ivantgoroww : кремлёвские звёзды

В обшарпанной “хрущёвке” светились редкие огоньки. Здесь проживали вышедшие в тираж и потерявшие всякую надежду отсюда вырваться, зажить настоящей жизнью. Кто смог - давно уехал, а кто не смог, тот выживал, бился и каждодневно доказывал своё право на существование.
Дважды Алина пыталась вырваться из этого ада. Первый раз, всё как в красивой сказке: семнадцатилетняя девушка поехала покорять далёкую и манящую негаснущими огнями столицу. Только эта сказка обернулась для неё беспощадной повестью, сухой прозой жизни. На актёрский, конечно, не поступила, подвёл сельский говор. Работала официанткой, жила в одной комнате ещё с тремя такими же неудачницами. Однажды в ресторане её заметил Арсен, который по достоинству оценил природные данные Алины, в отличии от приёмной комиссии ГИТИСа. Он предложил Алине потрудиться на ниве продажной любви в элитном салоне. Деваться ей было некуда. Возвращаться в маленький городок на Урале она не хотела, а зарплаты официантки хватало только на оплату еды и жилья. “Салоном” оказалась разбитая двушка на окраине города. Вахтенные рабочие, гастрабайтеры, измождённые извращенцы, неверные мужья, прыщавые подростки, киргизы, таджики, русские, дагестанцы, кабардино-балкарцы, татары, негры, китайцы, молдоване – среди всего этого интернационала, которому мог бы позавидовать сам Владимир Ильич, проходили рабочие будни Алины. Отчаяние, героиновая зависимость, порочный круг из которого не видно было выхода. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Мать умерла, после тяжёлой болезни и это заставило встряхнуться и собраться, мобилизовать хоть какую-то гордость, открыть глаза, заставить себя вернуться домой.
Отец продал машину, чтобы оплатить лечение в реабилитационном центре. И началась новая жизнь, с огромной выжженной дырой вместо сердца. Так жить было можно, вот только постоянные холодные ветра сквозили через эту дыру, заставляя содрогаться от невыносимой стужи.
Второй раз Алина поехала ближе к дому. Она решила попробовать закрепиться в Ёбурге. И вроде бы всё получилось. Поступила учиться в сельскохозяйственную академию, получила комнату в общаге, устроилась работать в салон сотовой связи. Казалось бы, все прошлые ошибки были хорошо ей усвоены и жизнь началась заново. Потом появился мальчик Тимур и показалось, что это действительно любовь. Начались походы по клубам и жизнь в стиле: “От заката до рассвета” … С работы уволили, из академии вышибли, равно, как и из общежития, на данном отрезке и мальчик Тимур куда-то запропастился.
Как в плохом кино, всё повторялось вновь. Съёмная комната и тяжкий труд проститутки-индивидуалки. Осознание собственной никчёмности, попытка покинуть этот мир и профессионализм медиков, помешавших воплотить преступный замысел. Несколько месяцев в дурдоме, потом служба в приходе, батюшка, отпускающий грехи и наконец, возвращение домой - без каких-либо надежд и перспектив на будущее. Просто существование - беспощадное и бессмысленное. Бытие, как оно есть, без красивостей.
И если раньше Алина продавала себя за деньги, то теперь она делала это совершенно безвозмездно, словно в насмешку над своей кривой судьбой, которая не сложилась и теперь уже совершенно точно не сложится. Слишком много нужных деталей было растеряно, без которых единую картинку собрать уже не представлялось возможным.
Удачей Алины было то, что несмотря на все свои грехопадения и червоточины, она сохранила часть той заданной природой красоты. Сейчас Алина, конечно, потускнела и поблекла, поизносилась, но не разожралась, как свинья и не ссохлась, как вобла. Иногда в зеркале проглядывали черты былой индивидуальности. Алина была подобна дорогой фарфоровой чашке, которую грубо склеили после того, как она разбилась.
И вот что-то ёкнуло, когда она увидела, что в гостиницу, в которой она работала уборщицей заселился столичный писатель Влад Сомов. Нужно было использовать этот пусть призрачный и нереальный шанс вырваться. Вновь нахлынули какие-то давно забытые чувства, которые, казалось, навсегда были похоронены глубоко в памяти, вновь замаячила надежда на избавление. Чем этот шанс был хуже предыдущих? Ничем, - отвечала сама себе Алина, - он был даже более реальным, по крайней мере, он таковым ей виделся или ей хотелось его таковым считать. Алина подкараулила Влада, когда тот возвратился после выступления. Ненавязчивая улыбка, глубокое декольте, слова о невероятном писательском таланте и закрутилось завертелось. Рыбка проглотила наживку.
- Ты одна живешь? – спросил Влад, пытаясь залезть Алине под трусики прямо в подъезде, пока она возилась с неисправным замком.
- Нет, с приятельницей.
Щёлкнул замок и дверь открылась. В квартире стоял насыщенный запах дешёвого парфюма и освежителя воздуха, который Алина стащила из уборной гостиницы.
- Фу, блядь, что за вонь? - зажав нос спросил Влад.
- Это Ленка, любительница надушиться.
- А где Ленка?
- Лен, ты дома?
В туалете послышался звук сливаемой воды. Через мгновение в комнату вошла Лена.
- Здесь я, чего разоралась?
- Это Влад, он писатель из Москвы, - представила Алина гостя.

Алина ещё не совсем осознавала, куда её заведёт эта история с известным писателем, чью рожу регулярно крутили по телеку в многочисленных телешоу. Может и правда он её заберёт в Москву? И тогда начнётся новая, совершенно другая жизнь?
После второй бутылки сознание стало неуловимо уплывать. Алина практически уже не соображала, что происходит вокруг. Рядом с ней на диване сидел Влад и держал свою руку у неё поверх коленки, периодически запуская её под юбку, вкрадываясь всё глубже и глубже. Ленка сидела на полу около ног Влада и тёрлась об них выпущенным из халата белым выменем.
Алина закрыла глаза и не поняла, как провалилась в сон. Возможно ей это всё только снилось: и московский писатель, и далёкий уральский городок, где она проживает чужую жизнь. Но всё это было на самом деле и она прекрасно это знала, как был и большой чёрный паук, выползающий из её влагалища, нелепо перебирающий мохнатыми лапками. Алина не выдержала и нутро её желудка выпустило радугу, большую и красивую. И тянулась эта радуга от закопчённого неба их города к яркому и солнечному московскому небу, которое подпирали кремлёвские звезды.
- Блядь, эта сука заблевала нашу одежду, - из тумана выплыл Ленкин голос.
- Хуй с ней, с одеждой, не останавливайся, - ответил Влад.
По бледным худым ляжкам Влада прыгала издавая шлепки Ленкина задница. И тут всё вышло из-под контроля. Совершенно не думая, всё еще видя радугу над рубиновыми звёздами, Алина схватила за горлышко недопитую бутылку, стоявшую на журнальном столике, и опустила её на Ленкину макушку. Ленка взвизгнула и закатив глаза, повалилась на пол, бесстыдно раскидав ноги, обнажая не побритый стыд.
Влад попытался вскочить с пола, но у него ничего не получилось. Едва стоявший член моментально упал.
- Алин, ты чего, охерела?
- У неё трое ребят без неё растет в разных городах, она кошка, зачем тебе она, ты же со мной пришёл, я лучше.
- Но ты уснула и тут она, знаешь, как оно бывает?

Алине стало нестерпимо больно, ей хотелось зареветь навзрыд. Обида, глупая бабская, встала у неё комом в горле. Так нельзя, не может быть, чтобы эта бледная тушка с худыми бёдрами и обмякшим членом была её последним шансом. Но это было именно так.
Алина привела Влада в свою комнату и повалилась на неразложенный диван. Она хотела овладеть Владом, подарить себя, отдать то, что ему полагалось.

Влад двигался вяло, выбиваясь из такта. Алина сначала пыталась подстроится под него, но потом просто отдалась течению. Вопреки своим ожиданиям она почти получала удовольствие, несмотря на то, что была пьяна. И это судорожное движение внутри себя она принимала за избавление, это не было чем-то особенным, но это было желанным, дарующим свет, так по крайней мере ей казалось. Влад ускорился и через какое-то время всё его тело напряглось. Алина ощутила внутри себя тёплую жидкость, заполнявшую холодную пустоту.
Дверь распахнулась и в полумраке показался Ленкин силуэт.
- Вот товарищ лейтенант, вот она пыталась меня убить!
Вспыхнул свет и в комнате образовался наряд полиции. Они что-то говорили, неразборчивое и жёсткое, один из них периодически хватался за кобуру, где-то за их спинами маячила Ленка с запёкшейся на лбу кровью.
- Артур Алексеевич, я так понимаю, новый притон открылся? - сказал полицейский ближе всего стоящий к дивану.
- Нет, Мазур, разве не видишь? Здесь “бытовуха”, - ответил лейтенант, осматривая комнату. - Классика жанра, один кобель и две сучки. У тебя такого не было Мазур?
- Никак нет, Артур Алексеевич, не было.
- Скучно живёшь!
В ответ Мазур лишь виновато развёл руками.
- Слышь, голозадый, и ты Отелло в юбке, одевайтесь, в отделение поедем, - хмуро сказал лейтенант. - Вы же не отказываетесь писать заявление гражданка Соболева? - обратился он, к Ленке.
Ленка покраснела и немного замялась. Она провела ладонью по волосам, которые были перепачканы в крови.
- Конечно нет, товарищ лейтенант. Она мне бутылкой голову пробила.
- А он чего?
- Он, ничего, у нас с ним всё по согласию.
- Всё равно забираем обоих, в отделении разберёмся: Кто виноват? И что делать?!
Алина скинула с себя Влада, который мычал что-то нечленораздельное.
- Я ничего, она сама головой ударилась, - вяло попыталась защититься Алина.
- Врёт сука - это она меня бутылкой! – взорвалась Ленка.
- Прикройтесь, гражданка, - покосился лейтенант на достоинства Алины.

Главное, что Алина чувствовала в этот момент, было не напряжённое смущение полицейских, она чувствовала растерянность. Всё не так должно было закончиться, совершенно не так. Сказка, как всегда бывало в её жизни, оказалась кошмаром. Опять ничего не получилось, да и не должно было, наверное, получиться.