Валера Лашманов : Шуткам не учат в наших лагерях

Эпиграф:

Непогода в горах, непогода.

В это лето с погодой прокол.

Будто шепчет о чём-то природа

В нашем лагере Узункол.



В тот год мы с Шурой Ермолаевым записались в секцию альпинизма. Летом по направлению секции выкупили в федерации путёвки за сорок рублей и поехали на Кавказ. На станции Невейка пересели на поезд до Черкесска. Я по какой-то причине вышел в тамбур. Там на мешках и чемоданах сидели две женщины, старая и молодая. Старая вдруг заговорила со мной на местном наречии. Я развёл руками и проговорил: - Не понимаю. – Молодая сказала ей: - Он русский. – Русский?, - удивилась старая. Я кивнул.

От Черкесска ехали на автобусе до Карачаевска, затем до аула Хурзук. От Хурзука до лагеря оставалось 19 км. Поскольку на нашем рейсе ехали в аул в основном альпинисты, мы упросили водителя подбросить нас до лагеря. В ауле ко мне подсел местный парень, кочегар из лагеря.

– Карачаевец? - спросил он меня, - Ты – карачай? -

Я сказал: - Извини, но я русский. –

Он сначала не поверил, потом предположил, что моя мама когда-то подружилась с карачаевцем. Я махнул рукой.

Грузины в Грузии меня тоже принимали, наверно, за северокавказца. Какой-то администратор на турбазе в Сухуми, я видел, с любым человеком из нашей тургруппы разговаривал нормально и только на какой-то мой вопрос не хотел отвечать. Как будто и не видит меня в упор.

Смена в лагере длилась около двадцати дней. Лекции и практические учебные занятия завершались итоговым восхождением на вершину категории 1б. К месту ночёвки перед вершиной мы подошли с вечера. Восхождение осуществляли три отделения по десять человек в каждом, объединённые в один отряд, возглавляемый старшим инструктором. Когда проходили скальный склон, из под ноги одного из участников сорвался камень сантиметров 25 длиной и сантиметров 10 в поперечнике. – Камень! – закричал старший инструктор. По этой команде нужно было прижаться к склону, склониться, закрыть голову руками и надвинуть со спины на неё рюкзак. В одном из отделений состояли две сестры из Москвы. Одна из них вместе со всеми выполнила команду. А другая, стоя во весь рост, смотрела не наверх, а в лицо инструктора. Ей-то по голове и угодил камешек, подскочивший перед тем, ударяясь в склон, несколько раз.

Инструктор нашего отделения, двадцатидвухлетний КМС по альпинизму, выпускник Куйбышевского авиационного института Иван Васильевич Хлебников вытряхнув свой рюкзак, прорезал ножом два паза в углах днища. В них просунули ноги, посадив в рюкзак девушку, которой предварительно смыли спиртом кровь, перевязали голову и сделали укол. Сама она идти не могла. Иван Васильевич велел мне и Паше Харченко оставить рюкзаки и сопровождать его вниз. Надев рюкзак с девушкой, сидящей к нему спиной, он опираясь о склон ледорубом, осторожно переставлял ноги по камням осыпи, а мы с Пашей ниже него перебегали от одной его ноги к другой, подставляя свои ладони под его ботинки. Отряд же продолжил своё восхождение на вершину.

Когда вышли на ровный склон, Иван написал записку начальнику учебной части и велел мне бежать в лагерь, с наказом выслать навстречу кого-нибудь с носилками акья. Пробегая мимо ночёвки, я попросил остававшегося там альпиниста приготовить чай и встретить ребят с травмированной девушкой.

Я бежал по тропе, идущей среди альпийских лугов, в полном обмундировании. На поясе Абалакова звенели альпинистские карабины-защёлки. Пастухи стояли возле своего коша, смотрели на меня из-под руки и тревожно кричали чего-то, спрашивая, что произошло.

В лагере царили тишина и покой. Все отряды были на выходе. Я вошёл в квартиру начальника уч. части. Две молодые женщины жарили яичницу с колбасой. Они сказали, что Пётр Петрович сейчас придёт. Пётр Петрович, красивый седой мужчина в годах, в нарядном красном свитере, прочитав записку, скомкал её и бросил в угол, прокричав: «Вы меня в тюрьму посадите!»

Я зашёл в столовую, получил порцию курицы с рисом и кастрюлю киселя. Быстро съев второе, выпил три стакана киселя и поспешил во двор, где Пётр Петрович снарядил четверых поваров. У двух из них за плечами висели половинки составных носилок. Я решил идти с ними, так как не мог спокойно оставаться в лагере. Повара шли в футболках и трусах и быстро оторвались от меня. Через какое-то время я встретил их, несущих носилки с травмированной участницей. Мы с Пашей пошли в лагерь впереди них. Сзади шли альпинисты, совершившие восхождение и догнавшие группу спасателей. В лагере девушку отнесли в медпункт на осмотр и лечение.

На следующий день сестёр отправили домой в Москву. Той из них, что совершила восхождение, не дожидаясь окончания смены, выписали книжку с зачтением вершины. Не знаю, выписали ли книжку травмированной. Нам с Пашей восхождение на вершину засчитали.