Петя Шнякин : ЛИРА(продолжение).

А вот почему. Рядом со зданием Высотки ютились, построенные ещё до Декабрьского восстания 1905 года в Москве, - деревянные двухэтажные бараки. Видимо из них выходили на баррикады б/п охуевшие от четырнадцатичасового рабочего дня пролетарии. Сдаётся мне, что в знаменитой картине *Баррикады на Пресне* советского живописца Ивана Владимирова, который *почил в Бозе* в преклонном возрасте ещё при жизни Вождя, как раз изображён барак за облачком дыма, где временно проживал уроженец солнечного Ленинакана Газарян. Троём они снимали весь второй этаж ветхого дома. Каждому студенту по комнате, четвёртая была предназначена для угля, который носили с улицы в старых оцинкованныx вёдрах и складировали в ванну, изготовленную лет двадцать назад. Воду пёрли с улицы, брали её из колонки, но уже при помощи эмалированного ведра, повесив его на ручку колонки *Удобства* тоже были с наружи дома. Туалет, типа сортир, как говорил Анатолий Папанов. Один умывальник с помойным тазиком внизу. За всё про всё - тридцать рублей в месяц. По червонцу с рыла. Хотя мне кажется, что даже пролетарии имели водопровод и унитаз, не современный, конечно, а с высокозафиксированным сливным бачком. Дом этот скорее всего был под снос и преждние съёмщики решили бабла по-лёгкому срубить. Однако Гена со товарищи прожили в бараке почти тринадцать месяцев. Но вернёмся к событиям на Пресне в 1905 году.

В самом начале беспорядков горожане, простые обыватели, и даже известные фигуры из московского дворянства, отнеслись к событиям наплевательски. Как писала графиня Камаровская в своём дневнике:


*Точно праздник. Везде массы народу, рабочие гуляют веселой толпой с красными флагами. Масса молодёжи! То и дело слышно: *Товарищи, всеобщая забастовка!* Таким образом, точно поздравляют всех с самой большой радостью…*

Но дело стало принимать хуёвый оборот, поскольку среди рабочего люда находились и явные подстрекатели. Типа ткачихи Веры Марковны Карелиной, которая снюхалась в Петербурге с попом Гапоном в день *Кровавого воскресенья* и вешала на уши лапшу местным бабам - *Милые, не надо бояться смерти! Что смерть! Разве наша жизнь не страшнее смерти? Девушки, милые, не бойтесь смерти…*. Хотя сама прожила почти шестьдесят два года в относительном достатке.


Сказать по правде, там и без неё создалась песдатая *мишпуха* - боевая организация эсеров во главе с Григорием Гершуни и Евно Азефом(стукачком), пусть власти и объявили, что он был *формально* *амбалом для отмазки*, а на самом деле *мазу держал* Борис Савинков - тоже тот ещё чувак, чей отец окончательно ебанулся и *склеил ласты* в дурке. Кроме этих паханов в *головку* ОПГ входили: Мария Школьник, Александра Измайлович, Анастасия Биценко, Ривка Фиалка, Лидия Езерская, Пётр Карпович и примкнувшие к ним - хохол Петро Сидорчук и москаль Иван Каляев. Ну, с хохлом всё ясно, при первом послаблении в 1910 году он *ушёл на рывок* и махнул на море в Италию, где тут же утонул.

А в честь Каляева была названа улица в Москве, где я неудачно отработал в 1976 году всего шесть месяцев. На медицинском складе Московского Стоматологического института. Мой начальник, главврач института, предложил поехать на охоту в Калининскую область(ныне Тверская). Добирались до места - села Поречье на *батоне* скорой помощи, я брата Андрея пригласил с разрешения начальника. Был ещё непьющий шофёр. Я развязал из-за предложенного моим же начальником полстакана водки, потом понеслось. Из всего интересного, что я могу сказать об этом институте? Что там, задолго до моего трудоустройства, служил верой и правдой доцент Я.С.Пеккер, причём не безуспешно, в одно рыло оформив учебник по терапевтической стоматологии.
А как Ивашка наш, мокрушник? У него, помимо *мочилова*, имелось хобби - сочинительство стихов. Лично я не знаком с творчеством Каляева, но предполагаю, что бомбометание у него получалось лучше. Короче, эти эсеры охуели вконец и стали *валить* всех подряд, от жандармов до Великого князя Сергея Александровича. Душегуба взяли, по выражениям свидетелей, *как Мартына с гулянья*, и ещё тёпленьким, в прямом и переносном смысле, - Ванина фуфайка предательски тлела от пламени при взрыве бомбы. Но Иван Каляев в натуре *лось* ещё тот! Чиста *ломом подпоясанный*, всё ему похуй, убивай не убивай. И, главное, на вид-то тщедушный, соплёй перешибёшь, а внутри - сталь!
Вот а Григорий Гершуни, наоборот, попал в в Акатуйскую каторжную тюрьму, не так далеко от Читы, и первым делом начал *щупать ноги*, побег готовить. И не зря старался. В 1906 году его кореша-эсэры устроли ему *рывок* с каторги, заплатив бабла немерено. Гришу вынесли в бочке с капустой, закрузили в упряжку с парой рысаков и так похуячили без остановки до Владика, меняя в пути лошадей. Из Владивостока на японском судне Гершуни *рванул нитку* в страну восходящего солнца, а потом, естественно, в Штаты. Казалось бы, раз ты не решился принять смерть как Каляев, то живи себе потихоньку, но хуй-та! Гриша мотался по собраниям противников царского режима и кричал - *Сдавайте валюту!*. И зашибал приличную деньгу. Только Гершуни стал входить во вкус, как прозвучали слова Воланда - *вдруг у вас..хе-хе..саркома лёгкого*. Григорий посещал местных врачей, затем отправился в швейцарский санаторий, где *сандальнул* в конце марта 1908 года. Ему было тридцать восемь лет.

Опять же, ну ладно евреи, их притесняли с чертой оседлости, погромы устраивали. При этом хохлы, поляки и молдаване были основными погромщиками. Русские в гораздо меньшей степени были замешаны в этих преступлениях. Более того, русскими военными была жёстко подавлена попытка погрома в Ченстохове в 1902 году, где многие поляки за это получили заслуженное наказание. А обвиняют только русских. И кто? Эти самые погромщики.
(окончание следует).