andreazz : Обложили!

День Панаса Свиридовича Грабли начался нехорошо.
Даже, скажем, из рук вон плохо.
Всё началось с того что враги заблевали ему подушку.
Он долго и недоуменно рассматривал изгаженную наволочку, разрисованную милыми сердцу подсолнухами.
Наволочка распространяла на всю комнату удушливые, кисловатые миазмы и вызывала сильное раздражение. Во рту было сухо и мерзко.
Вздохнув, он снял ее с подушки и, пошатываясь, поплелся в ванную. Диверсии продолжались.
Открытый им кран горячей воды чихнул, высморкался и залопотал какую-то сиплую, невнятную чушь о ситуации в стране. Воду явно кто-то выпил.
Злобно выругавшись, Панас Свиридович крутнул холодный кран. Ситуация повторилась с точностью до деталей. Тут уже явственно пахло зрадою.
Неловко помышись из чайника, он наскоро съел всухомятку невкусный бутерброд и покинул квартиру. По ступенькам лестничной клетки беззаботно журчал желтоватый ручеёк. Было очевидно, что враги действовали организованно и сообща. Потому что лифт тоже не работал.
Бормоча проклятия, Панас Свиридович, скатился по лестнице, стараясь ступать на сухое.
На улице враги распоясались настолько, что не впускали в трамвай без маски. Заглянуть они, несомненно, успели и в аптеку, потому что масок там не оказалось.
Замотав непобритый впопыхах подбородок купленным по совету фармацевта бинтом, Панас Свиридович, несмотря на усилия врагов, доехал до работы. Работал он мелким чиновником в Министерстве Культуры. Зарплата была, прямо, скажем, дрянь. Взяток он тоже не брал. Потому что не давали.
Провозившись полдня над докладом посвящённым вопросам вышиванки и ее сакральной роли в вопросе формирования национального самосознания, Панас Свиридович вышел на обед. Предусмотрительные враги закрыли все кафе на карантин. С витрин ехидно улыбались нарисованные румяные поросята с яблоком в зубах. Один, будто бы, даже издевательски подмигнул.
Растроенные за день нервы Панаса Свиридовича не выдержали такой подлости. Он жевал подорожник и ревел, как белуга.
Утерев слёзы мятым несвежим платком с запахом лука, он взял себя в руки и поплёлся доделывать отчёт. Доказав в нём безусловное идеологическое превосходство вышиванки над любыми другими рубашками, он полюбовался филигранно выполненной работой, и вышел на улицу.
Спёртый, воспалённый воздух июньского дня малодушно сдавал позиции первым несмелым вздохам вечерней прохлады. Солнечный желток склизко стекал по окнам домов. Голуби гортанно напевали свои старинные романсы. В воздухе носились дерзкие ароматы липы и жасмина, щипая за ноздри зазевавшихся прохожих. Город млел, словно невеста в ожидании первой брачной ночи.
Выкурив сигарету, Панас Свиридович тряхнул головой, прогоняя щемящее дурное предчувствие и пошел к остановке. В транспорт пускали по десять человек. Пропустив четыре трамвая, Панас Свиридович чертыхнулся и заковылял домой пешком.
Дурное предчувствие многократно усилилось в родном дворе. Под окнами гомонила толпа жильцов, запрокинув головы куда-то вверх, словно там пролетал Супермен. Под ложечкой неприятно заныло. Одолеваемый всё нарастающей тревогой, Панас Свиридович пулей влетел в подъезд.
По ступенькам весело бежал водопад.
Панас Свиридович взвыл и, визгливо вспомнив чью-то мать, ринулся вверх по лестнице. Лифт так и не работал.
Зато ожившие краны честно и старательно выполняли свой маленький долг. Воды на лестнице было столько, что она вполне покрыла бы годичные нужды нескольких развивающихся африканских республик. Поминутно подскальзываясь на скользких ступеньках, Панас Свиридович несколько раз шлёпнулся, как жаба, провоцируя залихватские фонтанчики брызг. По-пластунски он из последних сил дополз до своей квартиры. Там вовсю орудовали хмурые люди в спецовках, вынося на лестничную клетку раскисшее имущество. Рядом с зияющим проёмом глупо и бесполезно лежала снятая с петель дверь.
Районный участковый сочувственно похлопал его по плечу и предложил крепиться.
Влетев в квартиру, Панас Свиридович словно на коньках заскользил к санузлу. Он точно знал, он не сомневался, что его там ждёт!
Озверело дернув на себя ручку сортира, он застыл на пороге. Его худшие ожидания подтвердились.
На толчке сидел гнусно скалящийся Путин в майке и читал "Московский Комсомолец".
- Что-то заждался я вас, товарищ, - хмыкнул он, щёлкнув крышкой хронометра. - Весь перформанс пропустили.
- Падлюка, - трагически прошептал Панас Свиридович и решительно шагнул вперед, готовясь сомкнуть жилистые, волосатые кулаки на тощенькой шее.
- Но, но! Только без рук!
Из унитаза вырвался сноп огня и он медленно стал подниматься вверх, подобно ракете.
- До новых встреч, ха-ха-ха! - сказал Путин на прощание голосом Фантомаса.
Панас Свиридович опустился на пол и второй уже раз за день разрыдался, словно школьник, оставшийся без пломбира.
Завтра его ждал доклад об успехах Евроинтеграции.