katarina : Коньченный

После похорон Тани Игорь жестоко напился. В раковине на тарелках сохли остатки еды, а стакан, из которого Игорь пил то виски, то водку, то воду из-под крана, покрылся жирными следами от грязных пальцев. Несмотря на несколько выпитых бутылок, опьянение не приходило, только лишь голова наливалась тяжестью.
Игорь сидел в кресле и часами тупо смотрел на Танин свитер, брошенный ею на стул. Потом бросался к нему и отчаянно, пытаясь вдавить голову в кофту, оставляя на лбу вязаные следы, жадно втягивал всем телом последний тающий тёплый запах. И не мог насытиться, и задыхался, падая обессиленный.

В квартире стояла вакуумная тишина, будто все вокруг Игоря незримо превратилось в декорации засасывающей чёрной дыры, в которую хотелось упасть и забыть то, что происходит наяву, но выглядящие картонными реалии не позволяли нащупать чёрное забвение.

Тани больше нет. Она не придёт с работы, гремя ключами, не сварит утром кофе, не будет отбирать у него после ужина половинку "Твикса". И обнять её больше нельзя. И отдать весь шоколад мира...

Он подтянул колени к подбородку, охватил их руками и смотрел в угол комнаты.
Очень хотелось есть.

В углу, в домике из картонной коробки, понуро сидела белая и пушистая кроличка Маша, будто понимая, что тоже больше не увидит свою хозяйку.
Перед ней лежало большое потемневшее яблоко, обгрызенное до середины.

Игорь с трудом поднялся с дивана, взял кроличье яблоко и, обдув его от налипших волос, съел. Кроличка Маша навострила уши и, поскальзыааясь на ламинате, неловко поскакала за диван.

Игорь опрокинул в себя остатки бесполезного алкоголя и решил прибраться. Он сходил на лестничную клетку, выбросил мусор, помыл посуду, сварил кофе. После первого же глотка у него потемнело в глазах и последнее, что он увидел, был падающий за спину потолок.

Перед глазами плыли зелёные пульсирующие круги. Противно пахло кровью. Игорь услышал странные звуки и прищурился. Напротив него, топоча от нетерпения, коричневая собака доедала белый пушистый комок.
Игорь махнул на неё рукой, пытаясь схватить, но собака даже ухом не повела. Доев Машу, она пулей рванула в прихожую, где виделась открытая дверь в подъезд.

"Сука, я дверь не закрыл", - беспомощно подумал Игорь и услышал, как собака визжит на первом этаже, требуя выпустить ее из подъезда. Это был ягд-терьер Чип с девятого этажа.

Его хозяин, молодой балбес Кирилл, по утрам открывал дверь квартиры, выпуская в подъезд своего ягд-терьера Чипа. Собака, визжа, будто её резали, неслась вниз по лестницам пулей и долго верещала у входной двери, требуя её выпустить, пока Кирилл, не спеша, спускался пешком.

Лифт в доме не работал с самого начала стройки, и шансов, что он когда-нибудь заработает, с каждым годом становилось все меньше.

Вылетев во двор, Чип носился по территории, залезая во все дыры и разыскивая кошек, которые, умирая от страха, прятались в подвальных залежах барахла.

Наверху послышались шаги. Игорь кое-как поднялся и, преодолевая приступы тошноты, добрел до двери. На лестничной площадке он увидел Кирилла, который лениво прикуривал сигарету.
-Киря, блядь, ты че творишь, тварь! Ты нахера без поводка его выпустил? Он у меня кролика сожрал! - заорал Игорь. В голове зазвенело.
Кирилл ухмыльнулся и пальцами с зажатой сигаретой указал Игорю на его заляпанные кровью и кофейной жижей трусы.
-Сожрал, мля! Это ты по-ходу сожрал лишнего, давно пьёшь-то, мудила? Чип, ко мне!
Чип снизу вякнул ещё раз, а Кирилл продолжил спускаться по лестнице.

Игорь в ужасе вернулся в квартиру. На полу валялась джезва, густые кофейные лужи успели засохнуть, над кровавыми пятнами ещё висел в воздухе белый пух. Кролика больше не было и Игорь потерял последнее, что его связывало с любимой Таней, которая два года назад привезла крольчиху в Москву из Арзамаса.

У Игоря Александровича Гарнова, юриста в строительной фирме, в сентябре внезапно скончалась жена Таня. На похороны собрались немногочисленные родственники и соседи, которые сочувствовали горю Игоря Александровича. В похоронных хлопотах и заботах, за всеобщей жалостью к молодому вдовцу никто не заметил сокрушительных перемен в его характере.

Игорь, прежде спокойный и весёлый, в одночасье стал угрюмым, раздражительным и напряжённым.
Чтобы как-то сбросить это напряжение, он начал бегать по утрам. Игорь натягивал шапочку и выходил в промозглую осеннюю темноту двора. Он бежал, не разбирая дороги, попадая ногами в лужи,
и, казалось, чем грязнее, чем холоднее была вода, тем легче становилось на сердце. Шурша болоньевой курткой, он прорезал телом треугольный луч фонаря. Этот переход из тьмы в свет ослеплял его ещё больше и остаток дистанции Игорь бежал, видя перед собой только электрические дрожащие круги.

После того, как он успевал оббежать двор по пятому разу, на улицу со всего дома выползали закутанные до ушей собачники со своими разнокалиберными псами.

Первой выходила Ирина Матвеевна с мопсами Гринчем и Стичем. Для тепла она их наряжала в отрезанные от старых кофт рукава. Пряжа неопрятно махрилась и волочилась соплями за собаками по земле. Мопсы были равнодушны к Игорю и больше походили на пончики, чем на живых собак. А вот сама Ирина Матвеевна переживала за Игоря Александровича и тормозила его на бегу всякого рода вопросами, перемежающимися вздохами и утешениями.

Заслышав Чипа, Ирина Матвеевна, возмущённо подбирала своих мопсов на руки и, бормоча проклятия, уходила подальше.

Игоря ягд страшно бесил своей суматохой и суетой. В темноте Чип подрезал его, и тот однажды чуть не упал в грязь, споткнувшись о собаку.

-Кирилл, блядь, возьми на поводок! - заорал он. Но с Кириллом скандалить было бесполезно. На все требования взять собаку на поводок, он лыбился и лениво отбрехивался между затяжками тонких бабских сигарет.

После него на улицу спускалась Алла Николаевна из 16 квартиры со своим Блэком. Блэк - датский дог- равнодушно смотрел на царящий в рассветных сумерках хаос двора глубоко спрятанными в красных вывернутых веках глазами. Голова у собаки была величиной с пятилитровое ведро и срал он столько же. Алла Николаевна за собакой никогда не убирала, а лишь брезгливо щурилась, нетерпеливо ожидая, пока Блэк закончит свои дела. Радовало только то, что свои кучи он наваливал всегда в одном и том же месте: на подступах к гаражам, куда из жильцов почти никто не ходил. Однако вонь оттуда, особенно по весне, разносилась на весь двор.

Пробегая мимо зелёного, запотевшего изнутри фольксвагена, Игорь увидел, что там кто-то копошится. Это был Тариф, который проснулся и принялся бриться, подключив электробритву к прикуривателю.

Хотя Тариф и Диляра были татарами, страсти в их семье кипели итальянские. Тариф служил ментом и часто ездил на дежурства и рыбалки, а Диляра подозревала его в изменах.

У них в столовой стояло два серванта: старинный, красного дерева, и современный из Икеи.
В старинном Диляра хранила антикварную хрупкую посуду, которую отыскивала на барахолках, а в
икеевском- подаренные коллегами Тарифа на разного рода праздники сервизы, разукрашенные аляповатыми цветами. Во время скандалов Диляра демонстративно запирала китайский шкаф золотым ключом и с треском распахивала новый. Посуду она била только оттуда и делала этот методично, будто ставила ударения в словах.

В начале ноября она выбросила в лестничный пролёт с пятого этажа стопку гжелевых свадебных тарелок, которые, упав на бетонный пол, хлопнули, будто петарды. Терпение Тарифа взорвалось, и он ушёл из дома. Но жить ему было негде, поэтому уже вторую неделю Тариф спал в машине.

-Здорово, Игорь! Че, бегаешь все? - Тариф зевнул и, почесываясь, направился к гаражам, туда же, где в полутьме раскорячился Блэк.
-Тариф, не надоело, как бомжу, жить? Возвращайся домой, - бросил ему
Игорь.
Он сделал ещё круг и направился домой на пружинящих ногах, которыми ему хотелось отпинать всех соседей.

Дома он принял душ, ненадолго смывший раздражение, и пошёл на кухню варить себе кофе. Раньше это всегда делала Таня . Размолов хрустящие зерна в пыль на ручной изящной кофемолке, Игорь ссыпал кофе в джезву. Помешивая тонкой медной ложкой закипающую гущу, он вспомнил, как они покупали на турецком рынке всю эту кофейную дребедень, которой Таня ужасно радовалась.

Он отпил кофе и не мог понять, то ли это горчит напиток, то ли сдавили горло невыплеснутые рыдания.

В подъезде, тем временем, не прекращалась суета. Кирилл, окончательно проснувшись, с матюками пытался загнать наверх собаку, которая не хотела домой. Он бегал за ней по лестничным клеткам, а ягд извивался, словно пиявка, просачиваясь через руки Кирилла.

"Ииииииии, ваш выход, Нелли Санна!" - Игорь Александрович прислушался и молча щелкнул пальцами, в ответ услышав, как щёлкает замок на двери квартиры номер 24.
-Кирилл, я Вас неоднократно просила не устраивать по утрам бардак в подъезде. Ну сколько можно, Ивану Анатольевичу снова плохо от вашего шума. Неужели вам трудно выводить вашу собаку на поводке?! - учительским тоном выговаривала Нелли Санна.
Кирилл ей что-то пробубнил в ответ сверху, но его слова утонули в грохоте.
-Ах ты, сссука! - по всей видимости, он, гоняясь за верткой собакой вокруг мусоропровода, уронил полковничьи табуретки.

На третьем этаже жила семья отставного полковника. Полковник и полковничиха каждый день курили золотые сигаретки "Собрание", сидя возле мусоропровода на маленьких табуреточках, принесенных из дома. В квартире курить было нельзя из-за внучки Дашеньки, которой исполнилось два месяца.
На шум в подъезд вышла полковничиха Элла Викторовна. Поддерживая Нелли Санну, она стала выговаривать Кириллу, попутно вытряхивая окурки из круглой пепельницы в мусопровод.
-Кирилл, ну нельзя же так, ну что Вы в самом деле...

Игорь Александрович почти допил кофе, как услышал, что открылась дверь бабы Лизы, которая вышла на голос Эллы Викторовны. Баба Лиза всем сердцем ненавидела полковничью семью, потому что ей мешал дым.

-Интеллигенция сратая, как вы мне настопиздели! Чего с утра разгорлопанились?! - баба Лиза всю жизнь проработала в вагон-депо и матом могла переорать любого прапорщика.

Её терпеть не мог весь дом. Дело в том, что из квартиры бабы Лизы каждый день тащило каким-то общежитским, кухонным чадом, прилипавшим к одежде и к волосам. Алла Николаевна, хозяйка Блэка, всегда выходила в подъезд, надев на голову шёлковый платок, потому что ни один изысканный парфюм не мог перебить вонючий запах бабылизиной жратвы. По утрам она жарила прилипающую заскорузлую яичницу, а вечером картошку. Однажды, тогда ещё беременная, Диляра не смогла дойти до своей квартиры и наблевала под дверью бабы Лизы со словами "Чтоб тебя в аду так жарили, старая сволочь!"
Причём последнее слово она произнесла с татарским акцентом, как "сволощь".

Баба Лиза, недолго думая, коврик с блевотиной подкинула полковникам в "курительную", что вызвало многомесячный скандал в подъезде.

В соседней квартире проснулся школьник Илья и начал репетировать на скрипке какую-то унылую мелодию, которую никак не мог доиграть до конца, потому что косячил на середине. Ему надо было успеть порепетировать до школы, куда он ходил во вторую смену. Вечером нудное пиликанье продолжалось. Игорь бессильно стукнул по столу кулаком и пошёл к окну.

Тариф завёл машину и выезжал с парковки.
"Ага, сейчас Дилярка гулять пойдёт", - подумал он. Через пару минут после того, как фольксваген скрылся, в подъезде загромыхала коляска. Диляра вышла гулять с сыном и круглым пушистым шпицем, который, будто йо-йо на резиночке, то приближался, то удалялся от мамы с малышом на упругом поводке. Диляра бесила его своей невозмутимостью и фундаментальным чувством правоты. В длинной дорогой шубе она степенно расхаживала по детской площадке, то и дело поправляя сыну шарфик, и, казалось, ей совсем было наплевать на то, что её муж Тариф уже столько времени живёт в машине и справляет нужду вместе с собаками.
-Пиздец, что за бабы живут на свете, - подумал Игорь Александрович, с тоской вспоминая свою ласковую жену, которой на свете больше не было.
Посидел, задумчиво вымыл чашку и стал собираться на работу.

На следующее утро Игорь бегать не пошёл. Собачников пробудило оглушительное конское ржание, доносящееся откуда-то сверху. Ирина Матвеевна, испуганно держа Гринча и Стича под мышками, стояла на площадке, не решаясь выйти на улицу.
-Кирилл, что это?! Что происходит?! - спрашивала она сонного Кирилла, спускающегося сверху. Чип ошалело жался к его ногам и совсем не рвался гулять, как обычно. Открылась дверь 16 квартиры и оттуда появилась Алла Николаевна с Блэком.
Сверху раздалась волна топота и ржания. Блэк затрясся и навалил кучу прямо на площадке.
-О, Господи, что за дурдом! - закатила глаза Алла Николаевна.
-Убирайте теперь, не будет же оно тут до второго пришествия лежать, - поморщилась Ирина Матвеевна.
-За своими следите, вы их так сдавили, из них сейчас тоже что-нибудь вылезет, - презрительно бросила Алла Николаевна.
В это время Чип, не сдерживаемый поводком, осмелел и, пока все были заняты догадками, откуда доносится ржание, подошёл и с наслаждением вымазался в куче Блэкового говна.
Алла Николаевна пыталась сдержать рвотный позыв.
-Да ебаный в рот! - заорал Кирилл.
В подъезд на шум вышли полковники.
-Доброе утро! - начала Элла Викторовна.
-Уверены, что доброе?! - промычал Кирилл, пытаясь удержать Чипа на весу и не запачкаться.
-Что случилось?! Откуда звуки лошадей?! - спрашивала Элла Викторовна.
Кирилл, добравшийся к себе на девятый этаж, сверху крикнул:
-Это у Игоря, по ходу, музыка включена! Из его двери звук идёт!!
Ирина Матвеевна с мопсами подмышками поднялась на восьмой этаж и стала ногой стучать в дверь квартиры Игоря Александровича, из-за которой шли оглушительные звуки.
-Игорь, открывайте, что вы творите такое?? - Ирина Матвеевна чуть не плакала от разочарования в молодом вдовце.
Кирилл тем временем вымыл руки и запер Чипа в ванной. Чип скулил и бился в дверь. Молодой человек вышел на площадку и стал звонить в звонок Игоревой квартиры, но дверь никто не открывал.
Игорь Александрович лежал в подступающих утренних сумерках и смотрел, как свет бледно растворяет ночную темноту в комнате.

На следующее утро Кирилл лениво проснулся, потягиваясь в тёплой постели. Вокруг кровати нетерпеливо прыгал Чип, просясь на улицу. Кирилл натянул штаны и открыл дверь в подъезд. Чип пулей вылетел на лестницу и поскакал вниз, взвизгивая на поворотах и обнюхивая по пути железные перила. Внезапно снова послышались кони. Кирилл поморщился, оделся и пошёл в подъезд. Чипа нигде не было, хотя тяжёлая железная дверь на улицу была закрыта. Кирилл выругался и пошёл назад, осматривая каждый пролёт, но собака будто сквозь землю провалилась. Он прошёл туда-обратно девять этажей, но так и не нашёл Чипа. Сунув руку в карман, Кирилл обнаружил, что забыл сигареты и, психуя, вернулся в квартиру. Он взял пачку со стола, потом подумал, снял ботинки и пошёл в туалет. Сделав свои дела, Кирилл сунул сигарету в рот, открыл дверь в подъезд и попятился. На коврике перед дверью лежала окровавленная голова Чипа и смотрела сквозь него остановившимися глазами . "Это че такое!?! Это кто сделал?!" - заорал Кирилл. Сигарета выпала прямо в кровь. Он присел на корточки и, не веря своим глазам, осторожно повернул голову. Она была лёгкой, словно мячик, и качнувшись, вернулась в исходное положение. Кирилл схватил голову и побежал в подъезд, но никого не нашёл и других следов крови тоже нигде не было. Он стал выламывать дверь Игоря Александровича, но она не поддавалась и только истерический гогот доносился из квартиры. На шум выбежала Нелли Санна и с ужасом застала Кирилла, сидящего на полу возле двери Игоря Александровича, а в ногах у которого валялась мокрая собачья голова. Нелли Санна, прижав руки к груди, истошно закричала. Кирилл сидел на коврике и молча стукался затылком в дверь.

Соседи скучковались на детской площадке и опасливо смотрели наверх, на окна квартиры Игоря Александровича. Кирилл молча курил в стороне, а голову Чипа, замотанную в пакет, он положил на качели.

Во двор въехал милицейский уазик и из него вылез худой участковый Сергей, на котором непомерно большая фуражка сидела, как шляпка на грибе. Нелли Санна с Эллой Викторовной кинулись к нему и наперебой стали рассказывать о произошедшем. Сергей, опасливо глядя на огромного Блэка, поправил фуражку, и осторожно взял с качелей пакет с головой.

Соседи толпились вокруг участкового. На улице было холодно и Блэк, трясясь все огромным телом, замерз и потянул Аллу Николаевну за гаражи. Она вздохнула и направилась с ним туда. Одновременно с ней из машины вылез заспанный Тариф и, поправляя яйца в штанах, тоже пошёл в туалет.

Полковники взволнованно курили, а Ирина Матвеевна тряслась, как осенний лист. Вдруг из-за гаражей раздались вопли. Оттуда, крича от ужаса, выбежала Алла Николаевна в сбившемся на сторону платке.
"Помогите, помогите!" - кричала она и махала руками, словно птица. Сергей, придерживая фуражку, бросился к ней. За гаражами, в говне и крови, вповалку лежали Тариф и Блэк, вопя от боли. Обе ноги Блэка были перекушены напрочь огромным капканом, Тариф по колено угодил в ещё один такой же, скрытый в земле.

-Господи, Господи, - повторяла Элла Викторовна, но её причитания утонули в страшном визге огромной собаки. Блэк никогда не лаял и все соседи впервые услышали его голос. Внезапно Блэк, лёжа на боку, мучительно подтянул к животу мелко вздрагивающие обрубки и затих.
Тариф тяжело стонал и лицо его покрылось потом.

Полковник, запыхавшись, принёс из дома отвёртку и плоскогубцы и стал шарить по капкану, отыскивая способ, как его отомкнуть. Он потянул капкан из грязи, чтобы лучше видеть, стараясь не обращать внимание на орущего от боли Тарифа, и внезапно вытащил из ямы остаток его ноги, с которой свалился резиновый шлепанец. Алла Николаевна, которая, прижав руки к лицу, все это время смотрела на происходящее круглыми, как у совы, глазами, медленно завалилась на бок и упала в грязь, лишившись чувств. Элла Викторовна, причитая, стала приводить её в чувство. Трясущимися руками Нелли Санна тыкала в кнопки телефона и пыталась позвонить в скорую.
За Дилярой уже сбегали, но она стояла у машины, боясь подходить к мужу, и издалека с ужасом смотрела на окровавленную ногу Тарифа, которая лежала в стороне.

Участковый кричал что-то в рацию, находящуюся в машине. Во двор влетел уазик скорой помощи и баба Лиза размашисто перекестилась. Кирилл и полковник уже принесли грязного Тарифа на асфальт, где над ним склонилась Диляра, подобрав полы шубы так, чтобы не испачкать. Он впал в беспамятство и не узнал её, бессмысленно шаря вокруг глазами.

Алла Николаевна, рыдая, топталась у гаражей и не знала, как поступиться к Блэку, боясь провалиться в какую-нибудь ловушку. Кирилл притащил собаку за хвост, оставляя грязный кровавый след, и потом сходил за его ногами, осторожно нащупывая землю, будто шёл по льду.

Конское ржание неслось из подъезда и баба Лиза вдруг закричала, указывая на шестой этаж кривым артритным пальцем, :"Он, он - зачинщик всех бед наших!"

Санитары захлопнули дверь уазика и уехали в больницу. Алла Николаевна, вся в грязи, качалась над останками Блэка. Участковый, матерясь, пошёл к Игорю Александровичу. Однако дверь у того никто не открывал. Кирилл стал бить в неё ногой, но звуки ударов будто тонули в грохоте лошадиного ржания.

Элла Викторовна, не зная куда себя девать, взяла пепельницу и решила выкинуть окурки в мусопровод. Открыв крышку, она замерла и потом страшно закричала. В крышке, кое-как втиснутое, лежало туловище Чипа. Женщина выронила пепельницу и та разлетелась осколками по бетонному полу.
"Сука, конченная сука, я урою тебя, сволочь!" - плача, кричал Кирилл и попытался вытащить Чипа из крышки, но тот не поддавался, и Кирилл, итак грязный после возни за гаражами, стал похож на серийного убийцу из старых фильмов.

Нелли Санна схватилась за голову, у Эллы Викторовны поднялось давление и она горестно сидела на табуреточке. Ирина Матвеевна при виде останков Чипа выронила своих мопсов и они тяжело, как кульки, шмякнулись на пол, покрытый осколками. Поднялся визг, перекрывший на мгновение ржание, баба Лиза заорала:"Да блядь уберите своих собак сраных!", а участковый, тяжело дыша, крикнул сверху:"Топор принесите, дверь ломать будем". Хозяйственный полковник, суетясь, притащил из дома небольшой походный топорик, с которым ходил на рыбалку.

Кирилл наконец выколупал Чипа из мусорки и положил у стены, приставив к его телу голову в окровавленном пакете. Элла Викторовна застонала, уткнувшись в грудь Нелли Санны, а Ирина Матвеевна, как в чаду, судорожно вынимала из лап Гринча и Стича осколки, будто чистила семечки. В подъезде завоняло яичницей : во всеобщей суете баба Лиза незаметно ушла домой и принялась готовить завтрак. Кирилл выматерился, схватил топор у оторопевшего полковника и пошёл наверх, где щуплый участковый все ещё безрезультатно бился в дверь Игоря. По пути Кирилл страшно засадил ногой в квартиру бабы Лизы и жирно плюнул на дверь, где остался отпечаток его ноги. Вместе с Сергеем они отжали замок и открыли квартиру Игоря Александровича, выпустив страшные конские звуки в подъезд. Пенсионерки, немного оправившись от потрясений, боязливо жались сзади, и закрывали уши, заглядывая внутрь.

В дверном проёме на верёвке, привязанной к турнику, висел Игорь Александрович и криво усмехался, глядя на непрошеных гостей. Его ноги в спортивных шортах неподвижно висели в воздухе, а на полу под ним валялась огромная музыкальная колонка, из которой неслись оглушительные звуки конского ржания и топота.