! Нас, негров, и так мало.
- Да и вообще, - продолжал он, угрюмо пиная перед собой одинокий носок, - ладно бы были все в карнавальных масках. Пестеля с Бестужевым, может, и не сильно заметят среди офицерских рож, а мою чёрную морду отовсюду видно будет! Да ну нахер! С каких это пор негры в революциях участвовать стали? Я лучше потом стишок какой-нибудь напишу на эту тему и всё!
Настроение у Пушкина улучшилось, и он приказал подать завтрак. Арина Родионовна свернула под мышку заблёванный сюртук и вышла. Бегло написав ответное письмо с клятвенными заверениями присутствовать на завтрашнем важном мероприятии, поэт громко откупорил бутылку французского вина и приступил к завтраку.