Samit : Три. Парки (часть следующая, может быть, предпоследняя)

....Парки прядут, и у них достаточно времени... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени..


По профессии я — усилитель.
Я просто усиливал ложь».
В. Высоцкий «Песня микрофона»

Ризван, вроде бы прислушавшись к моему скромному мнению, созвонился с Эйвазом, торговцем автомобилями и договорился о встрече.Мудрить не стали, и назначили встречу на Автомобильном Базаре, ну, там где встречаются продавец и покупатель. Поздоровались, разговорились.
- Да, Ризван, мне Кямиль о вас рассказывал. Я для вас как для своего.
- Давайте на «ты», если не возражаете.
- Конечно не возражаю, с удовольствием.
- А что ты мне порекомендовать можешь?
- Ну, это зависит от того, на какую сумму рассчитываешь, сколько в кармане.
- Десять (размышляет, покусывает губу) ну, самое бóльшее, двенадцать-тринадцать тысяч.
- Долларов?
- Да, долларов.
- (подумав с минуту) Тааак. Есть один вариант, думаю, тебе подойдет – и жестом дал понять Ризвану, чтобы тот следовал за ним, ичерез минуту подвел его к автомобилю «Мерседес» цвета «металлик». «Вот! Машина еще не старая, две тысячи шестого года года выпуска,смотри какой четырехглазик! С люком, какой у неё люк, ты оцени! Е-класс!»
Ризвану машина приглянулась, но он, как человек осторожный в тратах, громко восторгаться не стал, а придав лицу в меру заинтересованное выражение человека разбирающегося не только в машинах, но и в хитростях продавцов, нагнулся и сделал вид, что внимательно осматривает днище автомобиля. Не обнаружив следов ржавчины, выпрямился, со снисходительным одобрением кивнул головой и сунулся в салон (бормоча себе под нос что-то вроде «подогрев», «кондиционер», «кожа» и стал произвольно тыкать пальцем по кнопкам). Эйваз всё это время терпеливо ждал, только то, что он вытащил из кармана пиджака четки и начал перебирать зерна, выдавали небольшое волнение.
- Хорошая машина. Две тысячи шестого года, говоришь, брат?(причем вопросительно прозвучало именно обращение «брат»).
- Да, я её недавно из Виттена пригнал. Отдам за четырнадцать с половиной тысяч.
- Ну.. Четырнадцать тысяч. Дорого для две тысячи шестого. Тринадцать тысяч дам.
- Да ты что! Немец мне эту машину со слезами на глазах продавал, клянусь детьми, будто с любимой женщиной расставался! Посмотри, красавица какая, сама небитая, пробег – да какой там пробег, смех один, а не пробег. Не, никак меньше шестнадцати тысяч взять нельзя. А цвет тебе нравится?(врет, конечно, бессовестно, ну, или привирает слегка, но от этой вашей совести никакой спекулянту прибыли, а, наоборот, одни убытки).
- Цвет хороший, да. Но четырнадцать с половиной тысяч – это дороговато. Может, сбросишь немного? Люди мы, можно сказать, свои. Ну, почти свои.
- (слегка помявшись) Да, ты Кямиля однокурсник, знаю. Все-таки мы с ним за одним столом хлеб ели.. Ну.. Знаешь... давай четырнадцать, договоримся, хоть себе в убыток, но чего ради одного хорошего человека другому хорошему человеку не сделаешь.
- И оформление за твой счет?
- Ризван, где же ты слышал, чтоб продавец за оформление платил? Так почти не бывает.
- Если «почти» не бывает, получается, что иногда случается, так ведь?
- Давай четырнадцать тысяч двести – и оформление с меня.
- Четырнадцать тысяч сто.
- Хорошо, уговорил. По рукам?
- Не сегодня, во-первых, денег при себе нет, а во-вторых, с домашними посоветоваться нужно. Покупка, все-таки, не копеечная.
- Да, не спорю. Задаток оставишь? Чтоб я для тебя её попридержал?
- Воздержусь, брат, прости, с собой денег не взял, чтобы для задатка хватило. Давай так сделаем: если покупатель найдется – ты ее с чистой душой продавай, да поможет тебе Аллах, а если нет – через неделю или дней десять я её у тебя куплю, как договаривались. И если её к тому времени продашь – что ж, всё судьба, и покупка и продажа, подберешь мне другую машину.
- (с видимой неохотой, натянуто улыбаясь) Да, так и сделаем.
- Ну, я пойду тогда. Спасибо тебе, что время уделил, да останется Аллах тобой доволен.
- Спасибо, и тобой, до встречи.
- Да, давай созвонимся через неделю.
Ризван, попрощавшись с Эйвазом, который всеми силами скрывал недовольство, еле заметно улыбнулся своим мыслям, и направился к автобусной остановке. Людей в автобусе было немного, Ризван занял место возле окна, устроился поудобнее, и погрузился было в мечты и раздумья о том, как шикарно он будет смотреться в купленном автомобиле, как вдруг до его слуха донесся разговор двух женщин среднего возраста, что сидели позади него. Разговор сначала был самый бытовой: дети не слушаются, денег не хватает, потому что муж недостаточно зарабатывает и изменяет при каждом удобном случае, свекровь сука, тесть – молчун и подкаблучник, а золовка завистливая тварь, хотя, завидовать, кажется, нечему.
- Ой, не говори. Люди мы маленькие, а у людей маленьких и проблемы одинаковые.
- Да, так и есть. Мне еще кажется, что муж от меня часть зарплаты скрывает. Утаивает. Он вообще хитрая сволочь, тот еще козел, не зря мама сомневалась, выходить мне за него или нет. Сколько денег тогда гадалкам раздала, все зря, получается!
- Гадалки тоже разными бывают, слабые встречаются, сильные. А в большинстве своем они мошенницы, привороты не работают, им лишь бы денег содрать. Вот молла – другое дело.
- Что ты имеешь ввиду?
- Они помочь могут, на самом деле помочь, не то что эти шарлатанки-ясновидящие. Хочешь, я дам тебе телефон одного моллы, ты ему позвони, скажи, что от меня, он и напишет тебе молитву на маленьком клочке бумаги. И возьмет недорого, не беспокойся. А ты незаметно зашей эту бумажку под подкладку мужниного пиждака, и он сразу же отдаст тебе зарплатную карточку. Может, и изменять перестанет, но это немного дороже, там, наверное, молитва другая.
- И что, это на самом деле работает?
- Конечно. Разве не помнишь, мой ведь года два назад спутался с какой-то шалавой, с кудрявой дешевкой?
- Да, ты рассказывала. Я так переживала за вас.
- Мне тот молла помог. Написал молитву, я её под мужа матрас положила, и всё, расстались они, она даже аборт, по-моему, сделала.
- Просто молитву под матрас положила?
- Да. Правда, я еще ему в чай свои месячные подмешала, для надежности.
- И как? Он, то есть, даже не заметил?
- Представь себе. С тех пор – тьфу, тьфу, чтобы не сглазить – всё у нас в порядке, никакие кудрявые не мешают (гордо откинув голову). Я тебе на всякий случай номер моллы скину, скажи, что от меня.
- Спасибо, чтоб я без тебя делала бы!
- Пустяки, на что же еще подруги нужны?
Ризван с удовольствием остался бы дослушать, и узнать, зачем же, в конце концов нужны подруги, но приближалась его остановка, и пришлось направиться к выходу. Его не покидала мысль насчет месячных, пришлось даже отплевываться, за что его и отчитала какая-то старушка, не ребенок, мол, взрослый дядя, а свинячишь. Мысли о месячных сплелись с образом старушки, и Ризван чуть было не потерял сознание от омерзения, титаническим усилием воли подавил рвотные позывы, и глубоко вздохнул. Чтобы отвлечься, он решил проверить подкладку одежды, на предмет обнаружения вшитой в неё записки с молитвой и, ничего не найдя, снова вздохнул, но уже с облегчением. Тем не менее, по возвращении домой, он твердо решил проверить всю оставшуюся одежду, потому что мало ли, кто о чем молится, подшивает и подкладывается. А дома как поел, попил чаю, так сразу и уснул под телевизор, забыв о подкладке, одежде и молитвах. По телевизору популярный певец, участник нескольких громких скандалов и звезда всевозможных ток-шоу Тумуш Балалай-заде, говорил о чести, любви к родине, семейных ценностях и так пылко рассуждал о нравственности, что пот на лбу выступил даже у ведущего. Но Ризвану в это самое время снился сон, да какой сон! Начало – просто замечательное, просыпаться не захочешь! Снится Ризвану, что едет он в собственной машине, в большой, удобной, черного цвета, тысяч эдак за сто-сто двадцать! Там тебе и кондиционер, и подогрев сидений, чтобы попа не мерзла и простате ущерба не было, и спинка регулируется, и вообще, всё есть, чего только душа пожелает. Другие машины дорогу уступают, сотрудники дорожной полиции со всем почтением кланяются, а если кто-то поклониться не успел, то выходит Ризван из машины, и по морде его, неучтивца, по морде. Ни правил для Ризвана нет, ни светофоров! Ни «зебры», ни дорожных знаков не признает, потому что понимает о себе человек, знает, что главный критерий успешности – это возможность нарушать установленные правила и количество людей, на которых можно наорать без каких-либо для себя последствий. Гордо едет Ризван, с задранным носом, на людишек в машинах попроще свысока смотрит, а пешеходов вообще можно сказать, не замечает. И через губу так, с неприязнью: «Одна деревенщина неумытая, сплошные чушки, откуда вы только беретесь». Как вдруг... Прямо посередине дороги появились два человека в форме, не похожей на полицейскую, но чем-то очень напоминающей военную. Плюс, с медицинскими масками на лицах. Тот, что был пошире в плечах, повелительно, как человек не привыкший повторять указания дважды, дал Ризвану знак остановиться и свернуть к обочине. Не спеша, даже вразвалочку, подошли к авто, и нехорошо улыбаясь, постучали в окошко. Ризван выскочил из машины, и окончательно вжившись в роль Человека Очень Влиятельного, насупил брови и повысил голос, но, постучавший в окошко, легко так ткнул Очень Влиятельного Человека кулаком под ребра, да так здóрово, что у Ризвана аж в глазах потемнело, а дыхание вернулось минуты через две.
- Ты только посмотри на него, какой солидный и гордый. И щечки наел, прям как у вомбата.
- И вправду, похож, похож на вомбата. На симпатичного такого вомбатика. Небольшого.
- Зверь редкий, даже в Красную Книгу занесен, по-моему.
- Ну, это не беда, как занесли, так и вынести можно.
Ризван оторопело переводил взгляд с автомобиля на невесть откуда взявшуюся парочку, и не совсем понимал, как его, такого солидного, важного и, судя по машине, очень влиятельного, мог кто-то остановить, стукнуть да еще назвать «вомбатиком». Кто такие вомбаты Ризван не знал, но понимал, что будь вомбаты зверями благородными и гордыми, эти люди б его так не назвали.
- А.. вот.. а кто вы и в чем дело вообще? А? – заохал Ризван
- Так, брат Фейсал, научите, пожалуйста, товарища из бывших тому, как нужно правильно разговаривать с представителями новой власти. Только не калечить, он должен стоять на ногах. Насчет ног не настаиваю, может стоять на коленях, их не перебивать. Сейчас в кусты отойдем, и займемся этим вомбатиком, не при всех же ему уши купировать. Кстати, бывший муаллим, ты читал Эдгара По? «Маску Красной Смерти»?
Тут-то Ризван и проснулся с воплем, его аж подбросило от ужаса. С минуту сидел на кровати, осознавая, вспоминая и переваривая, потом провел рукой по лысине, после зачем-то с минуту разглядывал ладонь, и окончательно проснувшись, прежде всего ощупал уши. На месте, на месте! Но ты это, Ризван, имей ввиду, сны – они и вещими бывают. А вот проснулся ты вовремя, сегодня пятница, и тебе на работу.
Почти перед самым входом в Учреждение, дорогу Ризвану не перебежал, а медленно и вальяжно перешел серый кот, с надменным выражением на откормленной мордочке (симпатичнейший котик, а физиономия точь в точь как у моего знакомого начальника отдела в Министерстве Мелиорации, сытая и довольная). Ризван счел это дурным предзнаменованием, и, придав лицу строгое выражение, топнул на него ногой, правда, кот и ухом не повел. Скверный ты человек, Ризван, прямо скажем, препаршивый. Кошек прогоняешь, бедным милостыни не подаешь, сильному кланяешься, слабого нагибаешь. Нехорошо ты себя ведешь, неприлично. Нелегко тебе придется, во всяком случае, в моей повести, но это я так, к слову. Войдя в здание, Ризван столкнулся с коллегой, который с завистливым придыханием сообщил, что Сахиб-муаллим уже в третий раз справлялся, где Ризван. Ризван поблагодарил кивком головы, бросил взгляд на часы, убедился, что не опаздывает, и направился в кабинет Сахиба. Просто Сахиба, лично я Сахибу не подчиненный, потому и обойдется без «муаллима».
- Доброе утро, Сахиб-муаллим.
- Доброе, доброе Ризван. Я всё гадал, придешь или нет, а ты даже не опоздал.
- Как можно, мы же договорились.
- Что мы сделали?
- То есть, я хотел сказать, что я же обещал.
- Тыне заговаривайся, договорились мы (с еле заметным смешком). В общем, тут такое дело, совещание будет, сегодня, начнется примерно через час-полтора, присутствовать будет все Учреждение. Я предложил Фаиг-муаллиму включить тебя в число докладчиков, он не возражает (вранье, это было идеей Фаиг-муаллима, а возразить Сахиб не осмелился).
- Но я же... докладчик из меня так себе, стесняюсь, запинаюсь.
- Не заикаешься?
- Нн.. мм.. нет... по-моему.
- Значит, сгодишься. Не дергайся, по бумажке читать будешь.
- Но у меня совсем нет опыта в этом деле.
- Это дело наживное. Понимаешь, Ризван, кругом, помимо политически незрелых, несознательных и попавших под разлагающее влияние граждан, есть прямые враги, есть и вражеская агентура! (понизил голос, на цыпочках подошел к окну, и обвел взглядом улицу в поиске диверсантов и вредителей)В общем, недоброжелателей хватает! Расслабься, Ризван, это у меня шутки такие, насчет вражеской агентуры. Нет никакой агентуры в ЖЭКе по месту жительства, там одни полудурки вроде тебя сидят, забудь, короче, всё это вчерашний день и устаревшие страшилки. Но всё равно, положение требует, чтобы ты вышел и сказал речь. Не потей, тебе ничего сочинять не придется, вот, ознакомься (протягивает Ризвану какие-то документы). Ты хоть половину из того, что я сказал, понял?
- Смутно, но я прочту то, что в документе написано.
- У тебя на это максимум минут двадцать, прочитать и запомнить, люди уже собираться начали. И еще. Волосы у тебя слегка отросли, и залысина на макушке заметнее стала, точь в точь кошачья попа (со смехом).
- Понимаю, кошачья, на самом деле кошачья. Кошки, это, наверное, хорошо, хоть я их и не люблю.Но завтра я снова голову наголо обрею, и будет почти незаметно (только посмотрите на него, как мудро не обижается на шутки начальства! Быть тебе заместителем главы исполнительной власти, если другие на повороте не обойдут).
- Это правильно, обрей. Ладно, пошли в актовый зал.
(такие жизнерадостные работники как Ризван - всегда в цене: премию выписали – доволен, наложили взыскание – улыбается, по морде перетянули за глупость и несоответствие – вообще, не знает, куда от восторга деваться. За неиссякаемый оптимизм и ценят).
Ризван сел на место, которое ему указал Сахиб, поздоровался с соседями, и, осматриваясь, увидел Лалу, которая подходила к отдельно стоящему креслу возле стола президиума. Выглядела она неплохо: модная прическа, темная мини-юбка в сочетании с белой блузкой, все смотрелось очень и очень хорошо. Правда, ноги были слегка толстоваты, с едва заметной кривизной, и сильно сужались к лодыжкам. В общем, на любителя ноги, но, присаживаясь, она слегка их раздвинула, да так, что некоторые успели разглядеть цвет её трусиков (Ризвану даже показалось, что она сверкнула нижним бельем именно для него. Впрочем, так показалось не ему одному, но это не более, чем к слову). Ну, это я общую атмосферу описал, а теперь...

Когда говоришь о Патриотизме, Прогрессе, Единственно Правильном Курсе и Необходимости Стремления к Повсеместным Улучшениям самое главное – сделать честное лицо и придать голосу нотки уверенности. Зрители и слушатели, понятное дело, не поверят, зато перед начальством, если что, оправдание появиться: «Старался изо всех сил, выложился, аж пиджак под мышками взмок, вы же сами из Президиума видели». А если сорвалось, запутался, или по глупости с трибуны не то ляпнул - не наглей, не смей требовать сочувствия ни у слушателей, ни у начальства. Начальство жалеть не станет, а слушателям плевать, они тут по долгу службы. Меняй цвет лица с бледного на свекольный, словарный состав беден, потому и в оправдание сказать нечего, кроме как «да будет проклято имя шайтана, сбил он меня с пути истинного! Виноват!». Долго размышлять не пришлось, Сахиб подал ему знак, и Ризван поднялся на трибуну. Ну, послушаем, что тебе там зачитать поручили.
- Благодаря мудрой и дальновидной политике (часть предложения проглочена),гражданское общество и признание несомненных успехов со стороны международного сообщества (далее неразборчиво),самосознание граждан повышается только в благоприятных условиях, когда почти не бьют и своевременно кормят, что мы сейчас и наблюдаем, на этой благодатной почве и должны произрастать семена национальной идеи и такого же согласия (произнесено скороговоркой), чтобы впредь и далее, строго придерживаясь взятых на себя международных обязательств и последовательная внутренняя политика, направленная на повышение благосостояния народа (бурные и продолжительные аплодисменты), неуклонное следование взятому курсу, вызывают неприязнь и даже ненависть со стороны деструктивных элементов, несомненно подпитываемых нашими зарубежными недоброжелателями (выдох) а так же поступательное развитие экономических секторов, не связанных с добычей и последующей продажей полезных ископаемых (вытирает пот со лба и носа).
Собравшиеся в актовом зале работники ни черта не понимали в том, что говорилось с трибуны(велика она, сила выработанной с годами народной привычки, ничего не понимать в том, что происходит вокруг, а, тем более, что творится в головах у власть предержащих. Даже если власть предержащий простой участковый. А тут целое Учреждение!), но тем не менее, хлопали не жалея ладоней. Так скажем, выступление Ризвана не вызвало фурора, но в целом было встречено с благосклонным безразличием. Когда текст закончился, Ризван с облегчением перевел дух, украдкой бросил взгляд в президиум, ему даже показалось, что Фаиг-муаллим посмотрел на него с одобрением (хотя, на самом деле Фаиг-муаллим просто дремал с открытыми глазами – навык, который он освоил еще при советской власти), и, сохраняя достоинство, спустился с трибуны. В принципе, сердиться начальству было не за что, отсебятины Ризван не нес, не умничал, что дали – то и прочел, без театральности и завываний, в общем, задание выполнил на твердую «четверку». Молодец! Выступило еще два-три докладчика, а заключительное слово взял сам Фаиг-муаллим, который, ничего не сказав по существу, дал указание редактору ведомственной газеты соответствующим образом осветить мероприятие, с обязательным помещением в следующем выпуске газеты фотографий сотрудников. Ризван аж засиял! Еще бы! В газете! С фотографией и упоминанием! Если уж это вам не успех, то я просто не знаю, что вы успехом называете. Идет карта Ризвану, ой, идет, если так и дальше продолжаться будет – то никаких у него забот не останется, сядет в кресло, спинку выпрямит, и будет счастлив, как мышь на продуктовом складе. Пронырливый, проворный, как таракан, что под любую щель забьется. И чем не жизнь? Жизнь, жизнь, та еще жизнь. Жизнь, в которой постоянно что-то мельтешит и происходит, но, по большому счету, так ничего никогда и не меняется.
Как только Ризван переступил порог своего кабинета, его обступили коллеги. Поздравляли, трясли руку, понятное дело, зависть завистью, подшучивали, а подшучивая, всё ж опасались немного, вдруг круто вверх пойдет и припомнит? Но нрав пересилил осторожность и понеслось:
- Кстати, слышали новость?
- Какую?
- В Учреждение из Москвы звонили, Ризваном интересовались.
- Да ну?
- Честное слово.
- А зачем он им нужен-то?
- Ты не слышал? Хотят Ленина из Мавзолея вынести, дорого слишком содержание обходится. Химикаты, ингредиенты всякие, они же денег стóят.
- Да, стóят. Ризван тут при чем?
- Да ты на него погляди, они же похожи! Маленького роста, оба лысые, глаза с небольшим прищуром. Вот и хотят Ризвана вместо Ленина в саркофаг положить. За умеренную плату и кормежку. Усы и бородку прилепят - одно лицо.
- Хорошо, а ночью он тоже в мавзолее лежать будет?
- Нет, если он хорошо лежал днем, ночью его выпускать будут. На прогулку по Москве.
- С сопровождающим?
- С сопровождающей.
- А правду говоря, что ты себе кисть руки вывихнул, когда дрочил?
- Ладно, ребята, хватит смеяться – Ризвана начинали раздражать насмешки коллег, которые не были выше его по должности, а это второй признак того, что человек начинает о себе понимать и почти готов идти на повышение. А первым признаком является умение смеяться громче всех, если начальство шутит именно над тобой. Как шутит – особого значения не имеет, пусть хоть бутерброд с горчицей на людях есть заставляет. Улыбайся и терпи. Но смеющихся запомни, в силу войдешь – сам их горчицу жрать заставишь. Заставишь, ой заставишь, по глазам вижу.
- Не обижайся, мы же в шутку. Кстати, ты знал, что Ризван – это имя ангела, который стоит на страже рая?
- Не знал.
- Вот видишь. Рай, предположим, тебе сторожить вряд ли кто доверит, а вот Ленина заменить – вполне. Все данные есть, а навыки – наработаешь. Делов-то, лежи себе с серьезной физиономией. Чем величественнее, тем лучше.
- Хватит, ну, надоели ваши шутки дурацкие! – сказал Ризван, и бочком-бочком вышел из кабинета. Где-то правильно поступил, не пришло еще время огрызаться. Пока не пришло. А когда придет – ой не завидую я коллегам его. Даже огрызаться не будет, сразу головы пооткусывает.
Выскочил в коридор, быстрым шагом дошел до курилки, вытащил смятую пачку сигарет, закурил, потом опустил дрожавшие руки (кому ж понравится, что коллеги смеются да подначивают, вот нервишки и стали шалить),и уставился в окно, выходившее на улицу. Внезапно его словно током стукнуло, аж дернулся, женщину увидел, что по улице шла. Даже не шла, а, скорее, плыла, и не просто женщина, а «Ух-Женщина!», глыба килограмм за девяносто, не меньше. Поди подступись, такая сама кого хочешь возьмет и заломает. Пышная, объемистая, мясистая, явно с жаркими складчатыми подмышками (это было понятно несмотря на то, что на женщине была светло-бежевая дубленка, всё-таки февраль на дворе), во сне уткнешься в такую – обязательно пустыня приснится. Такла-Макан, например, до самой макушки во сне пропотеешь. И взгляд строгий, я бы даже сказал, суровый, как у участкового. Сразу видно, что у такой женщины всегда и везде железный порядок, а если где и есть непорядок – так никто ей об этом сказать не рискнет, не осмелится. Всем домом твердой рукой правит, даром, что порой самой на базар ходить приходится. У такой Женщины всегда полный холодильник, чистые полы, корзинка с искусственными цветами возле телевизора, соленья в банках на балконе, муж, содержащийся в строгости, и фарфоровые статуэтки в серванте. Ризван вдруг ощутил такой прилив желания, что аж давление подскочило, чуть было сигарету не выронил, на секунду ему показалось, что воздух вокруг стал каким-то звенящим, серебряным, плохо прозрачным. И он смотрел вслед этой необъятности, или даже нет, он пожирал глазами пространство до тех пор, пока она не скрылась из виду. А когда она завернула за угол, у Ризвана в ушах завыла тишина, да такая тишина, услышав которую, сразу понимаешь, что лучше б тебе визг циркулярной пилы слушать, лишь бы её, тишины этой, не было бы.
- Добрый день, Ризван – услышал он голос Лалы, который вывел его из оцепенения.
- Добрый, добрый, Лала. Как жизнь? (оглядывая Лалу, он потихоньку начал отходить от впечатления, оставленного Большой Женщиной с Соленьями и Статуэтками).
- Спасибо, всё хорошо. Ты молодец, хорошо держался.
- Ты про выступление?
- Про что же еще, конечно, про выступление. Ты почти не запинался, и тебе хотелось верить.
- Я соскучился по тебе.
- (чуть заметно улыбнувшись)Насколько сильно?
- Как скучают только в юности (Красава! Сердцеед! Нашелся ведь, сразу, не раздумывая ответил! Я начинаю тобой гордиться).
- Ну, если только в юности.
- Очень хочу остаться с тобой наедине, Лала. Хотя бы на полчаса.
- Так же хочешь, как хотел в юности? – тут её улыбка стала заметнее.
- Да. Или нет. Хочу больше, чем в юности.
- Ну, пойдем – и поманив его за собой, идет в направлении пустующего кабинета и открывает дверь.
В кабинете сметливый Ризван распустил руки, подумав, что для начала неплохо было бы дверь изнутри запереть (нет и не было такой уважительной причины, чтобы будучи в здравии и при наличии желания, от совокупления отказываться), но Лала выскользнула из его объятий (или, скорее, облапий) и немного ошарашила вопросом:
- Подожди, Ризван, подожди. Все хотела спросить. Ты считаешь себя социально активным человеком?
- Я стараюсь быть активным. Особенно, в последнее время. И думаю, что у меня получается. Или начинает получаться.
- А биологически активным?
- Ну, я еще не в таком возрасте, в смысле, не в возрасте затухания желаний. Я почти как в юности.
- Нет, Ризван, биологическая активность в нашем социуме определяется тем, в какой степени мужчина успешен. Скажи, тебя можно назвать успешным?
- В чем-то, конечно, можно. А зачем ты спрашиваешь? К чему вообще этот разговор?
- А к тому (тон резко меняется), что успешным тебя назвать никак нельзя. И если ты еще раз, попробуешь руку мне под юбку засунуть, я устрою тебе увольнение по статье, для начала, ты меня хорошо понял, сука потная? Наденут на тебя фиолетовый ошейник и колготки со стрелками, потом сфоткают, и в соцсетях разместят.
Ризван от такого поворота дел аж дар речи потерял. А как же тот факт, что она ниже его по должности, как же смс-ки, как же флирт, как же поцелуи? Как же, в конце концов, петтинг средней степени тяжести? Только и смог из себя выдавить (сообразно развитию мозга, практичности и почти вернувшейся юности):
- А выше.. руку... не под юбку.. можно?
Тут Лала уже не выдержала и визгливо, с переливами расхохоталась:
- Исчезни, мразь, чтобы я тебя долго не видела. Вон отсюда!
Делать нечего, пришлось исчезнуть.. оно, конечно, так, брань на воротнике не виснет, но Ризвану было очень обидно. Вот тут бы тебе и включить чуйку, тучи-то уже сгущаются, это просто молний пока не видно. Ты у нас, конечно, герой не трагический, но я даже начинаю тебе немного сочувствовать. И что-то мне подсказывает, что поводов для сочувствия у меня скоро прибавится. Лалу я тоже понимаю, у бабы один товар, раз-другой продешевит – всю оставшуюся жизнь одни убытки будут. Век короток, время жмет-поджимает, тело вянет и тяжелеет, лицо сохнет, а на задней стороне ног, там, на месте сгиба, начинает проступать сетка сосудов. Когда там еще Ризван машину купит да карьеру сделает? Нет, он для Лалы на данный момент совершенно, совершенно не вариант, его даже в качестве запасного рассматривать глупо. Огорченный таким поворотом дел, раздавленный её смехом, он опустил плечи, резко выдохнул, и, ничего не говоря, вышел из кабинета. Теперь в ушах вместо тишины звучал обидный до невозможности смех Лалы, слова «сука потная», и обещание насчет ошейника и колготок. Нет, терпеть такое решительно невозможно, и Ризван возвращается в курилку. Такое дело, что надо и перекурить, и подумать. Ризван с отрешенным видом мял сигарету непослушными пальцами, взгляд блуждал рассеяно, как вдруг.. У здравомыслящего человека никогда не возникнет сомнений в том, что скорость звука равна скорости распространения слухов по Учреждению, и, в свою очередь, зависит от среды распространения. Самая благоприятная среда, где скорость распространения слухов практически сравнивается со световой, разумеется, в курилке. «Шу-шу-шу, Фаиг-муаллим, бу-бу-бу, нет, теперь просто Фаиг, нет больше муаллима, бу-бу-бу, сняли, говорят, говорите тише, услышат, может обойдется, шу-шу-шу, не может быть, не может быть, сняли Фаиг-муаллима, уволили, нет, бу-бу-бу, на пенсию, на пенсию отправили, скандал был, шу-шу-шу, но решили не раздувать». Ризван напрягся, глубоко затянулся, после чего, сделав вид, что новость об увольнении Фаиг-муаллима ему совершенно не интересна, уставился а огонек сигареты. «Что ж теперь мне делать-то? С одной стороны, я его человек, хоть и в подчинении Сахиба. А с другой стороны... Карьерная возможность открыться может, как деньги появятся. Машина ведь может и подождать. Или Сахиб меня сольет, чтобы своего на моё место взять?»- размышлял он, не отводя глаз от тлеющего огонька.

Падение Фаиг-муаллима было предопределено несколькими факторами, причем, не только его почтенным возрастом. Самыми главными причинами были Новое Время и Обновленный и Подкорректированный Курс Развития, правда, не обошлось и без врага рода человеческого. В этот раз, шайтан, да будет проклято имя его, хитро спрятав хвост под одеждой, пару дней назад принял облик целой делегации из Германии в составе пяти человек, которая приехала на какие-то переговоры средней значимости. Вот Фаиг-муаллим их и поприветствовал, спросил, как долетели до Баку, и какой авиакомпанией, нашей, или их, немецкой, «Люфтваффе» которая. Ну, перепутал человек с «Люфтганзой», с кем не бывает? «Люфтваффе» на всех языках как «Люфтваффе» звучит, и, ясное дело, никто после и разбираться не стал, что ВВС Германии и сейчас «Люфтваффе» называется. Немец-то какой сволочью оказался, а? Скандал устроил. Фаиг-муаллим и так переводчику подмигивал, и эдак знаки подавал, спусти, мол, на тормозах, переведи, чтобы всё в мою пользу повернуть можно было – но куда там. Переводчику платили немцы, а не Учреждение, так что, никаких обязательств перед Фаиг-муаллимом он не имел, плюс был у него влиятельный родственник, потому переводчик не имел не только обязательств перед Фаиг-муаллимом, но и страха. Бывают, знаете ли, Учреждения и покруче. А кроме немцев и Фаиг-муаллима на переговорах было еще человек семь чиновников, вот на следующий день и поползли слухи по интернетам и улицам, дескать, один чиновник на переговорах с немецкой делегацией на немецком же языке фашистскую песню запел, и сам себе на губной гармошке подыгрывал. Почему? Падающего - подтолкни. Наверху и повыше долго разбираться не стали, и одним росчерком пера отправили старичка на покой, благо, и повод нашелся, и время пришло. До конца, правда, обирать не стали, оставили пару мебельных магазинов на прокорм и чтоб не жаловался особо, но с остальными активами пришлось расстаться. В наших краях даже дети знают, что из барашков, пасущихся на лугах, где растет базилик – получается лучший в мире кебаб. Я прекрасно понимаю тихое ликование Сахиба, кандидат всё-таки, если и не основной, то «один из». Отдадим Сахибу должное, на людях он громко по этому поводу не радовался, тем более, что Фаиг-муаллим покидал кабинет со слезами на глазах, держась правой рукой за сердце и оставляя за собой стойкий запах корвалола. Какая насмешка судьбы (Парки, думаю, тут ни при чем, хотя и они посмеяться любят)! Фаиг-муаллим был человеком, мягко говоря, в возрасте, аж двадцать шестого года рождения, двадцать шестого года, на заметку, читатель, но на Великую Отечественную Войну он не пошел, отмазали родственники, по слухам, продав даже самое нужное, и корову, и трех барашков и два старинных даже по тем временам, расшитых серебром пояса. Была в этом какая-то насмешливая, режущая глаза диалектика, какой-то неизвестный нам алгоритм, но вполне понятная на интуитивном уровне справедливость: не пошел человек с немцами воевать, а они до него всё равно дотянулись. А чем именно, «Люфтганзой» или «Люфтваффе» - то значения не имеет, был человек и нет человека, то есть, умереть-то он, конечно, не сразу умер, умер он потом, что нас совершенно не интересует, но для работников Учреждения существовать перестал с того самого момента, как распрощался с должностью. Так она и проходит, сик она и транзит, вчера у них от одного твоего голоса температура поднималась, а сегодня мимо пройдут, даже не поздороваются, привыкайте, привыкайте Фаиг-муаллим. А тебе, Ризван, повезло, хорошую школу жизни проходишь, и учителя один другого краше, и коллеги, и ситуация в целом. События выковывают нового человека! То ли еще будет, но на сегодня хватит событий и впечатлений, отправлю-ка я Ризвана домой, и без приключений, для того, чтобы он вернулся в Учреждение завтра, с утра, в субботу. Впереди нас ждет кульминация (на тот исторический момент, разумеется. Кроме того, читатель, не забудь: на дворе стоял февраль месяц).
....Парки прядут, и у них достаточно времени... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени..

А у психов жизнь -так бы жил любой:
Хочешь - спать ложись,
Хочешь - песни пой
А. Галич. «Право на отдых, или Баллада о том, как я навещал своего брата, находившегося на излечении в психбольнице в Белых столбах».

Ничто не предвещало беды. Или нет, это слишком избитое выражение, да и неправда, потому что беду предвещало многое. На работу Ризван шел нехотя, с ленцой, и это понятно: кто ж по субботам работать любит, особенно, если сверхурочных не платят? Сверхурочных не платили, потому он и не торопился. В транспорте люди вполголоса о чем-то переговаривались, качали головами, воздевали руки к небу, но Ризван не обращал на это внимания. Он вообще в последнее время, пользовался общественным транспортом как человек, у которого сломался дорогой автомобиль, и он просто вынужден втискиваться в переполненный вагон метро или автобус. Но видели бы вы с каким лицом это делал! Сколько плохо скрываемого высокомерия и презрения к безмашинным окружающим! Сколько уксуса на физиономии! Какие брезгливые жесты! Зря, зря ты так себя ведешь и не прислушиваешься к разговорам окружающих. Вылезай, приехали. К половине десятого, с небольшим опозданием, Ризван появился в Учреждении, в котором уже царила суматоха. Что, собственно говоря, случилось? Случилось то, о чем все иногда задумывались, но надеялись проскочить, авось не заденет.
ДЕВАЛЬВАЦИЯ
Ну до чего же противное слово. Липкое, гадкое такое, леденящее душу и пугающее до слабости в коленках. Вы просто скажите, по-простецки, чтобы всем было понятно,: «граждане, цена на нефть упала, деньги обесценились, а потому цены на всё поднимутся» - люди сразу сделают выводы, и не будут суетиться, хлопать себя по карманам, в больших количествах закупать мыло, спички и соль, громко кричать и тихо думать об эмиграции.
Историческая справка: двадцать первого февраля 2015-го года, в субботу, курс маната изменился с 0.78до 1.05 за один доллар США.
С минуту Ризван молчал, осознавая и проникаясь. Потом до него начало доходить, что это полный минус, катастрофа, деньги ведь придется вернуть, и еще должным остаться, кредит, проценты. Что делать, кому звонить, у кого просить поддержки и помощи? Это у богатого друзей много, у бедного даже родственников нет. Нет, срочно, срочно связаться с Кямилем, может быть, выкрутимся, что-нибудь придумаем, может получится хоть свое спасти. Ризван пулей выскакивает на улицу, чуть не сбив с ног двух коллег из Отдела по Надзору за Благонравием. Пальцы трясутся, челюсть прыгает, мысли скачут.
- Алло, Кямиль? Доброе утро.
- Да, доброе, конечно.
- Ну что там?
- А то ты сам не догадываешься.
- Блядь. Ты звонил тому мужику, что виллу продает?
- Звонил. Он долго трубку не брал, несколько раз перезванивать пришлось.
- И что?
- Что что. Теперь только в долларах. Договорился, видимо, с теми, кому задолжал.
- А надавить? Мы же тоже вроде бы с ним договорились.
- Задатка мы не оставили, он в своем праве.
-

Прощайте, мечты о стонущих в его объятьях мясистых звездочках местного, а если повезет, то не только, шоу-бизнеса, прощайте, грезы о роскошном черном «джипе», которого будут сторониться менее удачливые водители, до свидания, отворачивающиеся от того же самого «джипа» работники пост-патрульной службы, и здравствуйте, здравствуйте относительно честные трудовые будни, расчесываемые лапками вавы воспоминаний на тему «всё могло бы быть совсем по-другому» и мало чем ограниченное подобострастие в отношении вышестоящих лиц и не только, лиц, как все вы прекрасно понимаете.